Собаки свернулись клубочками подле одежды и досыпают прерванный сон, а я погружаюсь в воду с головой, расслабляю мышцы, задерживаю дыхание, чтобы потом медленно выпускать его через нос пуская булькающие пузыри.
Проделываю это раз за разом, лежа то на спине, то на животе. Пузырьки радона, поднимаясь из земли через песчаное дно, касаются моего тела и напоминают нежные и едва различимые касания пальцев.
Луна, пристально глядящая одним холодным оком на обнаженное, предающееся неге молодое и еще сильное тело, стесняясь, закатилась за вершину, кругом стало темнее, и туман, сгустившись над рекой, придал окружающим деревьям и камням таинственность и трагическую мрачность. Мое купание закончилось.
Сделав над собой усилие, рывком поднялся из воды и быстро пройдя к одежде, растирая жестким полотенцем, покачиваясь на одной ноге, надел брюки, с трудом попадая в штанины, набросил фуфаечку, разбудил собак и пошел домой по тропке.
Светало...
На востоке отбелило, и видно всё кругом, достаточно хорошо...
Луна, выйдя из-за вершины горы и видя, что я одет, продолжила свой извечный путь по чистому небу...
Придя домой, залез в спальник, устроился поудобнее и, вздохнув глубоко несколько раз, заснул без снов крепким, раскованным сном.
...Сегодня, после обеда, ходил в лес на прогулку и заодно попытался найти солонец, который ребята посолили прошлый год и про который до сих пор неизвестно, ходят на него звери или нет. Днем жарко, склоны крутые и каменистые.
После пятисот метров подъема вспотел, но быстро шагая думал, что мне это полезно - сыроват стал последнее время, мало хожу пешком и надобно мне готовиться к осени и почаще лазить по горам.
Внизу у реки, где стоит сейсмостанция, место хорошее, мошки совсем нет, и чуть-чуть комары, но на горке всю дорогу за мной тянулся шлейф или, точнее, облачко мошки, которая ела меня и жужжа, лезла под одежду.
Не было возможности остановиться хоть на секунду - заедят. Солонца не нашел, промок - днем прошел дождь и оставил капли влаги на листьях и хвое стланика.
Но на обратном пути вспугнул вначале выводок глухарей: коричневых, бесхвостых, числом до десяти. И почти тут же, вспугнул затаившихся малышей рябцов, уступающих глухарятам значительно в размерах и резвости. Собаки бестолково побегали за прикидывающейся нездоровой глухаркой, и вернулись ни с чем, разочарованные, дыша громко и часто.
Дома снял мокрые сапоги, развесил сушить брюки и портянки и лег, укрывшись стеганкой, пригрелся и задремал. Проснулся только к ужину...
Второй вечер внимательно, делая выписки, читаю "Фауста", и чтение доставляет удовольствие, хотя читаю его не в первый раз. Забытое, вновь удивляет, поражает легкостью и глубиной. Но об этом напишу позже.
Сегодня тридцатое июля. Середина лета, дни вот уже недели две стоят солнечные и ясные. Тепло но не жарко, может потому, что лагерь наш стоит у реки и прохлада речная овевает нас и днем и вечером.
В лесу очень много мошки, невозможно с открытым лицом остановиться на минуту - нападают скопом и кажется вот-вот съедят окончательно. Наши соседи москвичи - геофизики, стоящие в палатках за рекой, даже в лагере ходят в защитных сетках-накомарниках, а у нас, благодаря прохладе, мошки поменьше, можно спокойно поесть за открытым столом.
...Распорядок дня у нас обычный: в восемь часов завтрак на открытом воздухе, на утренней прохладе, у тлеющего очага. В два часа обед, и ужин в восемь часов вечера. Готовим пищу на улице, кто-то сделал очаг - на 4-х камнях укреплена железная решетка, под ней разводим огонь и готовим. Удобно, как на домашней плите.
Рядом длинный, выскобленный и промытый светлого дерева обеденный стол. Вокруг стола скамейки, над столом возвышается посудный шкаф и рядом стойки, на которых развешены кружки и чистые кастрюли. Рядом же, небольшой посудный стол - бочка из листового алюминия, в которой хранятся продукты и сорокалитровая фляга под чистую воду. Все это: и очаг, и стол, и прочее, прикрыто брезентовым навесом, а в двадцати метрах от очага шумит, кипит быстрая прозрачная речка.
На станции сейчас полно живности: у меня сейчас три собаки - Пестря, Уголек и Рика. К тому же, в доме живет кошка-мама Муся и котенок-сынок Тимошка.
...Муся, в июне, родила четырёх котят и с месяц тихо жила с "детками" за печкой в ящике, приспособленном под гнездо. Но котята подросли и встал вопрос о их устройстве в "хорошие" семьи. Трёх я уже отдал благодарным знакомым, оставив себе кота Тимофея.
Любовь Муси к котенку безгранична и великодушна. Заботливая мамаша не только кормит и ухаживает за котенком, но и воспитывает его в лучших хищных традициях кошачьих. Например, Муся учит Тимошку драться: она притворно горбит спину, делает угрожающие телодвижения и всем видом показывает, что будет Тимку бить. Но тот тоже не промах, дает мамаше сдачи, защищаясь умело и изобретательно.
Однако, часто Муся не выдерживает до конца роли врага и в самый отчаянный момент драки непроизвольно переходит от "кусания" к вылизыванию своего питомца - шершавым языком тщательно прочищает пышную Тимошкину шубу, мякиши лап и хвостик...
Днем обычная картина: Муся с Тимошкой дрыхнут на моем спальнике, свернувшись клубочками и нередко сынок почивает, развалившись на теплом боку мамаши.
Просыпаясь, Тимофей "нападает" на маман, отчаянно кусает и рвет ее когтями, а Муся совершенно неподвижна при этом и лежит в расслабленной позе отдыхающего кота: покой и идиллическая нежность.
Только иногда, подзадоривая Тимку, она двинет кончиком хвоста (все это не открывая глаз), и котенок с удвоенной энергией ловит мамин хвост, который для него в этот момент не хвост, а живая мышь.
По ночам, под утро, еще в рассветных сумерках, Муся с сынком, поднимая большой шум, устраивая беготню - игру в догонялки. Мне это мешает спать, но я на них не в обиде: детям надо резвиться. Муся по ночам же, часто просится на улицу и я, шатаясь со сна, кое-как попадая ногами в шлепанцы, вынужден выпускать, а потом впускать в дом путешественницу.
Иногда заботливая кошка-мать приносит в зубах мышь и принимается обучать несмышленыша ловить извечную кошкину добычу... К собакам кошки и мои в том числе, относятся резко враждебно, чем собаки и платят ей, в свою очередь.
...Уголек - это собака, которая жила на станции до моего появления здесь, с полгода назад. Он появился неожиданно и, как выяснилось, пройдя перед этим двести километров по таёжной глухомани, умудрившись найти свой дом,
Вид у него потешный: морда бородатая, и из-под косматых надбровий смотрят коричневые маленькие глазки, но нрав общительный и вообще, он хороший охотничий пес: загонит бурундука на лиственницу и полдня караулит его под деревом, изредка взлаивая.
Истинными друзьями стали Рика и Пестря: они редко расстаются и даже едят вместе из одной чашки и вместе же спят под крыльцом, скрываясь там от назойливой мошкары.
Пестря заметно повеселел, обретя подружку, его глаза уже не смотрят с немой тоской на белый свет. Под вечер, когда с гор по распадку нам в лагерь спускается прохлада, собаки устраивают тренировочный бой - охоту.
Рика нападает, донимает Пестрю хватая его за лапы или стараясь сбить его, здоровенного кобеля, ударом грудью на землю. Но коронный номер - это в прыжке вцепиться в Пестрин загривок. Когда собаки разойдутся - "пыль клубится". Пестря, то защищаясь, то нападая, бухает на бегу по земле тяжелыми лапами, как иноходец. Рика мелкой частой дробью рассыпается вслед. Уморившись, они падают на землю рядышком, тяжело дыша, высунув языки...
Размышления:
...Интеллигенция - по - прежнему самый шатающийся и несчастный класс. В силу сложившихся обстоятельств, революционно, бунтарски настроенная часть ее составляет мизерную часть. Остальные, в основном по причине малой грамотности и неспособности объективно смотреть на вещи, ни в коем случае не оттолкнут, а тем более не укусят "руку дающего", - нашего государства.