Пьянка набирала обороты. Из динамика компьютера неслись лихие мелодии. «Империя» праздновала своё падение. Но, когда Лариса стала танцевать, а Алексей, соответственно, распускать руки, мне стало неприятно. Пошло и вульгарно. Я выключил музыку и сказал:

–Как то всё это быдловато, коллеги, вы не находите?– взгляд упал на рекламный буклет на столе.– «Синий бор» – то, что надо. Лара, возьми деньги из сейфа и скажи Толяну, пусть заводит « Мерса». Поедем прямо сейчас.

Добрались быстро. Пока ехали, бесшабашное, ненатуральное веселье уступило место опустошённости. Все молчали. Дорога сделала крутой поворот, и мы выехали на косогор с которого открылся ошеломляюще – чудесный вид на, разлившуюся в своём великолепии, Волгу. Мы восхищенно смотрели на эту природную красоту. Нет, никогда творения рук человеческих не смогут достичь уровня промысла божьего, этой бесконечной гармонии и совершенства. Широкая гладь реки под солнечными лучами, как – бы переливалась золотом, напоминая богато расшитый шелковый платок русской красавицы начала прошлого века. Захотелось жить и мечтать.

–Да, надо почаще общаться с природой,– сказал Алексей. –Красота спасёт мир, -продолжил он банальной фразой. – Видимо не зря приехали.

– А, вот и турбаза,– Анатолий указал рукой через открытое окно на, утопающие в зелени, одноэтажные коттеджи и здание главного корпуса.

–Ну, что ребята, будем жить! – вспомнил я фразу из известного фильма о лётчиках. – Располагаемся.

ГЛАВА 2

Устроились быстро и с комфортом в четырёх – номерном домике со всеми удобствами. Попросили никого больше не подселять.

Отключили телефоны, предварительно предупредив родных, что мы на важной встрече, вне зоны действия связи. Анатолий уехал. Умывшись с дороги, пошли в ресторан. Не буду описывать наш поздний обед, плавно перешедший в ранний ужин. Ничего примечательного в нём не было. Говорили обо всём, и ни о чём. Каждый боялся признаться себе, что такого вечера может уже и не быть. Что впереди ,скорее всего, всё будет плохо и не известно, кто выберется из этого болота, а кто нет.

Когда вышли на свежий воздух, вокруг сгустились сумерки.

–Пойдёмте, сходим на Волгу, – предложила Лариса. И мы, взявшись за руки, как маленькие дети, пошли на берег реки.

Лучи быстро уходящего солнца, пронизывая ветви яблоневых деревьев, ласкали наши руки и лица неуловимым теплом, но вечерняя прохлада уже поднималась от реки, создавая удивительную пьянящую смесь с ароматным благоуханием спелых фруктов и влажным речным воздухом, приносимым неторопливо катящимся течением. Тени от холмов, уже накрыли берег реки. Далеко внизу, на краю вспаханного поля, их вершины, розовые на фоне таинственной тьмы, все еще купались в заходящем солнечном свете. Окна турбазы светились огнями ужина, и крест на колокольне, недавно отреставрированной, церкви святого Николая блистал своей новой позолотой над кронами, только что распустившихся, берёз. Воздух был так тих и недвижим, что каждый мог слышать журчание протекающей мимо воды.

Всем стало грустно. Потому что понятно, что от себя и жизни не убежишь. Неизменно приходит новый день, и неразрешённые накануне проблемы никуда не денутся, а станут еще больше и критичнее. Хмель только обострял жалость к самому себе и своим близким.

–Как хочется нормально жить! Быть богатой и красивой! Решать все житейские проблемы щелчком пальцев! – воскликнула Лариса.

–Да, золотая рыбка нам бы не помешала. Хочу в счастливый сон и чтобы не просыпаться, – поддержал её Алексей.

–Убежать, даже в Белоруссию, денег уже не хватит,– остудил всех я.

– А зачем бежать? Давайте просто, как в детстве, будем мечтать, – произнесла Лариса.

Все замолчали, уставившись на воду. Она была подёрнута туманной дымкой, вполне естественной. Но, то ли от долгого смотрения, то ли от выпитого, мне стало казаться, что эта дымка начала, как-то необычно изгибаться. Тумана стало больше. Он, буквально выпирал из ниоткуда.

–Ой, мальчики, что это?!– заверещала Лариса.– Я в первый раз такое вижу. Мне, даже, страшно.

Мы с Алексеем стояли в оцепенении, не зная, что предпринять. Зрелище было настолько необычным, что его практически невозможно описать, но все-таки попробую это сделать.

Наверное, самое подходящее слово для этого явления – искривление. Пространство перед нами, как будто раздувалось в нашу сторону, одновременно искривляясь, это хорошо было видно по движению тумана , пока окончательно не поглотило нас. И в этот момент раздался взрыв. Бесшумный, но сильный вихрь закрутился вокруг нас разноцветными сполохами, а потом, всё так же резко, пропало. Так же текла река, светили над головой те же звёзды, перед нами была та же местность с обрывом и, склоняющими с него в воду, плакучими ивами, но мир был другой…

Я оглянулся и не увидел огней турбазы. Вместо неё, перед нами возвышался огромный особняк в стиле конца 19-го века. Все его огромные окна были освещены. Вокруг дома был разбит великолепный сад с широкими прорезями аллей и бесконечными огнями иллюминации над обвитыми плющом беседками. Под ногами не было травы. Правильно положенные, красивые и, видимо, безумно дорогие тротуарные плитки были идеально подогнаны друг к другу. Мои ботинки! Я не узнал их. Конечно, я покупал хорошую фирменную обувь, но то, что сейчас было на моих ногах – это неописуемо. На мне были ботинки из натуральной крокодиловой кожи! Костюм был тоже выше всяких похвал: светло кремового цвета, в широкую полоску, он как будто сошёл с глянцевой обложки модного журнала. Белая сорочка, чувствовалось, была одета явно в первый раз. Венчала всё это великолепие шляпа «а ля» Аль Капоне.

–Когда же я успел заснуть? – удивился я. – Выпивка с утра чревата неожиданностями вечером.

И тут, я вспомнил о своих друзьях. Обернувшись, я подумал, что очень хорошо отношусь к ним, раз в своём сне, так преобразил их. Лариса, как будто скинула лет двадцать пять: постройнела, куда-то делась тяжесть в бёдрах, пропали морщины, кожа натянулась. И без того, всегда аккуратная прическа превратилась в шедевр парикмахерского искусства. Светлые локоны ниспадали по овалу хорошенького лица. Одета она была в светлое вечернее платье, выгодно подчёркивающее её соблазнительную фигуру. Алексея описывать не буду. Скажу лишь, что в чёрном однобортном, приталенном костюме, он был элегантен, как новый рояль.

– А сон– то, так, ничего себе. Солидный, основательный. Сейчас суну руку в нагрудный карман, а там бумажник с увесистой пачкой евро. Всегда мечтал иметь, обязательно, дорогой бумажник, полный, непрекращающейся, валюты. – Опустив руку в нагрудный карман, я действительно ощутил приятную на ощупь натуральную кожу большого кошелька, а открыв его, увидел пятисотенные и двухсотенные купюры евросоюза. Я, обалдело, покрутил в деньги в руках. Даже для сна это было круто.

–Ну, как вы чувствуете себя в моём сне? – спросил я своих спутников. – Правда ведь, мощная у меня фантазия? Надеюсь, вы на меня не в обиде?

–Да, никакой это не сон. Я чувствую себя совершенно реально. Вот, даже голова после выпитого начинает болеть,– вдруг, совершенно неожиданно, ответил Алексей. – Что вы на меня смотрите? Думаете, почему в вашем чудесном сне вы не рулите и с вами спорят? Давайте спросим у Лары.

–Ларис, ты как себя чувствуешь?

–Ой, мальчики, на все сто. Если это сон, я не хочу просыпаться. Я всегда о таком мечтала – оказаться вот в такой роскоши, да ещё с такими импозантными кавалерами, как вы. Ура!

Я посмотрел на них, наверное, очумелыми глазами:

–Нет? позвольте, давайте разберёмся. Вы что же, хотите сказать, что всё это вокруг настоящее, а не плод моего горячечного воображения? Но это невозможно, нонсенс!

–Ну, обычно, в таких ситуациях щиплются. Потому, что во сне невозможно почувствовать боль, если, конечно, в реальности это место или орган не болит.– Лариса подошла ко мне вплотную, окутав запахом дорогих духов, и неожиданно больно ущипнула за мочку уха.