И только я собрался как следует себя обматерить, как подруга, впившись в меня тревожным взглядом, очень уверенно сказала:

- Антон,  пожалуйста, не сомневайся! Ведь ты даже меня смог убедить, что сомневаться не стоит.

- Откуда ты знаешь? - удивлённо спросил я.

А девушка молча вцепилась в моё пальто, ещё сильнее прижалась и так по родному положила голову мне на плечо.

- Хорошо! - вдыхая любимый аромат её волос, твёрдо пообещал я. - Больше не посмею пустить сомнение в своё сердце и душу! Ведь я так долго этого ждал!

Нащупав в кармане огромный буклет, оставшийся после посещения парка аттракционов, я достал его и, неожиданно для самого себя, начал сворачивать самолётик.

- Что ты делаешь? - спросила Маливьена.

- Крылья! - ответил я уверенно. - Я делаю нам крылья, на счастье, Малиш!

Девушка увлечённо наблюдала за процессом. А когда бумажная игрушка была готова, я выудил из кармана дежурный маркер и написал на одном из крыльев имя  избранницы, затем протянул ручку ей. Мне даже не пришлось ничего пояснять. Как в детстве, поставив напротив своего имени знак «плюс»,  подруга дописала на втором крыле уже моё имя со знаком равенства и подрисовала сердечко!

Калейдоскоп забытых желаний

Когда процедура была окончена, моё вдохновение, ласково улыбаясь,  вернула  ручку и, проникшись важностью момента, ухватилась рукой за край наших крыльев там же, где держался я! Размахнувшись, как следует в унисон, мы отпустили бумажную птицу навстречу неблизкому рассвету и, смотря, как она безмятежно планирует,  так и просидели до самых звёзд. Да друзья, оказывается, при желании их можно увидеть даже в Москве. Или всё-таки это только сегодня, и для нас?! Или просто только с такой высоты их можно разглядеть, вне всей иллюминации мегаполиса.

Вспоминая описанные самим же собой события, мне показалось, что где-то я уже это видел. Опять дежавю?! «Что-то оно участилось», - возразил было я, и тут же мысленно отмахнулся. Тоже мне, нашёл чему удивляться, сидя в обнимку с девушкой, свалившейся с одной из этих звёзд!

Когда мы вернулись на этаж, напоследок Маливьена очень крепко обняла меня и уже в третий раз за сегодня чмокнула в щёку, а перед тем, как закрыть дверь, в качестве бонуса я ещё и получил  воздушный поцелуй. Во взгляде подруги в этот момент было столько же искренности и чистоты, насколько был прозрачно чист мой растаявший куб.

- Доброй ночи, Антоша!

- Доброй ночи, красавица! - ответил я. - И чтоб тебе приснилось как можно больше розовых верблюдов, жующих бублики.

Девушка засмеялась и затворила дверь.

Только я сам зашёл к себе, взгляд мгновенно прилип к сердцу. Сегодня оно пылало и переливалось похлеще любого светильника, каким-то особенно волшебным свечением, источая жар даже на расстоянии вытянутой руки. Лёд полностью сошёл, оставив от своей основы лишь изящную чашу, в которой с помощью изогнутой дугой ножки держалось сердечное огниво! Теперь мне не просто казалось, что оно живёт и дышит своей собственной жизнью, мне казалось, что оно живёт нашей совместной с Маливьеной жизнью, и знает обо всём происходящем, отражая реакцию на все события вокруг нас и его хозяйки в частности, таким вот удивительным образом.

Его Хозяйки?! Точно! Это, однозначно, самый настоящий бред!

«Что ты есть такое?» - задался я вопросом, подходя ближе и пристально смотря на сердце. Кстати, сейчас оно было абсолютно гладкой и идеальной формы. Все намёки на рубленные места и шрамы, коими стягивались отколотые грани, абсолютно исчезли. Не успев задать вопрос, в ответ я получил яркую мигающую пульсацию, словно само солнце улыбалось мне из его глубин, и, клянусь, это можно было воспринять как самую настоящую улыбку. Не осталось никакого сомнения, что это сердце живое и, более того, по-своему разумное. «Я не знаю, как это возможно, друзья, но поверьте мне на слово, оно действительно живое...» - это было последней мыслью за секунду до выхода организма в открытый режим анабиоза.

Вообще, каждое новое утро, ра́вно как и день, не заставляли  меня скучать в этом городе и этом доме, не оставляя без приключений. Вот и воскресное утро началось с новых неожиданностей. Разлепляя в отличнейшем настроении глаза, я подпрыгнул на своём дежурном диване, ощущая запах горячего шоколада и каких-то свежих вкусностей к нему.

-  С добрым утром! - нежно раздалось  у меня  над  ухом.

Я поднял голову и застыл. Её Высочество собственной персоной протягивало мне  поднос со свежеприготовленной пищей, из которой всё ещё струился пар.

- Как ты сюда попала? - удивился я, протирая заспанные глаза.

- Так ты же, дурашка, дверь совсем не замыкаешь, а ежели замыкаешь, так не с той стороны... Вот я и подумала, что по такому случаю можно накормить ещё одного своего питомца, - девушка захихикала.

- Я те дам - питомца, - заворчал я нарочито.

Маливьена снова захихикала и, показав язык, убежала на кухню.

- Погоди минутку, и сейчас блины подоспеют!

- Минутка пошла! И вообще, ты у нас прямо Аладдин в юбке! -крикнул я, прислушиваясь к шкворчанию сковороды, принимающей очередную порцию блинного теста.

- Как это? - переспросила моя инициативная гостья.

 - То есть Султан, только женской национальности. Как же её там звали? Дай вот только вспомнить... Жасмин! Точно! Гарем себе тут, понимаешь, развела, и ходит бублик деловой, что самая настоящая колбаса.

Девушка задорно рассмеялась и ответила, что, при всём желании, второй её мужчина никогда не сможет изменить своей безупречной пернатой подружке с таким уродливым созданием, как самка человека, после чего ещё раз задорно рассмеялась...

- Ты мне вот что лучше скажи, - хлебнув горячего шоколада, спросил я. - Ты у нас всё-таки кто: Ходячая смешинка, или Ходячая слезинка?!

- А вот и блины! - отрапортовала девушка. - Я ни то и ни другое, Антоша, просто я твоё отражение!

Я чуть не подавился, не веря собственным ушам.

- Кто ты?! - переспросил, проводя ладонью по её жаркой щеке.

- Как кто?! - растерянно заулыбалась девушка. - Маливьена, существо женской, как ты любишь говорить, национальности, самочка человека и всё такое!

- Нет, я о другом, ты  упомянула о моём отражении!

- Да, - уверенно продолжала улыбаться девушка, - так ведь это же просто: ты даришь мне настроение, и я отвечаю улыбкой. Ты даришь мне тревогу, и я отвечаю слезами.

Я снова отхлебнул шоколада, внимательно слушая. А моё отражение, не переставая лучезарно улыбаться, взяла вилку и, что ребёнку, поднесла мне к губам лакомый кусочек блина.

- Ты ешь, Антош, пока горячее, остынет же.

- Да-да, - сказал я, принимая угощение, и, жуя, продолжил, - я  знаю, но у меня складывается такое впечатление, что ты умеешь читать мысли, а ещё, что ты - совсем не та, за кого себя выдаёшь.

- О чём теперь ты?! - поникшим голосом спросила Маливьена.

- Не совсем я то хотел сказать, - поправился быстро и находчиво я.

- Я имел в виду, что ты как принцесса из сказочного сна! В твоё существование сложно поверить. Но  ты,  оказывается,  всё же есть на самом деле...

Девушка дрогнула и отпрянула.

А за её спиной раздался какой-то звенящий хруст. Я выглянул из-за плеча Маливьены, и увидел, как сердце, всё это время пылавшее жаром, потускнело и сжалось от проступивших прямо поверх него прожилок льда.

- Этого не может быть! - воскликнул я. И прожилки тут же обратились шипами! Девушка снова вздрогнула.

В следующую секунду шипы осыпались со стеклянным звоном.

- Значит, оно на самом деле живое?! Маливьена, это твоё сердце, ведь так?!

По щеке подруги  скатилась слезинка!

- Эй, - с нежностью в голосе сказал я, поднимая её прелестное личико за подбородок, - сейчас же посмотри на меня.

Девушка послушно воззрилась на меня грустными глазами.

- Не грусти, солнце! - ласково сказал я и отставил завтрак в сторону.