— Не напускайте на себя удрученный вид, — вдруг говорит Нина. — В общем мы довольно давно чужие друг другу. Так, редкие перемирия… Это, — она машет рукой в сторону фотографии, одно из них.
Я делаю два-три движения вилкой и наконец говорю:
— Сегодня утром еще был на берегу моря. Ездил туда в отпуск.
— Было хорошо?
— Чудесно.
— Да, это чудесно, когда можно уехать, и не только на взморье. Все время кажется, что где-то там, — она неопределенно взмахнула рукой, — другая жизнь. Но почему только там?
— Всюду одинаково.
— Всюду? — она усмехнулась.
Я пожал плечами. Потом посмотрел в окно.
— Хорошо-то как. Завидую. Тишина, покой…
— Как в могиле, — резко отвечает она. — Теперь — кофе или чай?
— Лучше кофе.
Нина собрала грязные тарелки, а я опять подошел к окну. Начался дождь. В темноте было видно, как качаются ветки яблонь, словно деревья машут черными крыльями.
В соседней комнате скрипнули половицы.
Я резко обернулся, и в этот момент начали бить часы… Они стояли в прихожей, высокие напольные часы с тяжелым маятником за толстым выпуклым стеклом. И они пробили все двенадцать раз, и каждый удар откликался глухим эхом в этом пустом старом доме.
Не успел отдрожать звон последнего удара, вошла Нина. Она поставила на столик две чашечки кофе и блюдце с нарезанным лимоном, села напротив. Мне показалось, что глаза ее как-то странно блестят.
— Я сделала крепкий. Вы любите крепкий кофе?
— Да, я люблю очень крепкий.
Первый глоток был обжигающе горьким. Нина умела варить кофе.
Где-то в глубине дома хлопнула дверь.
— Сквозняк, — предположил я.
Нина сидела неподвижно.
— Старые дома всегда полны шумов, — я откинулся в кресле, — потрескивает дерево, скребутся мыши…
Над нашими головами на втором этаже дома что-то со звоном упало на пол.
— Это не мыши, — она прикусила губу.
Я прислушался. Продолжения не последовало, только в дымоходе завывал ветер.
— Что же это такое?
Нина пожала плечами.
— У вас нет кошки? Или собаки?
— Собака. Кокер-спаниель. Бессонов забрал ее с собой.
— Тогда, может, ваш муж вернулся? Незаметно?
— Я же закрыла дверь на засов.
— Ах, да. Значит, надо проверить.
Наверху опять что-то упало и покатилось по полу. Женщина замерла в кресле, сжав тонкие пальцы в кулаки.
— Идемте, — наконец опомнилась она. — Только учтите, вы сами меня об этом просили.
Мы прошли по темному коридору и стали подниматься по скрипучей лестнице.
— Лампочка перегорела, — раздраженно сказала Нина, — теперь только на втором этаже можно включить. Как подниметесь — сразу направо.
На верхних ступеньках я увидел, что дверь в одну из комнат на втором этаже чуть приоткрыта, а через щель в коридор льется сиреневатый мягкий свет. Дверь колебалась, попискивая в петлях, словно раздумывая. — захлопнуться или нет. Я дотронулся до плеча женщины, знаками попросив остановиться. А сам на цыпочках стал подходить ближе.
Вдруг, перед самым моим носом, дверь захлопнулась, и будто вибрация прошла по всему дому.
Нина щелкнула выключателем.
— Что за чертовщина? — спросил я, когда зажегся свет.
— Сквозняк, — сдержанно сказала женщина. Через дымовые трубы.
— А разве такое бывает? — я улыбнулся. — Вот не подумал бы…
Осмотрел обе комнаты на этаже. Одна, угловая, была почти пустая — старенький диван, большое старинное зеркало и два стула.
— Для гостей, — пояснила Нина. — У нас часто кто-нибудь ночует. Дом большой, а с жильем не у всех…
В кабинете хозяина дома на полу валялся стаканчик для карандашей, а сами карандаши разлетелись во все стороны. Один из них выглядывал из-под кресла.
— Наверное, когда пыль вытирала, — наморщила лоб Нина, поставила на самый краешек.
— Неустойчивое равновесие, — кивнул я.
Она собрала карандаши, и мы вышли в коридор. Тут я заметил странную деталь — все двери были с врезными замками.
— Раньше что — коммуналка? — спросил.
— Нет, — она махнула рукой. — Жила сумасшедшая тетка. На заре ее туманной юности тут произошла какая-то кошмарная история — не знаю подробностей. Что-то связанное то ли с удушением, то ли с отравлением. Короче, тетка к старости, а было ей уже лет девяносто, сдвинулась по фазе. И утверждала — тот, давнишний покойник только ждет своего часа, чтобы объявиться. — Нина рассказывала со вкусом. — Наверное, тетка прожила не безгрешно. Вот и врезала замки — чтобы оттянуть неизбежную встречу. Кстати, оставила она сей мир довольно странным для ее возраста образом — но это уже другая сказка. Старый дом без легенд — все равно что неделя без выходных. Слава богу, завтра суббота…
— А это что? — я подошел к маленькой, в пол человеческого роста, двери и подергал за ручку.
Дверца была заперта.
Нина пожала плечами:
— Кладовка. Всякий хлам. Не помню, где ключ… Хотите взглянуть?
— Нет, не стоит.
— Пора ложиться спать, я вас замучила. — Нина устало помассировала виски. — Постелю вам в угловой комнате.
* * *
В угловой комнате было два окна. Я завел часы и откинулся на подушку. Сквозь стекла в комнату лился призрачный лунный свет. Серебристая дорожка пересекала комнату и отражалась от большого старинного зеркала.
Я лежал и слушал, как шумит сад.
Несмотря на усталость, сон накатывал на меня вол нами, и большую часть времени я провел в каком-то забытьи. По овалу двигались вперемежку люди и звери. Каждое мгновенье кто-то вырывался из толпы и исчезал в розовом мареве, которое окружало нас. Это ритуал, понимал я, и пытался остановиться. Но толкали в спину, и я продолжал бежать в безумном хороводе. Наконец пелена лопнула, и я оказался на краю лестницы. На ступеньках сидела женщина, почти девочка, спрятав лицо под черным капюшоном. Я попытался обойти ее, но она встрепенулась и откинула капюшон. Ее глаза оказались совсем близко. Неестественно близко. Блеклые старушечьи глаза, разделенные породистой тонкой переносицей. Из черных складок одежды выскользнула худая белая рука и загородила мне дорогу. Я шагнул ей навстречу, прошел сквозь нее и всплыл из кошмара, чтобы увидеть лунную дорожку на полу.
Потом мне приснилось, что по дому кто-то ходит. Шаги проскрипели мимо моей двери, замерли в конце коридора, снова послышались в одной из комнат…
Мне казалось, сейчас что-то произойдет… Но шаги стали возвращаться, и тут я услышал, как стучат ветви в стены дома, и понял, что не сплю.
Кто-то бродил по мрачному затихшему дому.
Я лежал тихо-тихо и слушал.
Шаги приближались.
Вот они скрипнули в конце коридора, возле лестницы. Шаги были осторожные. Я тихо встал, подкрался к двери.
Сердце стучит где-то возле самого горла.
Еще мгновение — и я окажусь с этим неизвестным лицом к лицу. Подошвы шаркнули у самого порога.
Я рванул ручку на себя…
Дверь была заперта.
0 дальнейшем у меня довольно сбивчивые воспоминания. Я что-то крикнул, снова и снова дернул дверь, потом, разбежавшись, изо всех сил двинул ее плечом. Дверь выстояла. Я снова разбежался… Наверное, с третьей попытки я бы разнес ее в щепки. Я задыхался от ярости. Неожиданное дверь поддалась, и я вывалился в коридор, чуть не сбив с ног Нину.
Она была бледная и испуганная.
— Что случилось? — тихо спросила она.
— Что случилось?! — меня трясло от злости. — Это вас надо спросить. Какого лешего вы заперли дверь?
— Я не закрывала, — она побледнела еще сильнее.
— Как же, мне все приснилось! Ведь он же ходил по всему дому…
— Кто ходил? — она вздрогнула.
— Откуда я знаю. Вы что, сами не слышали?
Она промолчала, отступив на шаг от меня.
— Ну и ночка, — не унимался я, — лучше уж среди подопытных крыс…
Я стоял босиком на полу и почувствовал, как мерзнут ноги.
— И опять эти сквозняки… — пробормотал я.
— Открыто окно… — прошептала Нина, не поднимая глаз, — в кабинете у Бессонова…
