- Товарищ майор, курсант Морозов по вашему приказанию прибыл. - Доложил он, приложив руку к головному убору.

   - Проходи, Морозов и присаживайся. - Не вставая с места, указал хозяин кабинет на свободный стул возле приставного стола.

   Майор Филиппов Михаил Харитонович, возглавил курсы подготовки кадров МГБ, сразу после Победы. Сам он прошел всю войну в армейской разведке и имел за плечами богатейший боевой опыт, десятки раз он ходил за линию фронта и ни разу не имел, ни единого провала. Хотя внешне он мало отличался от обычных людей. Невысокого роста, худощав, с редкими, тронутыми сединой, волосами, тщательно зачесанными назад и невероятно худым лицом со впалыми щеками. На первый взгляд, он производил впечатление больного и слабого человека, но это было только первое впечатление. В стрельбе и рукопашном бое, с ним никто не мог соперничать, включая тех бывших фронтовиков, кто отличался, в сравнение с ним, атлетическим телосложением.

  - Богдан, - начал он, по-отечески обращаясь к Сташинскому. - По итогам твоей подготовки, мною принято решение назначить тебя старшим оперативно-боевой группы и отправить в распоряжение Управления МГБ по Волынской области. Тебе оказана высокая честь и я надеюсь, ты успешно справишься с возложенной на тебя задачей.

   От неожиданного предложения у Богдана выступили на лбу капельки пота и забегали глаза. Он убрал руки под стол, опасаясь, что они начнут предательски трястись. Сташинский не боялся ответственности, даже сама смерть его не пугала, о ней в тот момент он не думал. Начинающий боевик опасался, что отсутствие практического опыта не позволят ему проявить себя в должной мере на практике и оправдать доверие командования.

  - Ты не согласен с мнением руководства школы? - увидев нерешительность в глазах курсанта, строго спросил Филиппов. - Говори мне прямо, пока разговариваем в кабинете с глазу на глаз.

  - Никак нет, - выпрямился по стойке смирно Богдан. - Спасибо за доверие, товарищ майор.

   Филиппов посмотрел на него пристальным взглядом, а затем, немного смягчив тон, добавил. - Не волнуйся, и сядь на место. На первых порах, пока не оботрешься, никто тебя в свободное плавание не отпустит. Если что, ребята из группы подскажут, да и непосредственный командир отряда у тебя будет человек опытный, в прошлом один из руководителей службы безопасности УПА, но пусть тебя это не смущает. Он уже давно перешел на нашу сторону и не раз доказывал свою преданность нашему делу.

  - А как его фамилия?

  - Познакомишься с ним на месте, - не меняя выражения лица, ответил майор, - тем более, что его фамилия тебе ни о чем не скажет. В этом отряде, как и в отрядах УПА, все друг друга знают по кличкам. Кстати, ты теперь тоже будешь не Морозовым, а "Морозом". Так что, вживайся в новый образ. Завтра, когда получишь документы, мы вас отправим в Луцк. А пока отдыхай.

   Он пожал руку молодому сотруднику, не вставая из-за стола, и, склонив голову к документам, дал понять, что на этом их разговор закончен.

   Сташинский, отдав честь, щелкнул каблуками и вышел из кабинета.

   Так началась вторая жизнь бывшего студента математического факультета педагогического института Богдана Сташинского, а ныне бойца специальной боевой группы МГБ "Мороза".

   В отряде, он быстро заслужил авторитет среди новых товарищей и командования. По собственной инициативе, он придумал и опробовал на практике нетрадиционную, на тот момент, форму получения признаний от задержанных пособников бандитов. В отличие от некоторых своих коллег, которые использовали пытки и выбивание показаний, он создавал не хитрые комбинации, в результате которой человек, сам добровольно признавался в совершении преступления и выдавал своих сообщников, даже не подозревая о своем предательстве. Но признание руководством его успеха придет позже, а пока новоиспеченный командир специальной группы вышел на свое первое задание.

   Летним солнечным днем группа окопалась неподалеку от села Романово на окраине леса. Бойцы были одеты в форму УПА с "тризубами" в петлицах и вооружены немецкими автоматами. Они ждали автомобиль районного отдела НКВД, на котором должны были перевозить из Ковеля в Луцк задержанного в ходе чекисткой операции жителя городка Любомля - Заболотного Степана. Тот работал в районе почтальоном и подозревался органами госбезопасности в связи с местным проводом ОУН. Однако в ходе допросов, тот упорно молчал и никак не хотел ни в чем призваться.

   Богдан лежал на спине и, закинув руку под голову, беззаботно смотрел в небо, по которому еле заметно плыли белые облака. Боевой автомат, заряженный холостыми патронами, лежал рядом, напоминая о себе металлически холодом под свободной рукой. Он вспоминал свой дом, родителей, сестер, и на душе становилось тоскливо от сознания того, что все это осталось в прошлой жизни и не известно, сможет ли он когда-либо к ним вернуться назад. Вместе с тем, он ничуть не сожалел о своем выборе. Ему нравилась его новая работа, причем решающим фактором для него стали ни убеждения или коммунистическая идеология, сторонником которой он никогда не был, а некая романтика, уже не та юношеская, которая им овладела на первом этапе, а осознанная, наполненная смертельным риском и адреналином. Такая жизнь постепенно становилась его образом жизни и его сутью.

   От философских раздумий его отвлек звук мотора, исходящий откуда-то издалека.

  - Внимание! - скомандовал Богдан своим подчиненным и, привстав на колено, стал всматриваться в уходящую за горизонт ниточку грунтовой дороги. Наконец, там, где небо соединяется с землей, появилась маленькая точка, настойчиво приближающаяся к ним.

   - Всем рассредоточиться по квадрату. - Продолжил он, и залег за ствол дерева.

   Через несколько минут к тому месту, где группа организовала засаду, подъехал новенький автомобиль Газ-51 с металлической будкой вместо кузова без окон. Он внезапно остановился. Водитель попытался вновь завести мотор, но в ответ лишь пронзительно завизжал стартер, сотрясая от напряжения всю машину. Из кабины вышел пожилой сержант и, открыв капот, стал внимательно рассматривать то, что находилось внутри, при этом, не предпринимая никаких действий. Затем, он подошел к кабине, которая открывалась только снаружи, и, распахнув дверь, громко крикнул: