На кораблях слышались различные голоса и многообразные языки. Заморские торговцы постоянно обменивались, покупали, продавали яростно торгуясь. За золотым Рогом бледнел Берег Перу, он напоминал слегка приукрашенный град Владимир. Местами высились церкви и башни, самая большая башня Христа зависала над морем. А вдалеке, в лучах солнца нежного голубели и отливали жемчугом горы.

  -Красота! - Воскликнула красавица-ведьма, и округлила васильковые глазки. - Какой восхитительный вид! Но я не хочу любоваться красотами Царьграда,

   а хочу увидеть своих детей.

  Блюдечко поменяло изображение, переместившись на невольничий торг. Место, отведенное под рабовладельческий базар, было обширным и огороженным железным забором. Тысячи невольников выведены на все общее обозрение. На торжище оказались представители всех народов от гиперборейских до южноафриканских. Тут продавали и китайцев и немцев и негров.

  В этом диком сборище Вешнявка с трудом смогла рассмотреть своих детей. Их продавили вместе с еще полусотней многоликих огольцов, как мальчиков, так и девочек. В основном тут представлены славяне, но есть желтые, узкоглазые азиаты, и черные кудрявые негритята. Совсем голенькими выставленные её отпрыски, жарясь на полуденном Солнце и лишь коленки были смазаны мелом, они стояли на присыпанном канареечным песком подиуме.

   То и дело их заставляли плясать, петь, подымать камни и вертеть палки. Она видела, растила их в прошлом, и с момента разлуки прошло всего пара месяцев. Ее дети три мальчика и две девочки несмотря грустную рабскую участь, оказались веселы и энергично исполняли русский народный танец. Они слегка подсохли и похудели, кожа покрылась хорошим коричневым загаром, но вид в целом был вполне здоровым и ухоженным - перед торгом кормили неплохо. Сытый товар лучше идет.

  А ум и чувства ребенка куда эластичнее, чем у взрослого. Вот они позабыли разлуку, и что недавно маялись в кандалах, от оков еще можно на запястьях и лодыжках рассмотреть еле заметные следы. Громадный город, чудный не то что их глухо хутор вызывает живейшее любопытство. И ребята дерут глотки, стараются показать свое умение. Времена еще языческие и никто не приучен стесняться своей наготы, или погружаться в ханжеский ритуал. Кажется, что не рабы это, а ребятня на пляжном утреннике.

  Однако продать пленников ни как не удавалось. Некий купчина в богатом малиновом расшитом жемчугом халате придирчиво осматривал живой товар, заставлял открывать рот, щупал зубы.

  -Покупай!

  Задребезжал смахивающий на пирата продавец, в цветной чалме. Заунывным, голосом принялся расхваливать свой "товар":

  -Они здоровые, крепкие и у них отличные зубы.

  Купчина отрицательно мотнул головой, рыкнул баритоном:

  -Они слишком маленькие!

  Корсар с повязкой на левом глазу, с жаром произнес:

  -Тем лучше, ты сможешь в отличие от тупых взрослых обучить их ремеслам. Они способны и от них пойдет чистая прибыль.

  Но этот аргумент не подействовал.

  -Вот именно. Сначала обучить, не один год трудов, не зная конечного результата! Рынок и так забит отличными взрослыми искусниками. После монгольских набегов, рынки переполнились невольниками.

  Купчина нарочито презрительно плюнул и отошел, важно тряся внушительным животом.

  -О! Великий Аллах! - Проурчал пират опасливо поглядывая на марширующий преторианцев. Им надо будет отстегнуть, а пока прибытку с гугулькин нос. - Помоги продать этих "карасей", хоть за ту цену, что окупит затраты!

  В голове мелькнула мысль, а если не удаться их сбыть что лучше - продать себе в убыток или просто прирезать?

  Невеселые мысли прервало появление еще одного возможного покупателя.

  Внешне он выглядел не особенно притязательно, в кожаных сандалиях и скромной тунике. Длинная кудрявая борода мочалкой спускалась на грудь. Но многие при виде его почтительно здоровались и уступали дорогу.

  -Это Самуил, великий скульптор и художник.

  Шептались в толпе. Самуил подошел к торжищу, что-то привлекло внимание его зорких глаз. Вешнявка сама внимательно всмотрелась, приблизив к изображению вплотную свое свежее личико, едва не проткнув носом блюдечко.

  Ее младший сын, Георгий на желтом песке выводил прутиком рисунок. Надсмотрщик щелкнул плетью, кончик царапнул костлявую, шоколадную спину мальчишки, но тот не обратил на это укус внимания. Изувер хотел добавить посильнее, но был остановлен выразительным жестом Самуила. Знаменитый художник приблизился, внимательно всматриваясь в изображение - на песке застыли и в то же время как бы струились две персоны: юноши и девушки, а сверху порхал голубь. Изящные фигуры казались живыми с удивительно четкой прорисовкой отдельных деталей. Самуил ткнул мальчика пальцем, в худенькое со свежей, вздутой от удара полоской плечико:

  -Как твое имя дитя! - Художник спросил на чистом русском языке с мягким латинским акцентом.

  Мальчик четко ответил, выпрямив спину и стараясь показать, что на его тонких руках есть какие-то мускулы, дико напрягая их:

  -Гришка! - И тут же поправился. - То есть Георгий Муромец!

  -Так вот Георгий, я беру тебя! - Самуил решительно произнес. - Сколько он стоит?

  . ГЛАВА Љ 18.

  Под Рязанью кипели до крайности ожесточенные бои. Чаша весов никак не желала поворачиваться в пользу Третьего Рейха. Даже наоборот казалось, что русские словно заколдованные. И никак не желают поддаваться и уступать.

  Первые немецкие "Королевские львы", двинулись в бой, словно таран. Управляемые по радио телетанки -шахматный конь, расчищали дорогу через минные поля. Советские войска встретили противника ожесточенным сопротивлением.