– Не понимаю...
Доновен был старым разведчиком, но он в самом деле не мог взять в толк, какое отношение имеют саваны к северо-африканским проблемам. Тонкие губы Мерфи скривились в усмешке.
– Видите ли, в обществе Иисуса, к которому я принадлежу, Восток интересовал меня до сих пор лишь своей древностью, связанной с библейской историей: Иерусалим, гроб господень, крестовые походы и прочее. Но времена меняются. Я охотно поверю в легенду, что кровь Христа, пролитая там девятнадцать веков назад, теперь превратилась в нефть. К этой крови господней тянется весь христианский мир, как к причастию. Муссолини воюет в Ливии, Гитлер ждет удобного случая прихватить кое-что на Востоке. Я уже не говорю об англичанах. А французы, потерпев поражение, не в силах удержать свои африканские колонии. Кому достанется их наследство? Разве мы не имеем на него права?
– Да, но при чем же тут саваны?
– А вот послушайте. Саван из простой хлопчатки стоит гроши, но без него ни один правоверный магометанин, каким бы праведником он ни был при жизни, не попадет в рай. Сейчас идет война, и никто не торгует чаем и саванами. Арабы оказались в безвыходном положении – не могут напиться чаю при жизни и попасть в рай после смерти. Мы им поможем, а саваны помогут нашим людям проникнуть в Алжир и Марокко. Теперь вы поняли меня? Я уже не говорю о продовольствии, которое пойдет туда через Красный Крест. Мы поставим только одно условие – за распределением продуктов должны наблюдать американские чиновники. Для этого мы нарядим офицеров в штатские костюмы. Представляете, какие возможности открываются для нас с вами! Вот зачем я приехал в Европу. Сегодня я выезжаю в Лиссабон, а оттуда в Виши. Что же касается вас, – закончил Мерфи, – то, закончив дела в Лондоне, вы также отправитесь в Южную Францию. Саванами придется нам торговать вместе.
– Да, этого мне еще не приходилось делать, – протянул Доновен. Он сразу оценил, какие возможности представляются для разведки с помощью Красного Креста, чая и саванов. Хитрая бестия этот Мерфи, недаром кончал школу иезуитов. – Надеюсь, – спросил он, – мой перевод согласован с мистером Алленом Даллесом?
– Конечно! Не только с ним. В Штатах придают большое значение нашему проникновению в Северную Африку. План, о котором я рассказывал, одобрен госдепартаментом. Во Францию едет сотрудник штаба Уильям Леги. Он не дипломат, но назначен американским послом во Франции. Адвокат Кесседи будет военно-морским атташе. Правда, Кесседи не имеет никакого отношения к флоту, он вряд ли отличит нос корабля от кормы, но это не имеет значения. Кесседи толковый разведчик...
Мерфи откинулся в кресле. В комнате сгустился сумрак. Догорающие в камине угли бросали тусклые блики на холодно-благочестивое лицо гостя. Доновен поднялся, закрыл шторы и включил свет.
– Может быть, вы хотите что-нибудь выпить?
– Не откажусь.
– Виски?
– Лучше джин энд джюсс. Если имеется – джин с апельсиновым соком.
Доновен позвонил в колокольчик. В дверях появился Бен Стивенс.
– Дорогой мой, угости-ка нас джин энд джюссом.
Когда Бен вышел, Доновен сказал Мерфи:
– Здесь я предпочитаю не держать английской прислуги, обхожусь услугами своих парней.
– Более надежных возьмите с собой.
«Маленький Бен» снова вошел с напитком, разлитым в стаканы. Осторожно поставил стаканы на стол, с таким видом, будто опасался, что невзначай раздавит их своими ручищами. Кроме стаканов Бен принес графин джина и стеклянный кувшин с апельсиновым соком. Он остановился, ожидая дальнейших распоряжений.
– Спасибо, Бен, можешь идти. Теперь мы распорядимся сами. Последи, чтобы нам не мешали. Только подбрось угля в камин.
Вскоре приехал посол Кеннеди. Он был не в духе. Произошла неприятная беседа с Черчиллем. Британский премьер выразил недовольство качеством эсминцев, предоставленных Англии в обмен на базы. Он жаловался, что ему всучили эсминцы, построенные еще в первую мировую войну. Из пятидесяти кораблей большинство пришлось поставить в ремонт сразу, как только они пришли в Англию.
– Вы меня ставите в глупое положение! – возмущался Кеннеди. – Мы получили восемь первоклассных баз вдоль всего Атлантического побережья и посылаем металлолом взамен кораблей. Что думают в Вашингтоне? Нельзя же, в самом деле, проявлять такую скупость!
– Кто это «вы»? При чем здесь я? – возразил Мерфи. – Эсминцы отправлял Нокс, морской министр, госдепартамент только вел предварительные переговоры. Вы возражаете против сделки?
– Ни капли! Но не забывайте, что в истории Англии британцы впервые уступают свою территорию. Можно же было им дать что-нибудь поприличнее...
– Не знаю, что им остается делать. Насколько мне известно, англичане уже израсходовали весь свой золотой запас, – Мерфи заглянул в записную книжку. – Вступая в войну, они располагали немногим больше четырех миллиардов фунтов. До сих пор Черчилль расплачивался с нами наличными деньгами, теперь он платит натурой. Только и всего... Могу сообщить: английские заводы, построенные в Штатах, тоже перешли в собственность нашего правительства. Мы перепродали их через биржу и получили в казну минимум двести процентов прибыли. Как видите, неплохой бизнес. Но все это мелочи по сравнению с тем, что мы получаем и еще будем получать от своего британского партнера. Мы заставили англичан раскошелиться. В компенсацию за нашу помощь они передают нам секреты своих последних изобретений – бомбовой прицел Нордена, новый авиационный мотор «1820», а главное – предварительные расчеты по изготовлению атомной бомбы. Мы заставили английских физиков приехать в Штаты и выложить свои атомные секреты. После этого стоит ли вам огорчаться, дорогой посол, что кто-то всучил англичанам старые миноносцы! Пусть уж огорчается Черчилль.
В словах Мерфи звучала железная логика бизнесмена. Кеннеди не возражал. Что правда, то правда. Неприятное чувство, вызванное беседой с Черчиллем, постепенно рассеялось.
– Конечно, вы правы, – сказал Кеннеди. – Я уже говорил Черчиллю: за нашу помощь англичане должны платить раболепием и послушанием... Впрочем, не будем больше говорить об этом. Я заехал предупредить о другом, – вам, дорогой Макговен, надо знать это перед поездкой во Францию, – Черчилль только что обратился к нам с новой просьбой.
