***

Через полторы недели Лита с попутчиком вышли из леса где–то на границе с Веронией. Девушка, исхудавшая и осунувшаяся, явно не выглядела ухоженной красавицей, чего нельзя было сказать о ее спутнике – молодой человек, отзывавшийся на имя Один, выглядел, как всегда, спокойным, чисто выбритым, подтянутым, как будто только оделся, и свежим, как будто только что умылся. Правда, Литаная никогда не видела, чтобы тот брился – быть может, у него и борода еще не росла. Мылся ее спутник, правда, каждый день. Вернее, каждое утро. Похоже, Один специально выбирал место ночных стоянок неподалеку от естественных водных источников – ручьев, речушек или небольших лесных озер, в которых каждое утро принимал ванну. Наверное, брился тогда же… В один из таких ранних утренних часов девушка, наблюдая бодрую умытую физиономию парня, решила и сама помыться, попросив того отвернуться, а лучше – подождать на полянке, где они ночевали. Помывка заняла всего несколько мгновений – стоило только с разбегу с головой окунуться в идеально прозрачную воду небольшой лесной речки, как девушка с визгом вылетела из воды обратно на берег. Вода берущей свое начало в горных ледниках реки, несмотря на перевалившее за середину лето, оказалась не просто холодной, а ледяной… Это купание было первым и последним в ее долгом лесном путешествии – холода Лита не любила и купаться в ледяной воде не могла, как бы себя ни заставляла. Ежедневное знакомство девушки с водой состояло лишь из мытья рук, лица и гигиенических процедур – на большее смелости волшебницы не хватало. И, выйдя из леса, девушка мечтала лишь о том, как доберется до ближайшего людского жилья, где ей согреют воду и позволят с наслаждением помыться.

Такая возможность представилась Лите через несколько дней их совместного путешествия на восток по весьма слабо обжитым местам – около леса люди селились неохотно. Наконец путники наткнулись на небольшую дорогу, даже не столько дорогу, сколько тропу – по ней явно большей частью ходили пешком, но изредка передвигались и на лошадях. Причем пользовались дорогой нечасто – трава, пусть и изрядно примятая и вытоптанная, продолжала расти прямо на тропе, и лишь по частым проплешинам, редким следам перегнившего навоза да чахлым стебелькам, сминаемым ногами путников, можно было ее заметить. Один, не раздумывая, свернул на тропу, хотя она и забирала несколько к северу от намеченного ими маршрута. Лита спорить не стала – мужчине виднее, и молча пошла за ним.

Тропа вывела путников к небольшой деревеньке из нескольких десятков дворов, огороженной низким забором из горизонтально привязанных к кольям корявых сухих стволов молодых деревьев. Даже ветки на них оказались обрублены кое–как, из–за чего тонкие бревна забора таращились в разные стороны острыми огрызками сучьев. Ограда так себе, одна видимость, никакой защитной функции она не несла, однако луговая трава густо поросла с обеих сторон забора – селяне явно не любили перелезать через это препятствие и пользовались одним из трех предусмотрительно оставленных в хлипкой изгороди широких проходов. Путники, решившие не нарушать местных устоев, воспользовались одним из проходов, тем более что тропинка именно к нему их и подвела. Лита, коротко взглянув на своего попутчика, тихо спросила:

– Мы разве пойдем через деревню?

– Не только пойдем, но и поужинаем в ней, и даже заночуем. Да и помыться хорошо бы. Кстати, тебе надо сменить одежду.

– Помыться действительно надо. А одежду зачем менять?

– Лита, ну ты сама подумай. Мы – два чужака, и если срочно не сменим имидж – нас однозначно завалят вопросами. За кого ты себя хочешь выдать? В этой–то одежде?

– Действительно… И какую профессию ты предложишь мне выбрать? И, кстати, кем ты представишься сам?

– Мне проще – я исследователь, ученый, а ученые всегда и во все времена были не от мира сего. И одежда у них странная, и мысли под стать одежде. Так что про себя я стану говорить чистую правду. А тебя предлагаю выдать за мою сестру, сопровождающую меня в путешествии. Не родную, двоюродную, так легенда окажется правдоподобнее. Сама ты ничего особо не умеешь – руки у тебя не оттуда растут, но по мере своих скудных сил ты помогаешь мне в дороге – стираешь там для меня, готовишь, вещи таскаешь. Прислуга, короче. А нынешнюю твою одежду мы у старьевщика купили – предыдущая была откровенными лохмотьями. Сейчас и это тряпье пришло в негодность, пора менять. Обувь, кстати, можешь попытаться оставить, выбрав юбку или платье подлиннее, но я сменил бы и ее – слишком характерный след оставляют твои ботинки.

Девушка, несколько обиженная высказыванием молодого человека, холодно ответила:

– Один, я никогда не была прислугой, и быть ею не хочу и не буду.

– А выжить хочешь? Прислугу свою я имею право защищать – она моя собственность, мне, кроме нее, мою одежду стирать некому. Даже на заданные тебе вопросы в этом случае отвечать буду я – имею право. А если ты для меня никто – придется тебе выкручиваться самой. Путь к храму, если не ошибаюсь, у тебя несколько не заладился? Поправь меня, если я неправ.

– Я согласна… – потупившись, пробормотала девушка.

– На что?

– На роль прислуги твоей согласна. Только одежду твою я все равно стирать не буду!

– Насчет одежды выяснили. Что еще ты делать не будешь?

– А что еще я должна делать?

– Все, Лита. Ты должна делать все, что я тебе скажу. За исключением общей постели, разумеется – тут мы уже разобрались. Только на этих условиях я попытаюсь провести тебя в Занадан тихо и незаметно. Возможно, даже целой и невредимой. Нет – держать не стану, можешь идти одна.

Девушка замолчала, обдумывая предстоящую перспективу. Мужчина тоже молчал, терпеливо дожидаясь решения спутницы. Наконец, когда ожидание уже становилось непозволительно долгим, Лита тихо, опустив взгляд в землю, проговорила:

– Я согласна на все твои условия…

– Ну, вот и хорошо. Вешай на второе плечо мой мешок и пошли в деревню.

С этими словами Один передал Лите свой вещевой мешок и, не оглядываясь, как будто был полностью уверен в том, что девушка последует за ним, ступил за ограду. Походка мужчины изменилась, став плавной, спокойной, уверенной и исполненной чувства собственного достоинства. Один шел неторопливо, важно, распрямив плечи, свысока поглядывая на раскинувшиеся по обе стороны дороги дома. Палку, с которой он не расставался в течение всего лесного путешествия, мужчина нес гордо, словно посох властелина, не столько опираясь на нее, сколь аккуратно ставя на землю перед каждым своим шагом. Чувство уверенности передалось и магине, пристроившейся сразу же за своим спутником. Правда, гордо развернуть плечи у нее не получилось – спину девушки оттягивали целых два рюкзака, причем рюкзак Одина оказался значительно тяжелее, чем ее собственный…

***

Небольшая таверна на окраине Тиары…

– Орив, а почему мы собрались именно здесь?

– Через несколько дней собранная нами экспедиция выйдет из Тиары и отправится на поиски артефакта. Но тебя ведь интересует не это? Я прав, Натан?

– Ты поразительно догадлив – и меня, и Тайшу, и Зуллу, и даже Тонга крайне заинтересовал метод отбора тобой кандидатов в эту экспедицию. А Лесса прямо–таки распирает услышать от тебя подробности. Боюсь, что если ты не рассеешь его сомнений, то рискуешь нажить в его лице самого непримиримого врага – ведь ты забрал самых лучших его студентов и аспирантов. Впрочем, то же самое я могу сказать и о своем факультете, причем меня поддержат все собравшиеся тут деканы. Кстати, лэр Тонг никак не может понять – зачем в какой–то поисковой экспедиции нужен маг–теоретик, ведь кроме пыльных архивов и академических лабораторий от теоретиков практически нет никакой пользы. А ты забрал его лучшего ученика, между прочим! Единственного, который, по его клятвенным заверениям, сможет когда–нибудь сменить его самого на посту декана кафедры теоретической магии. Когда юноша наберется знаний и опыта, разумеется.