— И моя тоже. — Чувствуя её напряжение, я убрала руку.

   — Ну, раз так... А вам на каком ехать?

   — А как повезёт. Пока не знаю.

   Сапожки и ботинки заскрипели по снегу рядом. На остановке работал цветочный киоск, и я, окрылённая мыслью, схватилась за ручку двери.

   — Погодите, не уезжайте, ладно? Я сейчас.

   Банковскую карточку, как назло, я забыла дома. На одиннадцать алых, как её кровь, роз наличных денег едва хватало, но тогда мне не с чем будет зайти в супермаркет рядом с домом. А в холодильнике — последняя сосиска и пакет молока.

   — Одиннадцать алых роз, пожалуйста.

   Лопатки холодели от опасения, что она уехала, и я, как идиотка, останусь на остановке с никому не нужным букетом. Но моя незнакомка стояла, озарённая рыжеватым светом фонаря и окутанная белым роем снежинок.

   — Это вам. — Я протянула ей розы, упаковка тихо зашуршала. — Только осторожно, они с шипами!

   Её смех рассыпался новогодними блёстками. Почему-то захотелось мандаринов. Подошёл автобус, и зелень её глаз прощально замерцала.

   — Не надо. Я знаю, это не ваш маршрут. — Её рука выскользнула из моей, и сапожки поднялись по ступенькам в тускло освещённый салон.

   — А я просто так проедусь. — Мои ботинки вскочили следом, дверь закрылась, и автобус тронулся.

   Она сидела у окна, держа розы на коленях, а я — напротив неё. Мимо плыли огни улиц, а её губы, на которых слабо мерцали блёстки почти стёршейся помады, шевельнулись:

   — Зачем? Тебе ведь не туда. Нам не по пути с тобой.

   От этого внезапного «ты» сердце трепыхнулось, споткнувшись. Больше ничего в него не вонзалось, только слегка саднило под рёбрами, но теперь там поселился тёплый комочек чего-то нового.

   — Я не хочу тебя отпускать, — сказала я. — Будь что будет.

   Держа её руку в своей, я дула на следы от игл — так дуют маленькому ребёнку на царапину, помазанную йодом. Ранки затягивались, а она улыбалась. Незнакомые улицы светились чужими окнами, но это не имело значения. Главное — она улыбалась.

   2 ноября 2015 г.

<p>

 </p>