Вдруг, посреди дороги находим гору варенья, кажется сливового, лежащего прямо в дорожной пыли, желеобразной лепёхой. Мы аккуратно, сверху берём прямо руками несколько этого варенья и пробуем, - оказалось вполне сладкое и вкусное...
Кто-то говорит, что возчик на лошади вёз бочку этого варенья в станционный ресторан, и бочка, на покатой дороге упала с телеги на землю и содержимое пролилось; а может быть возчик был пьян. Но по тем временам, напиться в рабочее время - это можно было и в тюрьму попасть...
Над вареньем уже роем кружились мухи и пчёлы...
Вскоре подошли к болотине...
В редкое "окно" памяти, вдруг вижу, что сижу на плечах шестилетнего Гены, который старше меня на три года. Пахнет влажной осокой и тёплыми болотными испарениями. В воздухе "шуршат" стрекозы.
Жарко...
Гена погрузившись по горло в жидкую чёрную грязь, переправляет меня на "другой берег", через большую лужу на тропе.
Только сейчас я понимаю, что мог тогда утонуть в этой грязи, споткнись нечаянно Гена...
Таким образом, с опасностями походов я встретился, впервые, уже тогда...
За эти "противозаконные" походы, нам, каждый раз попадало от матери тапком по мягкому месту.
И каждый раз, после наказания шмыгая носом и вытирая слёзы, мы выходили на улицу из дома, с куском хлеба намазанного маслом и сверху посыпанного сахаром и гадали - каким образом каждый раз, мать приходя с работы узнавала, что мы ходили купаться на дальнее озеро.
Только недавно я понял, что покрасневшая кожа на лицах показывала маме, что мы купались и загорали под солнцем...
В те годы, после работы, отец с матерью изредка брали нас с собой и ходили купаться на озеро.
Помню отца плывущего "по - морскому" к противоположному берегу и мать, осторожно, "на цыпочках" входящую в прохладную воду. Я тогда ещё не умел плавать...
Следующий эпизод...
Мне года четыре. Я с восторгом и страхом смотрю на лошадей в нашей роще, рядом с которой мы жили.
Стреноженные "коняжки", почему-то, с разбега перепрыгивают ограждение рощи - довольно высокий забор...
Лошади большие, сильные и кажутся полудикими...
...Первое ощущение другой "стороны-страны" появились в те же времена.
Мы с приятелями - ровесниками путешествуем в "Терра - инкогнито".
Зашли за какие-то "пределы" досягаемости...
Помню деревянный мостик через ручей, который, в священном ужасе первых географических "открытий", воспринимался мною, как громадная река. Больше деталей не помню, но священный трепет вызываемый незнакомой "страной - стороной" остался со мной на всю жизнь...
Много позже, уже во взрослом состоянии, я был на этом месте. От нашего тогдашнего дома этот мостик был метрах в двухстах...
Когда мне исполнилось шесть лет, наша семья переезжает в противоположный, восточный пригород Иркутска.
Отец стал строителем Иркутской ГЭС... Лес там подступал почти к самому дому...
Помню, как мы: я, старший брат и отец, наполовину пешком, наполовину на попутках, добирались из Второго Иркутска (так назывался пригород) на строительство ГЭС, чтобы посмотреть наш будущий дом, в середине ново строящегося посёлка.
А через лесную долину с болотом заросшим мелким березняком, на противоположном склоне, стояли аккуратные лагерные бараки, в которых ещё год назад жили зэки, а теперь временно расселили строителей ГЭС...
Самого переезда не новое место не помню. Наверное я очень переживал разлуку с друзьями и приятелями, с которыми уже был очень близок и с которыми был неразлучен длинные детские, свободные от опеки взрослых, дни.
Помню, как, уже года в четыре, с одним из них, мы, забросили мёртвого воробья, в одну из открытых форточек, а потом убежали и спрятались. Мне было тогда неполных пять лет, но характер уже проявлялся...
Помню, как ходили с братом за хлебом, в булочную на вокзале. Помню эти большие, вкусно пахнущие, так называемые "железнодорожные" буханки хлеба, которые мы с братом покупали отстояв приличную очередь...
Помню, вагон с большой глыбой льда, на станции, в жаркий летний день...
И помню, как мы, отколов от глыбы полупрозрачные, холодящие пальцы кусочки льда, сосали их. Кажется, что это было лучше конфет, о которых мы тогда и не слыхали (зато зубы наши сохранились до старости).
Помню парк железнодорожников и кукольный театр в нём, работавший в праздники.
Уже будучи школьником и читая "Буратино", описания цирка Карабаса - Барабаса, я, каждый раз представлял себе тот кукольный театр, где однажды посмотрели с братом кукольный спектакль...
С этим парком связаны весёлые и грустные воспоминания...
Мать, уже значительно позже, уже взрослому, рассказывала мне, что однажды, в один из советских праздников, старший брат Гена прибежал из парка, и попросил мелочи на мороженное.
Мать дала ему всё, что у неё было, но он вернулся вскоре и шмыгая носом пожаловался, что денежек не хватило и ему не дали мороженного...
Рассказывая этот эпизод из нашего детства, мать каждый раз вытирала платком глаза...
Помню, как ходили в клуб, в кино и смотрели "Тарзана", а потом вся улица кричала, как в знаменитом американском фильме тех дней кричал Тарзан, призывающий к себе, своих друзей, диких животных...
Кино было редким развлечением и потому, из-за отсутствия денег, посмотреть "волшебный" фильм "Пётр Первый", не удалось. Мы только слышали голоса героев фильма, сквозь закрытую дверь клуба...
Жили мы в бараке, и в начале, у нас была одна комната, но потом мы самовольно, по договорённости с отъезжающими, заняли двухкомнатную "квартиру" и уже позже сообщили это в ЖЭК. Всё обошлось...
Надо сказать, что чиновная государственная машина в те времена не была ещё так безжалостно сильна...
...Одним словом позади оставалась "целая жизнь" и потому её было жаль. Видимо от этого, память, стараясь уменьшить потерю, стёрла, на время, сцену расставания с обжитым местом, чтобы избежать длящегося стресса...
По приезду на новое место, родители купили корову чтобы кормить нас, четверых детей. И я им, по сию пору, за это благодарен.
Не только потому, что мы были сыты, но и потому, что я, вырастая в городе, жил в детстве почти, как деревенский мальчишка.
Я знал, откуда берётся молоко на нашем столе, наблюдая как мать по вечерам доила корову. Я помогал заготавливать сено для коровы, и вообще был в хороших отношениях с домашними животными: собаками, коровами, козами, лошадьми...
Это помогло мне не отрываться от того мира, который мы зовём миром природы. Скорее всего, корни моего будущего удивления и восхищения природой лежат там, в глубоком детстве...
Мне было тогда шесть лет и я хорошо помню луговину на окраине посёлка гидростроителей, высокую гору впереди, на которой, по весне, "повисает" сиреневое облако цветущего багульника, травянистый выгон рядом с крайними домами посёлка...
Летом, на восходе, мы с матерью гоним Дочку, нашу корову на выгон, где стадо собирают пастухи. На выгоне зелёная - зелёная травка и объеденные берёзовые кустики по краям... На закате встречаем её там же...
Солнце садиться...
Тёплая, серая пыль клубами поднимается из под коровьих копыт. Небо голубое, окрестные холмы зелёные, воздух прозрачен и свежо - прохладен...
Бурёнки жалобно и просительно мычат, предчувствуя тёплое вкусное пойло в сухом нагревшемся на солнце сарае, под высоким сеновалом...
Помню, что тогда мне нравилось вставать раньше всех детей в округе.
Уже в семь часов утра, предчувствуя яркий, солнечный денёк, в одних трусиках, я выходил из квартиры, садился на завалинку у соседнего дома и грелся под нежарким, но ласковым утренним солнышком...
И наконец, первый большой поход в лес с старшими ребятами, ровесниками брата. Длинная дорога - тропа, окружённая ярко зазеленевшими березняками, с вкраплениями невысоких тёмно-зелёных сосняков. Она ведёт в сторону загадочной, далекой речки Каи...
