Казалось, тревожиться оснований не было, все развивалось по плану, но чем ближе дело шло к ночи, тем сумрачнее становилось на душе у Ивана. Его томило предчувствие каких-то трагических событий, но на чем оно базировалось, он и сам не понимал.
Наконец, не в силах бороться со своим чувством тревоги, Серко обратился к Линчаю, предложив отложить ночную вылазку.
-Ты в своем уме?- спросил тот с недоумением. - Ведь с Хмелем все договорено. Ну, постреляют они вверх для видимости, а мы переправимся через речку и только нас видели.
Лутай и Кривонос тоже с удивлением посмотрели на Серко.
Все же Максим, лучше других знавший Ивана, слегка насторожился:
-Ты чего-то конкретно опасаешься?
-Нет,- беспомощно ответил Серко,- у меня просто сильное ощущение тревоги.
Кривонос нахмурился, но Линчай рассмеялся.
-Все это пустое,- сказал он,- я сам поведу казаков и, увидишь, все будет в полном порядке.
-Ладно,- сдался Иван,- Но давайте продумаем и другие варианты. Предположим, что Хмельницкого там уже нет.
-А куда он на хрен делся?- захохотал кошевой.- Если бы что пошло не так, Хмель бы обязательно предупредил.
Кривонос молча кивнул, соглашаясь с ним.
-Но все же иметь запасной вариант не помешает,- поддержал Ивана осторожный Лутай.-В любом случае есть смысл вначале переправиться на ту сторону небольшой группе, а, если все пройдет благополучно, тогда пойдут и остальные.
-Ладно,- не стал спорить Линчай, будь по-вашему.- Первую группу, человек двести, поведу я, потом остальных ты, Лутай. Серко и Кривонос пойдут в арьергарде. Место сбора у Днепра.
Наконец, ночь вступила в свои права. Темный бархат небосвода усеяли бриллианты звезд и созвездий, желтоватый серп месяца неярко освещал землю. Лунные блики играли на водной глади неширокой речушки, образуя прерывистую дорожку. У берега собралась большая часть запорожского войска, только часовые и небольшие группы прикрытия еще оставались на охране табора.
-Пора,- наконец, негромко скомандовал Линчай, погружаясь в воды реки. За ним последовало человек двести казаков. Серко напряженно всматривался в противоположный берег, но как будто пока все шло по плану. Вот уже фигуры первых переправившихся казаков показались на том берегу. За ними через речку перебрались и остальные. Лутай уже приготовился дать команду переправляться остальным, но в это время на том берегу прозвучал слитный ружейный залп. Пули, выпущенные прицельно практически в упор, скосили первые ряды казаков. Раздались крики раненых. Линчай был сражен пулей одним из первых, оставшись без командира, кто-то пытался прорваться вперед, другие повернули назад. Следующий залп драгун не заставил себя ждать, унеся жизни еще полусотни казаков.
Среди тех, кто остался в таборе поднялась паника, послышались крики : "Измена! Предательство!".
Серко, чьи чувства были обострены до предела, внезапно сказал Лутаю:
-Меняем план! Ты уведи людей отсюда и готовься к прорыву через основные позиции ляхов. Послушай меня, Конецпольский сюда скоро перебросят подкрепления с других участков. Надо будет воспользоваться этим.
Кривонос, сразу сообразивший, что задумал Серко, прикрикнул на все еще колеблющегося Лутая:
-Делай, что он говорит! Я остаюсь с Иваном.
Спустя несколько минут, оставшись на берегу одни, Максим и Иван сконцентрировали свою мысленную энергию, погрузившись в транс. Внезапно засевшие на противоположной стороне драгуны увидели новую волну казаков, переправлявшихся через речку, и снова открыли по ним стрельбу. Тульпы исчезали, словно падали от выстрелов, и появлялись вновь. Коронный гетман, быстро поняв, что запорожцы намереваются прорваться через речку, стал снимать хоругви с ближних участков посылая их на помощь драгунам.
Серко, не выходя из транса, повернул кольцо камнем к ладони. Количество тульп сразу возросло в несколько раз. Стрельба на том берегу усилилась, к драгунам присоединились спешившие им на помощь хоругви. Лутай, надо отдать ему должное, был не дурак и, хотя не до конца понимал, что происходит, но заметил, что один из участков позиции поляков фактически оголился. Выждав еще немного, он дал приказ идти на прорыв. Три тысячи запорожцев в едином порыве вырвались из табора, обрушились на позиции поляков, оставшиеся почти пустыми, и, прорвав их, устремились в степь.
Коронный гетман, узнав о том, что запорожцам удалось вырваться из устроенной им ловушки, пришел в ярость, но преследовать их ночью не стал, опасаясь засады. Когда же с наступлением дня он отправил несколько конных хоругвей по их следам, запорожцы были уже далеко.
Глава пятая. Экспедиционный казацкий корпус.
В один из субботних майских дней 1645 года чигиринский сотник Богдан Зиновий Хмельницкий отдыхал в кругу семьи в своем хуторе Субботове, когда неожиданное событие круто изменило не только всю его дальнейшую жизнь, но и судьбу всей Южной Руси. Прискакавший на взмыленном коне гонец передал сотнику приказ старшего реестрового казацкого войска Ильяша Караимовича срочно явиться к нему.
Прибыв на следующий день в Черкассы, Хмельницкий встретил у Армянчика, как казаки прозвали Караимовича, двух войсковых есаулов - Барабаша и Нестеренко.
-Получен приказ лично от его королевской милости,- деловито начал Караимович после обмена приветствиями,- в срочном порядке явиться нам с вами, панове, в Варшаву. Зачем, не спрашивайте, сам того не знаю.
Видя недоумение на лицах присутствующих, Караимович добавил:
-О том, что едем по приказу короля никому ни слова. Официально цель поездки - передать сейму прошение от войска о восстановлении казацких прав и привилегий.
Столица Речи Посполитой встретила казацкую делегацию по-летнему тепло. Хмельницкий то и дело ловил любопытные взгляды прохожих, которые они бросали на живописно одетых казаков- пришельцев из далекого южного порубежья не часто можно было встретить в Варшаве. Богдан, правда, не раз бывал в столице и не мог не восхищаться красотой ее улиц, огромных каменных дворцов и костелов. Пышно и богато жили польские магнаты, улицы города были вымощены камнем, все дома построены из камня, встречные прохожие были одеты в нарядные дорогие одежды.
