Действительно, в течение двух следующих дней немцы не пытались атаковать Аррас. Они вели только пулеметный обстрел, швырялись минами, а орудийная канонада отдалилась и затихла в направлении Абвилля. Еще через день среди солдат распространилась новость – англичане бросили свои позиции. Ночью они держали оборону, а утром их и след простыл. Будто сдунуло ветром. Снялись, не предупредив французов.

Новость принес Фрашон. Он раздраженно сказал, шаря по карманам в поисках спичек:

– Час от часу не легче! Теперь англичане смылись...

Как, почему – узнали позже. Армия Горта, занявшая после отступления из Бельгии позиции вдоль реки Лис, неожиданно ушла к Дюнкерку, обнажив фланг стоявших рядом французских войск.

Об этом узнали одновременно с приказом оставить Аррас. Солдаты чертыхались, связывая оба события воедино. Нарастало горькое, недоброе чувство, кислотой разъедавшее доверие к англичанам. Их поведение считали вероломством. Даже сержант Пинэ, службист Пинэ, привыкший всегда глядеть в рот начальству, тоже начал ворчать. Он уже не одергивал солдат, рассуждающих о предательстве англичан и прочих вещах, подрывавших дисциплину. Какая теперь, к чертям, дисциплина, если целая армия бросает позиции! Пинэ высказал это, поднимая среди ночи солдат.

– Вставайте, вставайте! – расталкивал он спящих на земле людей. – Фрашон, кто там около тебя дрыхнет? Буди его. Может, успеем проводить генерала Горта.

Шарль, ежась от ночной сырости, мрачно сострил:

– Переходим на заранее подготовленные позиции. Джон Буль уступает нам место. Поддержим наших союзников!

Фрашон спросил:

– Мы совсем отсюда уходим?

Пинэ разозлился:

– Нет! Идем отдыхать! Будем снова разводить кроликов! Поднимайтесь быстрее!

Сержант Пинэ заменил убитого командира роты. В роте оставалось теперь человек сорок. Это включая тех, кто присоединился в дороге и во время боев под Аррасом. И ни одного офицера. Пинэ не знал даже, от кого поступил приказ оставить город, Аррас защищали разрозненные части, но сержант по-своему рассудил правильно. Раз кто-то отдает приказ, значит, есть и начальство. Иначе никакая сила не заставила бы его оставить позиции.

Темень ночи прорезали отсветы угасавших пожаров. Иногда подымались вдруг столбы искр – обваливалась стена или падали балки. На какие-то мгновения багровый свет становился ярче, он выхватывал из темноты мешки баррикады, выщербленную черепичную крышу, гуще становилась темень в провалах окопов. От баррикады протянулась цепочка пригнувшихся, будто идущих на четвереньках солдат. На улице, под прикрытием домов, построились и окраиной города вышли к железной дороге.

К рассвету защитники Арраса находились в нескольких милях от города. Только теперь, когда вся колонна вытянулась на дороге, стало видно, сколь невелик был отряд, защищавший целую неделю осажденный город. Фрашон обратил на это внимание:

– Я не думал, что нас так мало. У месье Буассона на виноградниках и то больше работает...

– Ты все меришь на виноградники. Как думаешь, отдаст он тебе деньги? – Шарль не утерпел поддеть товарища.

– Ну и черт с ним! – Бретонца не оставляла мысль о подлости Буассона. Слова Морена задели его за живое. – Выбраться бы только мне из этого пекла, я бы... Гляди-ка, а что там такое?

Фрашон указал на опушку дубовой рощи у дороги. В чаще кустарника что-то ослепительно блестело на солнце. Шарль козырьком приложил руку к глазам.

– Кажется, фара. Автомобиль...

Из строя выходить не посмели. Доложили Пинэ. Сержант приказал пойти посмотреть. Морен оказался прав – в кустах стоял брошенный грузовик, и не один. В глубине рощи оказалось еще с полдюжины автомобилей. Шарль осмотрел их, ударил носком по шинам – накачаны. Заглянул в баки, забрался в кабину. Машины были исправны. В баках полно горючего.

– Вот это нам повезло! Английские!..

Морен вывел грузовик на дорогу.

Дальше ехали на автомашинах. В кузовы набились солдаты, как шпроты в банке. Иные пристроились на подножках. В передней машине, рядом с Мореном, сидели Фрашон и Пинэ. Было тесно, и Фрашон сидел боком, повернувшись к окну. Шарль гнал на совесть. Мелькали пустые деревни – ни французов, ни немцев. Войска отступили, беженцы прошли на юг, а немцы, проскочив к морю, еще не заняли эти места.

– Ты что, шофер? – Пинэ с большим уважением стал смотреть на Морена, приникшего к рулю. До этого он считал Морена только строптивым солдатом, умеющим отлынивать от нарядов.

Ответил Фрашон:

– Механик он, работал на заводе Рено в Париже.

Фрашону очень хотелось взглянуть сейчас на Пинэ: как он воспримет это? Для него ведь все солдаты болваны. Но Фрашон не мог повернуться, только скосил глаза.

Шарль добавил:

– Работал на сборке.

– Смотри ты!.. Говорят, немцы бомбили Рено.

– Нет, Ситроен. Напротив нас.

Перед Брюэ Морен предложил:

– Брюэ стоит объехать. Может, там немцы.

Пинэ согласился. Остановились на перекрестке, подождали отставшие машины и свернули в объезд. Поехали медленно, но все же через час были в районе канала. На мосту их обстреляли – стояла немецкая застава. Сначала приняли их за своих. Открыли огонь, когда грузовики проскочили мост. Раздалось несколько орудийных выстрелов. Снаряды разорвались в стороне.

Шарль до боли в суставах впился в штурвал. Мчался на предельной скорости. За мельницей Пинэ приказал остановиться. Морен рукой вытер пот. Только сейчас он почувствовал, какой опасности удалось избежать. Задние машины резко затормозили.

– Давай дальше! Чего стали?

Солдат-водитель высунулся из кабины и неистово засигналил. Он беспокойно оглядывался назад, хотя моста давно уже не было видно.

Вскоре нагнали своих – отступающие французские части. Правее шел бой. Колонну остановили около артиллерийских позиций. Какой-то полковник приказал Пинэ проехать дальше и занять оборону, он ткнул пальцем в раскрытую карту, – вот здесь. Пинэ немел при встрече с начальством. Козырнул и отправился выполнять приказание. Куда ехать, он так и не понял.

Ползли медленно за артиллерийским дивизионом, санитарными повозками, толпами беженцев. Беженцы снова появились на узкой дороге. Пешие солдаты легко обгоняли колонну.