— Раз твой младший сын слушает голос разума, твоя дочь — голос интуиции, то Райга…

— И то, и другое, — кивнула Химари. — У него живой ум. Добавь к этому усидчивость, внимательность к деталям, хирургическую точность во всем. С точки зрения силы Самсавеила он слабее Торы во много раз, просто потому, что не умеет черпать силу из окружающего пространства. Чувствует, видит, но взять не может. Зато уровень его контроля превосходит мыслимые пределы, я так когда-то могла, когда меня Ясинэ специально натаскивала, а он такой всегда. С тем, что может впитать, пропустить через себя, он управляется эффективнее, чем Тора с практически бесконечным запасом. Тайгон не может придумать план — только идеально исполнить чужой. Райга может. И придумать, и воплотить, если постарается.

— Звучит так, будто он идеальный кандидат на роль Верховного шисаи, — насупилась Люция и, перестав распутывать клубочки ниток, повернулась в пол-оборота к Кошке.

— Так и есть, — кивнула она. — Но не потому, что он идеален. Он не идеален.

— И какие кумо прячутся в его тени?

— Сложные, — кошка принялась прикладывать клубочки один за другим, подбирая цвета для будущей вышивки.

— Не объяснила, — хмыкнула Люция, возвращаясь к своему маленькому заданию.

— Он… он как ты до Евы, — прищурилась Химари. — Жесткий, но без жестокости. Ему никто не нужен и никто не важен, кроме брата с сестрой, меня и Хайме.

Императрица повела плечом и усмехнулась:

— Не вижу минусов, я стала слабее. Не встреться тогда Ева на моем жизненном пути, было бы лучше.

— Ой ли?!

— Но ты все равно видишь Райгу Верховным шисаи, — фыркнула Люция, не желая предаваться воспоминаниям.

— А только он и сможет удержать весь сброд шисаи и выучить их, как должно, — махнула кошка рукой и отбросила неподошедшие к ткани нитки. — Вот только это будут не жрецы и жрицы, как раньше, а воины, бойцы, убийцы. Вот в чем вся проблема его характера, он не мыслит мирно.

— Это плохо?

— Очень плохо. Твою власть он не станет оспаривать, питая к тебе уважение. Но кто будет после тебя? — Химари опустила руки и тревожно посмотрела на императрицу. — Люцифера, ты извини, но белый голубь лигру не соперник, а мелкая дичь. Проглотит и не подавится.

— Намекаешь, что я подставлю Нойко под удар, если заставлю сесть на трон после меня? — прищурилась Люция.

— Как минимум.

— Как максимум?

— Как максимум ты покалечишь сыну судьбу, уничтожишь его мечты.

— Твои-то дети о чем мечтают? — фыркнула императрица, но над поданными мыслями задумалась.

— Ну с Райгой все просто. Он не мечтает. Он намерен стать Верховным шисаи, восстановить всю систему. И ему не так важно, что шисаи в первую очередь слуги бога, Самсавеила. Для него это самые сильные воины, а что он будет делать, когда обучит их — одному Самсавеилу известно.

Люция тревожно нахмурилась и опустила руки в коробку со спутавшимися нитками.

— Обеспокоена? — понимающе хмыкнула Химари. — Это будет не на твоем веку. И ты, и я давно будем мертвы к тому времени.

— Возвращаясь к моему вопросу, если Райга не захочет быть Верховным шисаи, что ты сделаешь?

— Ничего, — пожала плечами. — Не захочет — вместо него будет Тайгон. Это не важно, Люлю. Не захочет Тай — найдется кто-нибудь еще, не суть. Главное, чтобы мои дети нашли себя, вот и все. Им еще много столетий жить с этим выбором. Это вам кажется, что можно прожить всю жизнь, делая нелюбимую работу, отдавая себя нелюбимым людям. Хотя ваш век крайне короток. У кошек по девять жизней, и нам понятно, что столько веков страдать — ужасно. Так что мои дети сами решат, как быть с их мечтами, целями, и сами разберутся с долгом.

Люция кивнула, не столько понимая, сколько запоминая ответ.

— То есть ты предлагаешь не заставлять Нойко, а дать ему выбрать самому? — уточнила императрица.

— Я ничего не предлагаю, это не мой ребенок, советов тут быть не может. Думай сама, — отмахнулась кошка. — Я всего лишь шисаи, старая кошка, и мне глубоко плевать, что будет после моей смерти. Но ты, — она посмотрела Люции в глаза. — Ты императрица, ты отвечаешь за империю. По логике, ребенка у тебя два.

— И либо Нойко будет воплощать свои мечты, а империя без императора умрет. Либо Нойко сядет на трон, и империя будет его заботой и долгом, — медленно проговорила Люция и тут же вспылила. — Чушь какая-то! Он балбес, ему империю дать — все равно что проклясть ее! А без него может быть…

— А может не быть, — усмехнулась Химари.

— Я подумаю, — простонала Люцифера. — В печенках уже вся эта империя. Вся эта жизнь. Как вы вообще столько живете?!

Химари только пожала плечами, сочтя вопрос исключительно риторическим.

— Сдохнуть бы поскорее, но этому телу почти сорок, и лет двадцать протянет точно, — скривилась императрица. — А до этого времени с ангелами разберись, с охотницами все продумай, Имагинем Деи переделай, лепру вылечи, Конфитеор новый придумай. Аргрх!

— Ты всерьез задалась целью вылечить лепру? — удивленно вскинула капельки-брови кошка.

— Да, но мой Верховный Магистр, который мог это сделать, повесился, идей больше нет, — махнула рукой Люцифера.

— Моя дочь тоже хочет избавить империю от лепры.

Люция медленно обернулась и посмотрела Химари в глаза.

— Новый Конфитеор?

— Без понятия. Она говорит, что дело в источнике, и вроде как пошла к Райскому саду, — пожала плечами кошка и раскрыла мешочек со швейными иголками. — Может, вам договориться? Тай писал, что ей нужны будут архивы под храмом.

— И наверняка доступ к лабораториям Имагинем Деи. И деньги заодно, — понимающе протянула императрица.

— Пожалуй, — кивнула Химари, подбирая иголку по ушку к черной нитке.

— Предоставлю все, что ей будет нужно. Она ведь справится, верно?

— Это ее мечта, а она — моя дочь и Хайме. Справится, но я не знаю, как быстро.

— Где я могу ее найти? — серьезно отозвалась Люцифера.

— На пути к Райскому саду. Думаю, твоя знаменитая ищейка такую задачу вполне осилит, — краем губ слабо улыбнулась кошка.

— Хоть какие-то обнадеживающие новости за сегодня.

#28. Ветер перемен

— Будь ты проклята, Люцифера! — закричала Кирана, как только дверь за Рауном закрылась, а шорох крыльев стих. — Будь ты проклята!

В несколько широких шагов охотница подошла к статуе в углу комнаты и замерла. Руки тряслись, тело было будто не родное. Но перед статуей невольно перехватывало дыхание. Они не виделись вживую и не говорили лет тридцать. По крайней мере, Кирана так думала. Раньше. И в глубине ее души Люция всегда оставалась дикой гарпией, отдающей приказы. Недосягаемой, непонятной, удивительной. Крылатая хищная птица, отказавшаяся от крыльев ради мести и свободы. Это было бы впечатляюще, не будь так чудовищно — за эту ее свободу Хильда заплатила жизнью. И если бы только она.

Кирана стянула перчатку и осторожно коснулась спутавшихся волос Люции. Лиловый кристалл на ощупь был прохладен, тонкие грани локонов неприятно вдавливались в пальцы, едва не царапая до крови. Она провела ладонью по щеке статуи, стянула вторую перчатку и двумя руками обхватила лицо. Большими пальцами провела по векам, острому носу.

— Как же я тебя ненавижу, — бессильно прошептала она. — За все тебя ненавижу.

Отступив, она обрушила статую на пол. Пронзительный звон эхом отозвался в ушах.

Крупные осколки расшвыряло по кабинету. А Кирана посмотрела на них и закусила губу.

— Мы все отдали за тебя, — прошептала она, поднимая ближайший кусок двумя руками. — Во имя тебя.

Разжала пальцы, и кристалл, рухнув, разлетелся на мелкие кусочки.

— Мы пожертвовали всем ради твоей мечты, — даже не заметив, как осколки расцарапали сапоги, она подошла к следующему крупному куску и с трудом подняла его. — Мы уничтожили свои мечты ради твоего счастья, — второй разлетелся точно так же. И третий. И четвертый. Но Кирана, не замечая ничего, прошлась по осколкам к последнему. — А ты нас использовала.