Иван прошел по парапету, увидел через большое стекло сидящих в зале людей и вошел в ресторан. С разочарованием узрел на месте "медведя" обыкновенного дядьку, пусть сутуловатого, действительно похожего на топтыгина, но вполне из себя человека.

- Здрасьте! - сунул ему червонец. - Сто грамм у вас тут можно выпить?

Швейцар в прищур посмотрел на бумажку, взял двумя пальцами в перчатке и кивнул: "Проходи". Иван снял куртку и гардеробщице еще отдал червонец. Можно было и не давать. Но раз этому амбалу сунул, пожилой женщине грех не подать. Причесался у зеркала, оглядел себя критически и остался доволен. Собираясь в город, он надел новый, еще ни разу не надеванный свитерок, который на день рождения подарила Лена (разумеется, на его же деньги). Джинсы были, как у молодых, с карманами и заклепками. Ну, туфли, конечно, не чищены. Да пойдет. На груди, на новом свитере, красовался портрет какого-то бородатого разбойника. Теперь-то он знает, кто это. Но тогда еще не знал.

Сел с краю за свободный столик и заказал... но не сто грамм, как объявил швейцару, а целую поллитру. Что ему сто грамм? Как слону дробина. Фужер большой стоял, видимо, для пива. Он налил в этот фужер водки и заглотил одним махом. Закуску пока не принесли. Иван взял с тарелки тонкий ломтик хлеба и намазал его горчицей. Отлично! Откинулся на спинку стула, огляделся...

Насчет цыган дачник не обманул. На небольшой эстраде, в глубине зала, трудились трое смуглых, худощавых, будто недокормленных парней в ярких рубашках. Один пиликал на скрипке, второй истязал "семиструнную", а третий барабанил по клавишам пианино. У микрофона стояла чернобровая цыганка с голыми плечами и пела веселую современную песенку: "а в ресторане, а в ресторане, а здесь гитары, а здесь цыгане."

Закончив, спустилась с эстрады, села за столик и, как обыкновенная клиентка, заказала что-то подошедшему официанту. Иван засмотрелся на нее и невольно стал сравнивать с женой. Пожалуй, по возрасту одинаковые. Но Галина придавлена заботами. Ей не до любви. Она уже давно зазывающе не улыбается, не щекочет ему подмышки. И в самый разгар любовной страсти шепчет что-нибудь из текущего: "Ой, Ваня, я, кажется, свет в сарае забыла выключить". - "Да и шут с ним!" - "Нет, колесико-то на счетчике крутится".

К певице подходили посетители. Она приятно улыбалась, никому не отказывая в дружеском слове. Народ вокруг собрался какой-то особенный, яркий, беззаботный. Впрочем, Иван плохо различал. Все они для него, как китайцы, были на одно лицо. Он выпил еще фужер, опять засмотрелся на цыганку и поднялся, решив к ней подойти. "Все подходят, а я что - лысый?"

- Заказы на песни принимаете?

- Я сейчас отдыхаю.

- Так я пока рядом посижу, можно?

Она слегка пожала плечами, и он понял это как разрешение. Сел напротив.

- Меня Иваном зовут, а вас как?

- Лола, - она посмотрела на него и улыбнулась. - Вы, должно быть, здесь случайный посетитель?

- Да. Я сюда торговать мясом приезжал.

Ему было легко с ней. Он поведал, что в его жилах тоже течет-де цыганская кровь. И ведь никто из предков не сообщил, откуда она влилась, в каком поколении. Сам-то он на цыгана не очень похож, но вот факт: его племянник Ромка - вылитый цыган. Ромелы племянника за своего признают. И странствовать Ромка любит, даже сейчас в отлучке. Он, Иван, тоже с удовольствием попутешествовал бы по белому свету, но не может. Сильно привязан к дому. Жена, дети, хозяйство. Однако странное дело, по ночам ему часто снятся кибитки и лошади.

- Вон даже как, - с улыбкой откликнулась Лола.

- А недавно соседка гадала мне на картах, - с еще пущим энтузиазмом стал рассказывать Иван. - Правда, она не цыганка и не молдаванка, а просто Зина. Так она предсказала мне дальнюю дорогу и казенный дом. Но насколько ей верить, не знаю. Даже не могла точно определить, какой я король: бубновый или крестовый. Сначала гадала на бубнового. А потом на крестового. Но дальняя дорога выпала в обоих случаях.

Лола с любопытством посмотрела на него.

- Да, вашу масть определить трудно.

- Правильно, - обрадовался он. - Верное слово: трудно! В нашей родне чего только не намешано. Цыгане, татары... Между прочим, один умный товарищ из нашей деревни сказал: поскреби любого расейского мужика и обнаружишь в нем татарина.

- Таки действительно умный. А кто он?

- Генрих Карлович, раньше директором школы был.

- Странное имя.

- Чистокровный немец.

- Ну, а себя ты кем считаешь при такой богатой родословной?

- Так ясное дело: русский я! - лихо ответил Иван. Ему очень понравилось, что она перешла на ты.

- Ну, коли торговлей занимаешься, - улыбнулась она, - то, наверно, новорусский?

Он посмеялся над ее предположением, но не стал разочаровывать. От Лолы пахло духами, еще чем-то. Ему нравилось, как она улыбается, как пахнет, нравилась ее безмятежность, вальяжность. Эх, очутиться бы с ней где-нибудь в поле в стогу, стиснуть в объятиях, разбередить до страсти...

- Ваня, потуши взгляд, - сказала она. - Ты прямо восхищенно на меня смотришь.

- Дак не могу иначе, - согласился он, еще раз с удовольствием оглядывая её. - Как много у тебя всего!

- А было еще больше, - она опять улыбнулась. - Я ведь на специальную диету села.

Однако тут их милой беседе помешали. К ним подошел мужик. Очень чудной, удивительно расхристанный, в расписной рубашке на выпуск, в широченных штанах. Да, пожалуй, только в таких и можно спрятать такие толстые ляхи. Он появился из противоположных от входа стеклянных дверей, которые сообщались с гостиницей. В прищурку, точно отыскивая жертву, посмотрел в зал. Небось, сейчас девку снимет и поведет в номер. И номер-то, наверно, специально откупил, для утех. "Вот кому хорошо живется на Руси" - подумал Иван. Лола, конечно, польстила ему, назвав новорусским. Не, вот он, нарисовался: самый натуральный новорусский.

Иван удивился, когда этот жлоб прямым ходом, кого-то задев, направился к их столику. И теперь разглядел его получше. Толстые малиновые, как будто накрашенные губы; волосы, как у женщин, стянуты пучком на затылке. А в левом ухе - серьга.

- Лолочка, я не видел вас всего день, а как будто прошла вечность, - сказал этот боров высоким, почти бабьим голосом.

Вон оно что! Решил охмурить певичку. А она и ему улыбнулась. Он взял ее руку, склонился и поцеловал. Потом, даже не спросив, подсел справа от нее. Ну, это уже наглость. Как Лола терпит?.. Иван подтянулся ближе и скороговоркой шепнул ему на ухо: "Хороша Маша, да не ваша".

Этот жлоб то ли не понял, то ли проигнорировал замечание. Подняв руку, как-то по-особенному прищелкнул толстыми пальцами. К нему тотчас подскочил официант, хотя секундой назад его и духу рядом не было. Новый клиент заказал бутылку шампанского и фрукты.