Представляю этот каскад "серебряных брызг" на сумеречном озере!
На Ангаракане Владимир Иванович услышал вначале мощный взрыв, как он говорит, а потом стало шатать его домик (щитовой). Он говорит, что похоже было на падение большого метеорита, но это, видимо, его фантазия.
...Дней пятнадцать назад, я решил поэкспериментировать: отказаться от стимуляторов - чая, кофе, какао и так далее и сейчас пью только кипяток, разводя в нем консервированное молоко...
Первые результаты: сплю много и крепко: раза три уже просыпал смену ленты в два часа ночи. Здоровье нормальное, самочувствие обычно - хорошее, но хандра набегает чаще. Нежелание что - либо делать, отсутствие стимулов - вот что такое хандра у меня.
Однако это может быть последствие первой весны и начала лета на БАМе, когда я перенес несколько неприятных моментов и сильно нервничал...
Несмотря на вялость по - прежнему читаю латынь, хотя зачастую, через "не хочу", заставляю себя это делать и даже думаю, что если поднапрячься, то месяца через два буду знать учебник от корки до корки.
Сегодня пятое сентября. Утро стояло ясное, чистое небо, солнышко, в шесть часов утра, осветило скалы на вершине южного склона напротив и стало видно снег, прошедший ночью и лежащий теперь совсем недалеко и низко по склону - белой крупкой осыпаны камни в курумниках, а выше, снег уже - полновластный хозяин.
...После двух часов дня, решил наконец, сходить в лес с собаками. Взял ружье и отправился: яркое солнце светило и грело почти по - летнему. Снова откуда - то появилась мошка, и приходилось отбиваться от нее, забывая о природе и обо всем лирическом.
Сделав полукруг, я вышел на вершину маленького ключа, и здесь собаки рядом с просекой, по которой я шел, отыскали бурундука и долго топтались под стланиковым кедром, решая лаять или нет. Я пожурил их, нарочито грубым голосом, и они, неохотно оставив бурундука, убежали вперед...
Не прошло и пяти минут, как где - то далеко, залаял Уголек пронзительно, и яростно. Я остановился, прислушиваясь - собаки и Пестря, и Рика убежали на лай. И вдруг, я слышу треск ломающегося стланика и шум, который в чаще кедрового стланика, направляется в мою сторону.
Ружье заряжено пулями, а я стою и гадаю, кто это: олень или сохатый, и приготовляюсь.
Вот впереди, в кустах мелькает что - то темное, и вываливает на просеку метрах в двадцати пяти от меня, медведище, несущийся полным наметом! Здесь его настигает Уголек, и завязывается страшный смертельный бой.
Я вижу, как медведь схватив Уголька в охапку, стал его мять, как бельишко мнет в руках здоровущая деревенская прачка.
Но здесь дело было нешуточное: Уголек голосит и тоже, в ответ дерет медведя зубами и лапами - одним словом, неразбериха и свалка! Мои же собаки - Рика с Пестрей стоят недалеко от меня, и не понять, то ли трусят, то ли не понимают, что происходит...
Тут, решившись, я вскинул ружьё, прицелился и выстрелил! Никакого эффекта! Только Уголек, взбодренный выстрелом, еще яростнее завопил и вцепился в грудь медведя...
Я сменил заряд в левом стволе, прицелился и снова выстрелил и снова никакого эффекта, и снова возня и борьба продолжалась!
Я выстрелил в третий раз, поменяв патрон в том же стволе!
После выстрела, услышал характерный чмокающий шлепок - значит попал. Борьба же продолжалась и медведь, отливая коричневым на солнце, по - прежнему мял Уголька или может быть, это Уголек рвал медведя?
Наконец, единоборство на просеке закончилось и медведище, ушел галопом по кустам в сторону, а за ним, яростно вопя, укатился Уголек. Мне же запомнилась одна странная деталь: над стволами, после выстрела вился волнами горячий воздух, мешая прицеливаться.
Чуть позже, вдалеке, вновь завопил Уголек, а немного погодя, собака, чуть живая, показалась из ближних кустов и поскуливая легла на землю.
Я подошёл, осмотрел его и не увидел следов ранений, но, видимо, медведь сильно помял ему внутренности, потому что из заднего прохода выступила кровь.
Мои же собаки держались, всё это время рядом, крутились вокруг меня, опасливо оглядываясь и вздрагивая от напряжения.
Я и сам, озадаченный промахами, почувствовал себя неуютно, а тут еще, стало слышно, что рядом, по густым кустам стланика, ходил кто - то, потрескивая валежником. В это время, ниже, в распадке, примерно в полукилометре, заревел визгливо и яростно раненный медведь.
Но делать нечего!
Не спеша и оглядываясь, следя за поведением Рики, которая дальше, чем на двадцать метров не отходила, я отправился в сторону дома. У меня остался один патрон с пулей и три заряда со вторым номером дроби, а кругом такая чаща и не видно далее десяти метров.
...Придя домой, обнаружил, что Уголек так и не возвратился - завтра пойду с утра обследовать это место - решил я.
Утром, поднявшись в половину шестого, перекусил, взял топор, нож и брусок, ружье с патронами заряженными пулями, и пошел искать Уголька, а если повезет, то и медведя.
По дороге расходившаяся фантазия рисовала эпические картинки, в которых медведь запутавшийся в стланике, лежал во весь свой немалый рост, а Уголёк, лежал рядом и зализывая раны, ожидал хозяина, то есть меня.
Я старался одергивать воображение, памятуя, что мажор мне может сильно повредить.
Гадая, куда делся Уголек, я припомнил, что он, после схватки с медведем чуть подволакивал заднюю лапу - у него на крестце я видел полосы медвежьей слюны. Можно предположить, что медведище не только помял его, но и сильно укусил за зад. Но куда Уголек девался после, я ума не приложу, так как он после всего произошедшего был достаточно бодр, чтобы убежать далеко вперед и от меня, и от собак.
Наконец, мы подошли к месту вчерашнего боя. Я уговорил себя не расслабляться и быть предельно осторожным, помня, что меня ждет дома семейство живого и здорового. Поэтому зарядил оба ствола пулями, а еще пару держал в правой руке наготове.
Решил обойти кругом вершину ключа и если ветерок нанесет запах, то собаки среагируют, во всяком случае я рассчитывал, что среагируют...
Но ожидания мои не оправдались: собаки крутились подле меня, далеко не отходя. Ходил я по просекам, узким и коряжистым, прорубленным в зарослях стланика и поднимаясь на склон ключа, вдруг услышал, как Пестря сухо, отчетливо и зло залаял в зарослях справа.
"Что это могло быть?", - думал я, слушая медленно удаляющийся лай, и на всякий случай остановившись, вытащил топор из заплечного мешка.
Пестря же полаял, полаял и через некоторое время пришел ко мне, и как я ни старался зажечь в нем энтузиазм преследования и борьбы, он наотрез отказался вновь лезть в кусты.
Его понять можно было: стланиковые заросли почти непроходимы и желания, столкнуться в них с раненым, а может даже со здоровым медведем не улыбалась ему.
Мне тоже не было резону продираться в кустах, где порой можно было пролезть только на четвереньках, рискуя каждую секунду попасть в лапы к медведю.
И я решил не лезть на рожон, а пошел далее, обследуя округу, осматривал окрестности в бинокль залезая на скалы, которые то здесь, то там торчали по склонам ключа.
Но все зря - ни медведя, ни Уголька я так и не нашел. Ругая на чем свет стоит своих собак, едва передвигая ноги, в два часа дня вернулся на станцию...
Последнее время, меня притягивает романтическая картинка.
Из окна дома видна натоптанная тропинка, петляя, идущая к невидимой через кусты молодой черемухи, речушке. В прогале виден только ее противоположный берег, высокий, светлый, поросший крупным сосняком, чистым, без подроста и трава невысокая, засыпана под деревьями, мягким слоем опавшей хвои.
Весь день с утра до вечера, берег освещается солнцем и тень от деревьев его не закрывает, а на бережке и правее, целый день играют меняя положение и передвигаясь, пятна солнечного света. Тот берег таинственно увлекает мое воображение редкой для леса чистотой и прозрачностью воздуха над ним. Живя здесь, я вдруг сознаю, что самое дорогое место для меня - это тот берег... А дом что? В доме этом я живу. А тот берег - это как символ чистого и радостного будущего!
