Подъехав к зданию, он расплатился с таксистом, но не стал заходить в помещение, а перешел на противоположную сторону улицы и сел в кафе, чтобы оттуда наблюдать за центральным входом в университет. Ждать пришлось достаточно долго. За это время Богдан успел выпить две чашки кофе и просмотреть свежие газеты. Только после обеда оттуда стали выходить студенты. Стоя у входа, молодые люди беззаботно смеялись и что-то бурно обсуждали. Невольно Сташинский вспомнил свои студенческие годы, так неожиданно и болезненно прерванные сложившимися обстоятельствами. На душе вдруг стало грустно и тревожно. " Как недавно и как давно это было, словно все было не со мной". - Подумал он. Не успел он отойти от прилива меланхолии и ностальгии, как в дверях главного входа появилась грузная фигура профессора. Ребет, как обычно, не оглядываясь по сторонам, быстрой походкой поспешил к трамвайной остановке. Сташинский бросил на стол несколько марок и вышел из кафе. Как правило, после занятий Ребет всегда возвращался сразу домой, это Богдан установил еще во время предыдущих наблюдений за ним. Его квартира находилась относительно далеко от университета, трамвай обычно следовал к его дому около двадцати минут, поэтому Сташинский решил опередить его и, вновь поймав такси, поехал на улицу Окам. Через вход со двора он вошел в подъезд и на лестничной площадке между вторым и третьим этажами стал ждать свою жертву.

   В подъезде было душно, как в аду, солоноватый пот ручьями тек по его лицу и предательски потели руки. В окно хорошо просматривалась трамвайная остановка, на которой с минуты на минуту должен был появиться Ребет. Богдан судорожно сглотнул слюну, ожидая его появления. И вот, наконец, подъехал долгожданный трамвай. Из него вышел улыбающийся, ничего не подозревающий профессор. Не глядя на окружающих, он помог спуститься со ступеньки пожилой даме. Предвкушая развитие дальнейших событий, Сташинский бросил в рот таблетку и, едва проглотив ее, сжал в руке пистолет. В этот момент, как по закону подлости, на верхнем этаже скрипнула входная дверь, и на площадку выскочил мальчик лет восьми с лохматой собачонкой на поводке. Он остановился на лестничном пролете, завязывая шнурок на ботинке, и совершенно не обращая внимания на одиноко стоявшего мужчину. Богдан продолжал смотреть в окно и, к своему сожалению, увидел, как Ребет, сопровождая даму, что-то весело ей рассказывал, следуя по направлению к подъезду. Видимо эта женщина была его соседкой и они не собирались прощаться на улице. Сташинский быстро спрятал цилиндр во внутренний карман плаща, быстро спустился вниз и вышел через запасной вход, чтобы случайно не столкнуться со своей жертвой на выходе.

   Наступила суббота. День выдался на удивление ясным и солнечным. Богдан даже не стал надевать плащ. Он прошелся по площади, задержался у газетного киоска, там приобрел свежий номер "Шпигеля" и стал лениво перелистывать страницы, время от времени рассеянно поглядывая по сторонам.

   Ближе к десяти часом утра он увидел Льва Ребета, выходившего из трамвая по направлению к редакции. На этот раз тот был один. Богдану не составляло труда первым войти в подъезд, на ходу вынимая из кармана невинный газетный сверток. Поднявшись по лестнице до второго этажа, он остановился и прислушался. Через несколько секунд раздался грохот кованной двери и на лестнице послышались шаги. Сташинский повернулся и стал спускаться вниз, придерживаясь правой стороны. Когда Ребет оказался на несколько ступенек ниже от него, Богдан поднял на уровень лица предварительно снятое с предохранителя оружие, и выстрелил жертве в лицо струей смертоносного яда. Профессор чуть качнулся вперед, даже не поняв, почему эта лестница внезапно поплыла у него под ногами. Не замедляя шаг, Богдан продолжал спускаться, на ходу пряча оружие во внутренний карман пиджака. Уже за спиной он услышал, как Ребет упал, но при этом не обернулся.

   Выйдя из здания, он принял противоядие и поспешил к каналу Кегльмюльбах, находившемуся в полукилометре от площади Карлсплац. Прогулочным шагом он добрался до площади Ленбах, пересек дорогу у отеля "Регина" и вышел к каналу. Там он бросил в воду пустой цилиндр, а затем, немного побродив по городу, направился к своему отелю. Избавившись от опасной улики, он, наконец, почувствовал себя относительно спокойно и уверенно. Не торопясь, он прогулялся по улице Максимилиана и очутился на площади. На подходе к отелю, он мельком бросил взгляд на здание редакции "Украинский самостийник". У дверей эмигрантской газеты уже стояли карета скорой помощи и полицейский автомобиль, как немое подтверждение его успеха. Войдя к себе в номер, он еще раз посмотрел на здание редакции и вспомнил огромные, неимоверно расширенные от ужаса глаза Льва Ребета. Он видел их всего долю секунды, но они ему запомнились настолько четко, что не могли выйти из его памяти еще очень долго. Восстанавливая динамику недавних событий, Богдан не мог поверить, что все это произошло с ним. И тут вдруг его стошнило прямо на подоконник. Он машинально вытер рот ладонью и пошел в ванную комнату. Он долго стоял над раковиной, поливая голову ледяной водой, пока его вновь не начало тошнить.

   Приведя сначала себя, а затем свой номер в порядок, он сразу же выписался из гостиницы.

  - Что-то случилось? - мимоходом, без видимого интереса спросил он у швейцара, наблюдавшего за людьми, толпившимися возле редакции.

  - Кажется, плохо человеку стало. Говорят, сердце. - Равнодушно пожал плечами тот, поправляя поношенную форму.- Скорая его уже увезла.

  - Бедняга, - буркнул в ответ Сташинский и направился на железнодорожный вокзал, где первым же экспрессом отправился во Франкфурт-на-Майне. В поезде он не мог сомкнуть глаз, хотя моральная и физическая усталость давала о себе знать. Но как только он смыкал веки, перед глазами сразу же, как из тьмы возникало лицо Ребета. Во Франкфурте, он переночевал в отеле "Интернациональ", после чего утренним рейсом компании "Бритиш Юропиэн Эйруэйз" вылетел в Берлин. Сидя в салоне самолета, он листал местные газеты и неожиданно увидел небольшой некролог, следующего содержания:

   " Сенат Украинского свободного университета, весь научный мир и украинская общественность с глубоким прискорбием сообщает, в субботу 12 октября 1957 года в 11 часов неожиданно от сердечного приступа ушел в вечность профессор Лев Роман Ребет, талантливый украинский ученый и незаменимый деятель в области украинской культуры. Похороны состоятся в среду 16 октября в 14 часов на кладбище Вальдфридгоф в городе Мюнхене".

   Отложив газету в сторону, Сташинский откинулся на спинку кресла и, прикрыв глаза, про себя произнес: "Неужели я это сделал".

   Г Л А В А 12

   Вернувшись в Берлин, Богдан отбросил все свои душевные сомнения. Когда-то давно, можно сказать, еще в прошлой жизни, когда Богдан учился в Киевской школе КГБ, один из преподавателей говорил им, молодым курсантам: