– Неплохо, – констатировал Дарвейн, поглаживая большим пальцем пухлые губы, – в твоем положении не все могут похвастаться красивой улыбкой. Рабыня с хорошими зубами ценится очень высоко. Почему твой хозяин до сих пор не взял тебя?

– Не знаю… – прошептала девушка, мечтая потерять сознание и не чувствовать, как под обнаженными ягодицами отвердевает и увеличивается мужской член.

– Не дрожи так. Страх заводит меня, а я не хочу приступать к десерту, не испробовав основное блюдо.

Усмехнувшись, Дарвейн схватил ее руку, вложил в нее намыленную мочалку и начал водить по своей груди, внимательно наблюдая за реакцией девушки. Она не поднимала взгляд, как и положено хорошей рабыне, и не сопротивлялась, позволяя мужчине управлять ее руками.

Держа рабыню за запястья и пристально наблюдая за выражением ее лица, он вел ее ладони по своей коже круговыми движениями, заставляя девушку невольно касаться мягких завитков его волос и будто случайно задевать пальцами горошины сосков. Его член удобно расположился между ее ягодиц, отзываясь острым наслаждением на каждое движение девушки. И Дарвейну стоило больших усилий не направить его в манящую влажную глубину, чтобы проверить, так ли она невинна, как говорил трактирщик.

Лирин заелозила попкой, ища удобное положение. И мужчина вздрогнул всем телом, цедя ругательство сквозь стиснутые зубы. Испугавшись, что сделала ему больно, девушка замерла. В месте соприкосновения их тел она ощутила странную дрожь, которая начала разливаться внизу живота горячей истомой. Дыхание сбилось. Боясь шевельнуться, Лирин облизала кончиком языка пересохшие губы и рвано выдохнула.

– Прекрасно, – прошептал мужчина, ловя ее взгляд.

Не скрывая усмешки, Дарвейн повел плененные руки рабыни по твердым кубикам своего пресса. Все ниже и ниже, туда, где низ его живота покрывали жесткие завитки темных волос, на которых блестели капельки воды и белели хлопья мыльной пены. Достигнув места соединения их тел, он остановился и произнес:

– Ну что, не так уж и страшно? Дальше – сама.

Ссадив с себя рабыню, которая тут же послушно опустилась на колени, лэр поднялся во весь рост так, что его вздыбленный член оказался на уровне ее лица.

– Помой его, – приказал он голосом, не терпящим возражений.

Сглотнув и отведя в сторону взгляд, Лирин коснулась его мочалкой.

– Нет, – остановил ее мужчина, – руками. И смотри на него, не опускай глаза.

Когда тонкие пальчики девушки робко коснулись горячей плоти, Дарвейн резко вдохнул и зашипел сквозь зубы. Он слишком долго был в походе, слишком долго не имел женщины. Тянущая боль в паху, появившаяся еще вечером, когда он впервые увидел полуобнаженную девушку, склонившуюся над корытом, теперь усиливалась с каждым прикосновением робких пальчиков. Она казалась невыносимой, тело требовало разрядки, но ему не хотелось кончить так, не отведав нежного девственного тела.

Запустив руку рабыне в волосы, Дарвейн резко дернул, силой заставляя ту поднять голову.

– В постель! Быстро! – процедил он, не размыкая зубов, и отшвырнул девушку от себя.

Ударившись о бортик ванной, Лирин суетливо выскочила из воды и застыла, не зная, что делать дальше. Мокрое тело дрожало, точно от холода, хотя в комнате было довольно натоплено, кожа покрылась мурашками и мелкие волоски на руках и ногах поднялись дыбом от страха. По спине и груди девушки на пол медленно стекала вода, собираясь у ее ног в холодную лужу.

– Возьми полотенце и вытрись, – приказал Дарвейн отрывисто и зло.

Он уже чувствовал, что теряет терпение. Да, невинная рабыня была, конечно, лакомым кусочком, но ее робость и неловкость начинали его раздражать. Он собирался быть с ней нежным и терпеливым, но вряд ли это получится, если сейчас все его мысли только о том, как он войдет в ее тело. Какой она должна быть тугой и горячей. И от этих мыслей у него сводило мышцы в паху, а из горла рвалось голодное рычание, точно у дикого зверя.

Лирин судорожно вдохнула. В горле застрял комок. Точно прикованная, она застыла на месте, не в силах оторвать взгляд от возбужденного мужского достоинства, которое лэр бесстыдно выставил напоказ. Его тяжелый член с блестящей от смазки головкой, перевитый рельефными венами, взбухшими от притока крови, показался ей монстром из ночного кошмара. Нет! Не может быть, чтобы кто-то стонал от восторга, принимая в себя это чудовище! В ее теле не найдется места, в котором могло бы поместиться нечто подобное!

Дарвейн по-быстрому окатил себя водой, смывая мыльную пену, схватил полотенце, приготовленное для него рабыней, и шагнул из ванны. Точными, быстрыми движениями он обтер мокрое тело и отбросил ненужную тряпку. Теперь его потемневшие глаза, не отрываясь, следили за девушкой, сжавшейся в комочек в самом дальнем углу кровати.

Тяжелая усмешка раздвинула сухие губы мужчины, когда он проследил за ее испуганным взглядом. С нескрываемым ужасом на лице девушка смотрела на его член, который все больше отвердевал под ее взглядом.

Словно хищник, вышедший на охоту, Дарвейн одним слитным движением оказался на кровати и завис над перепуганной рабыней, опираясь на руки. Его взгляд лихорадочно обшарил обнаженное женское тело, упиваясь белизной атласной кожи, приятной округлостью бедер, идеальными полушариями грудей. Пусть жизнь невольницы и не была сладкой, но ее нетронутое тело все еще оставалось упругим и соблазнительным. Конечно, через несколько лет от этой красоты не останется и следа: плохое питание, тяжелая работа и побои сделают своё дело, превратят юную девушку в старуху раньше времени. Но сейчас она была так возбуждающе пуглива, так соблазнительно прекрасна, что Дарвейн не видел смысла истязать себя ожиданием. Страх девственницы, боящейся своего первого мужчины, подействовал на него лучше всякого афродизиака. Раздувая ноздри, втягивая в себя этот остропряный аромат, он одним ударом колена раздвинул ее судорожно сжатые ноги и навалился всем телом.

Лирин застонала, почувствовав, как что-то твердое и горячее уперлось в ее промежность. Страх сковал тело девушки, заставляя сжаться внутренние мышцы. Мужчина недовольно заворчал, облизал свои пальцы и направил их туда, где только что был его член. Нетерпеливо раздвинул нежные складочки и проник дальше, грубо вторгаясь в нетронутое тело.

Лирин закричала от жгучей боли, которая, казалось, разорвала ее пополам. Слёзы брызнули из глаз, дыхание перехватило. Дарвейн грубо выругался, зажимая ей рот одной рукой и резко, одним толчком вошел в нее на всю длину.

Внутри она оказалась еще прекраснее, чем он представлял: такая тесная, такая горячая. Нежная, шелковая, живая перчатка, туго охватившая его возбужденную плоть. Он начал двигаться в ней сильными, грубыми толчками, чувствуя скорое приближение разрядки и не желая ее оттягивать. Потом, все потом. Ночь длинна. У него еще будет время показать ей все радости жизни. До утра девушка будет петь в его руках, как хорошо настроенная арфа, а сейчас он хочет только одного, чтобы это напряжение внутри наконец-то взорвалось, дав разрядку обезумевшему телу.

Наконец, Дарвейн почувствовал невероятное облегчение, вырвавшееся из него вместе с тугой горячей струей. Напряженные мышцы расслабились, и покрытое потом тело рухнуло на кровать, подмяв под себя неподвижную девушку. Мужчина тяжело дышал, его грудь ходила ходуном, как после яростной битвы на мечах. Откатившись от рабыни, он глубоко вздохнул и с некоторым сочувствием произнес:

– Первый раз всем больно. Можешь встать и обмыться.

Девушка даже не шевельнулась, продолжая молча лежать. Дарвейн приподнялся на локте и настороженно заглянул ей в лицо.

Неужели он был настолько груб?!

Она лежала бледная, как полотно. Глаза были плотно закрыты, на раздавленных мужской ладонью губах виднелись кровоподтеки. Дыхание стало поверхностным, едва слышным, на нежной коже бедер проявились безобразные синяки, а всю промежность покрывали засохшие пятна крови.

Он даже не заметил, когда она потеряла сознание!..