В голове у меня мелькнуло - такой смирный и симпатичный медведь, а ведь съесть меня может запросто!

И я, вскинув ружье и прицелившись почему-то в голову, хотя проще и надежнее было стрелять в грудь, которая, как известно, больше головы. Но в тот момент, поток информации об охоте на медведя выплеснулся вот в таком решении.

До мишки было не больше двадцати шагов. Хорошо видны были его сердитые глаза и может ещё поэтому я нажал на спусковой крючок.

Развязка длилась всего лишь несколько мгновений, но для меня они растянулись в многозначную, долгую картину...

Мишка, какой-то миг после выстрела еще стоял на задних лапах, потом хотел рявкнуть устрашая меня, подбадривая и разжигая себя, но из его горла вылетел какой-то негромкий хрип, после чего он перекинулся через спину разворачиваясь и став на четыре лапы, бросился наутек...

Как только он коснулся земли передними лапами, я перестал его видеть - заслонили кусты стланника, и только по треску сучьев я понял, как он торопился убегая.

Надо отметить, что момент выстрела и неудавшийся рев почти совпали, но для меня время вдруг замедлилось в своем течении, и все происшедшее виделось картинами, отделенными одна от другой значительными временными промежутками...

Тут, из-за моей спины выскочил на рысях Пестря и слыша удаляющийся треск в кустах, бросился вдогонку, секунд через пять раздался его лай, который однако вскоре замолк.

Я, наверное, изменился в лице и задышал часто, но мысли в голове работали четко.

В погоню за медведем я не кинулся, но и убегать не собирался.

Отойдя чуть в сторону, оглядываясь и сжимая в руке ружье снял рюкзак, а в другой - неизвестно когда извлеченные из кармана пиджака еще два патрона с пулями. Быстро достал из кармана рюкзака нож и затолкав за голенище сапога, штанину не стал опускать опускать сверху, надеясь в случае надобности быстро его выхватить.

Вернулся Пестря и, не обращая внимания на мои команды: "Ищи! Ищи!", стал грызть кости - остатки оленя.

Подозреваю, что он так и не разнюхал, что к чему и не разобравшись, решил для себя, что хозяин, как обычно, поторопился и стрелял безобидную трусливую животину, для него вовсе не интересную.

Чуть придя в себя, я стал гадать, попал или не попал в нападавшего зверя?!

Но, вспомнив хрип и припомнив вдруг, что в левом стволе у меня, еще с ночлега, остался патрон с картечью, подумал, что скорее всего попал и наверное одной картечиной пробил дыхательное горло зверя. Поэтому медведь, оставшись без голоса, перепугался этого обстоятельства больше выстрела и может быть больше боли...

Случилось все выше описанное в половине шестого утра.

Небо по-прежнему хмурилось, серый утренний свет подчеркивал темновато-зеленые тона вперемежку с серым цветом окружающей тайги и с трудом верилось в столкновение, произошедшее здесь ещё каких-нибудь пять минут назад. Действующими лицами на этой затемненной сцене были голодный, недавно вставший из берлоги медведь средних размеров и я, который до этого и медведей-то в лесу ни разу не видел.

Хмыкая и чертыхаясь, гадая попал не попал, я стоял еще некоторое время в нерешительности и наконец, тронувшись, пошел в ту сторону куда убежал медведь, тщательно осматривая подозрительные кусты и выворотни, крепко сжимая ружье заряженное двумя пулями - одной круглой, другой - системы Полева.

Шел я по тропинке и видел, на пятнах нерастаявшего снега под ногами, свежие следы медведя, которые были величиной чуть больше моего сапога и оставил их этот хищник, здесь, еще рано утром до встречи со мной.

Река в этом месте заворачивала влево, тропинка тоже и тут я увидел следы убегающего медведя, который прыжками метра по 3-4 скакал напрямик и вылетев на тропинку, грянул по ней, благо и места почище и бурелома меньше...

Пестря, чуть напрягаясь, бежал впереди метрах в пятидесяти и явно не горел, судя по всему, желанием вылавливать раненого медведя; где-то в закоулках его родовой памяти под черепной коробкой, наверное хранилось осознание опасности, связанное с медвежьим запахом, но соображал он туго, и труда не взял до конца во всем разобраться.

А я шел и размышлял, что или рассказы про свирепых медведей которые после неудачных выстрелов кидались на охотников и оставляли их убив и спрятав у лесу завалив валежником, или это было неправдой, и мне попался добродушный мишка...

Около часа я осторожничал, старался не упускать из виду Пестри, который показал бы мне, где залег медведь в засаде.

Но страхи мои были напрасны, медведь перепуганный больше меня, долго удирал по тропе, а потом резко свернул влево и в гору...

Я понял, что всё обошлось, а тут и небо стало разъяснивать, показался серебряный диск солнца...

Все происшедшее отодвигалось в ирреальность рассветных сумерек, порождающих причудливые и жутковатые видения.

31 мая.

На сопках расцвел багульник, розовые тени чуть заметные глазу, залегли по темным распадкам. Солнце дня три уже светило по-летнему, но вдруг, откуда неизвестно надвинулась дымка, заволокла солнце, на которое стало возможно глядеть не прикрываясь ладонью, как через закопченное стекло.

Потом ночью налетел ураганный ветер и принес холодный воздух. Опять надеваю фуфайку и с утра, выходя на улицу перед тем как открыть дверь, поеживаюсь и дрожу.

Работа идет своим чередом, станция почти отстроена, осталось устранить погрешности в морском хронометре и добиться наилучшего качества фото обработки сейсмограмм.

На днях, с Толей Полушкиным сделали большое дело: с помощью соседей-лесорубов нам привезли прямо к дому 30-35 хлыстов с просеки. Мы распилили их, накололи и сложили в поленницы. Думаю, что на зиму вполне хватит этих дров.

Отправил телеграмму домой жене, чтобы она на лето выехала всем семейством сюда, ко мне, в Северомуйск.

Как бы мои дела ни складывались дальше, я решил, что здесь им будет легче прожить и пропитаться и мне будет спокойнее, а главное, все они отдохнут от городской суеты и спешки. Ответа, правда, еще не получил...

Продолжаю систему: вчера отжался от земли 50 раз и присел на каждой ноге по 25 раз; половина намеченного мною плана выполнена. По-прежнему стараюсь не забывать латынь и занимаюсь помаленьку каждый день, но подается туго из-за бессистемного подхода, а менять что-либо в методе уже поздно.

Философию забросил совсем и отходя от глобальных проблем, снова окунаюсь в мелочи рутинной обыденности. Планирую большой поход на солонцы, но сроки не уточняю, потому что все может измениться в один день и меня забросят или на Ангаракан или на Белые озера, для строительства еще одной сейсмостанции.

...Размышляя, думал о благотворном влиянии женственности на творческую природу мужчин. Иногда достаточно теплого взгляда, незначительного задушевного разговора, чтобы стимулировать оптимизм и желание жить и работать, радуясь происходящим переменам.

И наоборот, одиночество или чисто мужская компания подталкивают к цинизму, распущенности, а некоторых наводит на мрачные мысли, - негативизм в оценке происходящего, заставляет поверить в низменный характер причин человеческих поступков и желаний.

Часто задумываюсь, что здесь в Тоннельном, я далек от осуществления своих планов, потому что нет ни сосредоточенности одиночества, ни сознания необходимости быть общительным и вежливым.

Часто бывают гости, с которыми надо разговаривать и смеяться, есть и пить чай, и соблюдать так называемые условности общежития. Кто-то из французов сказал: "Мир держится на условности". Очевидность этой истины неоспорима.

Сильной личностью можно быть только идя в разрез с установленными неписанными законами бытия. К гостям я отношусь и относился хорошо, но для меня сейчас важнее побыть одному и попробовать переломить свою лень и безволие, каждодневно заставляя себя работать и думать.

Завтра - начало лета и обычное разочарование, связанное с предвидением увядания природы, неизбежно следующим за весенними теплыми ветрами, цветами багульника и зеленой травой.