– Знаете, Алексей, – задумчиво говорит ветеран, – я, наверно, плохой рассказчик. Не люблю вспоминать войну. Некоторые моменты заставляют снова болеть сердце. Слишком многое я видел, и погибшие друзья и близкие до сих пор стоят перед глазами. Но вы абсолютно правы и мыслите верно. Рассказывать об этом нужно, чтобы знали и помнили. Молодежь должна сохранить память о погибших и этом страшном, но героическом времени. Поэтому я постараюсь. Можете на меня рассчитывать.

– Большое вам спасибо, – я очень рад ответу Шаховского. Все пока идет по нужному мне сценарию.

– Уточню время с нашим классным руководителем и согласую его с вами. Договорились?

Протягиваю ему руку, предлагая скрепить наше соглашение рукопожатием. В глазах Леонида Романовича мелькает удивление.

– Вы все-таки очень необычный молодой человек, – замечает он, – договорились.

Ладонь пожилого, но еще довольно бодрого мужчины сжимает мою, подкрепляя сказанное.

На тренировку к Семеновичу я все-таки опоздал. Минут на десять. Даже немного расстроился, представляя, что Зорин сейчас посоветует приходить вовремя и отправит меня обратно. Но этого, к моему удивлению, не произошло.

Пока я смущенно топтался возле входной двери, ожидая неутешительного вердикта тренера, ребята и Вероника разминались под предводительством Сереги Мальцева. Они совершали круговые движения корпусом, подпрыгивали, высоко подбрасывая колени, кувыркались и совершали махи руками.

– Чего стоишь? Беги переодеваться, – командный голос Семеновича, неожиданно вышедшего из «тренерской», заставляет меня встрепенуться и радостно броситься в раздевалку.

Быстро переодеваюсь и выскакиваю в зал. Ребята уже стоят в парах. Отрабатывают классическую связку, боксерскую двойку и передний «маваши» по печени. Вероника работает на мешке, недовольно поглядывая на меня.

– Разминайся в темпе, – бросает наставник, – у тебя есть три минуты.

Семенович поворачивается к ребятам, а я усиленно разогреваю мышцы и связки. Три минуты пролетают быстро.

– Готов? – уточняет Зорин.

Молча киваю в ответ.

– Отлично. Нет, ты пока побей мешок, – сэнсей останавливает направляющуюся ко мне Веронику. Она фыркает, но вслух выражать недовольство не торопится. Приказы наставника здесь не обсуждаются.

– Ребята, – Семенович громко хлопает в ладоши, привлекая внимание, – вольный бой в стойке. Включаем голову, ищем возможности раскрыть и достать противника. Используем ударную технику единоборств и бокса. Работаем в легкий контакт. Остановка по моей команде. Шелестов, ты в паре со мной. Готовы? Поехали!

Группа начинает спарринги. Семенович берет в рот капу, надевает боксерские перчатки и отходит со мной в свободное место. Я тоже полностью готов к бою.

Наставник начинает неожиданно. Он прыжком покрывает пару метров, разделяющих нас. Его кулак «стреляет» в мое солнечное сплетение. Еле успеваю блокировать его сбивающим движением перчатки, и тут же получаю следующий удар – «маваши» в челюсть. Каким-то чудом, инстинктивно перекрываюсь предплечьем и отпрыгиваю назад, разрывая дистанцию. Но Зорин не дает мне этого сделать. Он продолжает движение вперед и аккуратно тюкает меня прямым в подбородок, обозначая удар. Один – ноль. Тяжелая у него все-таки лапа. Семенович работает со мной очень аккуратно и легко, но его попадание я прочувствовал. Сэнсей продолжает, не останавливаясь на достигнутом. Обманным движением обозначает джеб в лицо, заставляя мои руки взметнуться в защитном блоке, и достает меня «футбольным» ударом внутренней частью стопы по голени. Два – ноль. В глазах наставника мелькает усмешка. Это меня не на шутку заводит. Понятно, что в реальном бою шансов против него нет, но отыграться я все-таки попытаюсь.

Изображаю растерянность и начинаю пятиться назад. Игорь Семенович атакует меня двухударной комбинацией. От прямого правого в голову я защищаюсь уклоном корпуса, левый апперкот по печени блокирую подставкой локтя, скручиваясь за сведенными вместе руками. Наставник смещается налево, подбирая место для следующей неожиданной атаки. Одновременно с ним ухожу сайд-степом направо и, разгибаясь, достаю Семеновича коротким боковым по челюсти. Два – один.

Наставник останавливает бой движением перчатки, выплевывает капу на руку и командует группе «Стоп».

– Молодец, подловил, – негромко говорит мне Семенович. Он стягивает перчатки и поворачивается к парням.

– Отрабатываем бросок через бедро, поочередно в парах. Делаем все в высоком темпе, без перерывов. Время – четыре минуты, – в руках у сэнсея уже блестит секундомер. – Пошли!

– Шелестов, ты выполняешь упражнение с Вероникой, – уточняет Семенович, – но работаете так, ты два броска подряд, она – один. Все понятно?

– Да, – подтверждаю я.

Занятие продолжается по привычному сценарию. Отрабатываем борцовские приемы в стойке, ударные комбинации по «точкам», таскаем друг друга на спинах, отжимаемся на кулаках, тренируем болевые и удушающие в партере. Как пролетели два часа, я даже не заметил. Зато мое кимоно промокло от пота насквозь. Хоть выжимай его прямо в раздевалке.

Когда время тренировки заканчивается, Семенович отпускает группу переодеваться. Я дожидаюсь, когда парни скинут с себя кимоно и самбовки и убегут мыться в душ. Иду в тренерскую к наставнику. Зорин читает «Красную Звезду». Рядом с ним на столике дымится чашка чая. При моем появлении газета откладывается в сторону.

– Садись, – мне небрежным жестом указывают на стул рядом. – Чаю будешь?

– Нет, спасибо, – решительно отказываюсь. – Игорь Семенович, мне с вами надо поговорить.

– Я уже понял, – усмехается наставник. – Слушаю тебя.

Начинаю излагать Семеновичу свой план. Глаза тренера изумленно расширяются.

– Сам придумал? – интересуется сэнсей.

– Да, – подтверждаю его предположение. – Ну как, возьметесь?

– Да я не против, – задумчиво говорит он, – мысль хорошая, нужная. Но так это не делается. Надо получить разрешение райкома комсомола или партии. И очень важно «правильно подать» эту инициативу.

– Я думаю, с этим проблем не будет, – убеждаю тренера. – Завтра приезжает мой отец. Я с ним поговорю. Уверен, он нам поможет. Если возникнут какие-то сложности, подключу «тяжелую артиллерию» – деда. Думаю, все у нас получится.

– Хорошо, – кивает Семенович, – если у властей не будет возражений, считай, мое согласие у тебя есть. Думаю, с остальными вопросами твои родственники смогут нам серьезно помочь.

Обсудив все нюансы и дополнительные моменты, прощаюсь с тренером. Иду домой, вдыхая свежий воздух вечернего города. Окна девятиэтажек светятся теплым золотистым светом. Навстречу попадаются шумные компании молодежи, люди, идущие по своим делам. У большинства из них открытые, приятные лица. Они уверены в своем завтрашнем дне, мирной жизни, и не испытывают беспокойства за свое будущее. Разительный контраст с началом 90-х. Тогда заморозили вклады на сберкнижках, начались проблемы с выплатами зарплат на фабриках и заводах, закрывались НИИ, сидели без денег многочисленные государственные предприятия, разом обнищали пенсионеры. За исключением вороватых чиновников, некоторых предприимчивых граждан, окунувшихся в мелкий и средний бизнес, а также коммерсантов, делающих деньги на коррупционных схемах, большинство народа испытывало проблемы даже с заработком минимальных средств, необходимых для относительно нормального питания. Многих пожилых людей тогда спасали дачи с огородами. Но на лица большинства населения уже легла мрачная печать усталости и безразличия. Атмосфера злобы, раздражительности, взаимной ненависти витала в общественном транспорте, на станциях метро и городских улицах. Поэтому начавшееся противостояние парламента с Руцким и Хасбулатовым во главе и Ельцина с его «молодой командой демократов», с другой стороны, привлекло так много народу. Подавляющее большинство сторонников Белого дома отправились защищать не холеных чиновников, тоже внесших свой вклад в развал СССР. Они пошли сражаться против того беспредела, популизма, нарушений законов, коррупции и воровства государственной собственности, которые олицетворяли Ельцин с компанией приспешников.