– О, а вот и транспорт, – садясь и свешивая ноги, сообщил мой ординарец, глядя куда-то мне за спину, откуда мы приехали.

Обернувшись, я поднял бинокль и, присмотревшись, пробормотал:

– Деревенские на телеге катят. Хм, почему бы и нет? Значит, так, быстро раздевайся, сапоги, ремни, звёздочку из пилотки вытащи, будешь изображать военнопленного – сядешь вон там, метрах в пяти от нас, с унылым видом, ну а ты остановишь телегу, потом уже я подойду и возьму слово. Всё, занимайтесь делом.

Лосев быстро снял всё, что я велел, по-хозяйски убрав в свой сидор, и, отойдя в сторону, сел, положив ладони на колени, и слегка раскачивался взад-вперёд. Да типичный пленный. Осмотрев его придирчивым взглядом, пробурчал:

– Ещё бы карманы вывернуть, совсем бы хорошо было?

– У меня там махорка и зажигалка трофейная, – не открывая глаз, известил тот. – Ещё нож складной, пистолет, фонарик. Да много что…

– Ну ладно, так сиди.

Деревенские до нас не спеша добирались, то есть достаточно долго. Поскольку никто в округе так из немцев и не появился, придётся использовать то, что есть.

– Хальт! – как я научил, поднял руку Бабочкин, придерживая висевший на груди автомат.

Его руки, загоревшие до черноты, были видны до локтей, рукава, как и у меня, подвёрнуты. Красуясь, он направился к телеге. Я же, также спрыгнув с седла мотоцикла, с громким лязгом взвёл затвор, обходя телегу с другой стороны. Мне не понравилось, как слегка шевельнулось сено, как будто под ним кто-то был. Может, и собака, но проверить нужно.

Рядом с телегой шёл босой старик с шикарной седой бородой. Он ступил на землю, когда начался подъём, чтобы лошади было легче. Вот мальчишка лет двенадцати, что сидел на телеге, слезать не спешил и так и ехал сидя. Сейчас он бросал на нас быстрые опасливые и слегка настороженные взгляды. Мне показался какой-то диссонанс между ним и стариком, но я никак не мог понять, что царапает мой взгляд, что не так, поэтому решил проанализировать этот момент ещё раз, но чуть позже, а сейчас важна была сама телега. Указав на сено пальцем, я взял наизготовку автомат, Бабочкин, видимо, это шевеление не заметил, но тоже быстро привёл оружие к действию. Он держал на прицеле старика и парнишку, а я откинул сено. Хм, старик вёз раненого лётчика. На меня смотрело дуло ТТ. В слегка дрожавшей, явно ослабленной руке, но оружие боевое и выстрелить могло в любую секунду.

– Советую отдать пистолет мне, – протянув руку, сказал я на чистом русском языке. – Кстати, к вашему сведенью, если бы мы были настоящими немцами, старика и парня ждало бы одно. За укрывательство всегда расстрел.

Тот слегка растерялся, так что я успел кинуть руку вперёд и перехватить пистолет пальцами, сунув указательный между спусковым крючком и скобой. Теперь он выстрелить не сможет, мой палец мешает. Рисковал, конечно, но что поделать, стоять под прицелом мне понравилось ещё меньше.

– Кто вы? – выдохнул раненый младший лейтенант.

– Майор Корнев, провожу в этом районе диверсионную деятельность, – спокойно пояснил я и, подняв голову, крикнул ординарцу: – Лосев, хватай медикаменты и сюда! У нас тут раненый. Похоже, серьёзно.

– Это я мигом, – подскочив к мотоциклу и открыв багажный отсек, тот подбежал к нам и захлопотал над раненым.

Пока он работал, всё же некоторые знания по медицине имел, два года работал помощником сельского фельдшера, я прошёл к хозяину транспортного средства.

– Что же вы так неаккуратно-то? А если бы настоящие немцы были?

– Да тут их никогда и не бывало, – досадливо поморщившись, ответил тот, с интересом изучая нас. – Ездят редко, да и то те, что на бывшем военном аэродроме стоят, и всё.

– Кстати, по подводу аэродрома, нас он и интересует. Особенно исправные самолёты. Есть такие?

Задав этот вопрос, я покосился на мальчишку, что активно грел уши, уничтожая шоколадку, которую ему дал Бабочкин, и внезапно понял, что меня так в нём цепляло. Да городской он, а старик явно деревенский житель, вот и диссонанс, что привлёк моё внимание раннее. Правда, заострять на этом внимание не стал, их дело.

– Да вроде есть какие-то. Давеча третьего дня приезжали инженеры германские, осмотрели всё и уехали. Вроде ничего интересного для них. Оставили вот охрану, вроде бы куда-то всё вывозить собираются.

– Понятно.

Тут подошёл Лосев, который доложился по раненому:

– Товарищ майор, сбили его, ещё когда тут только немцы появились. Пилот связного самолёта. Ноги прострелены, но им занимался опытный хирург, всё зашито, повязки наложены грамотно, моего вмешательства не требуется. Время тут может только вылечить. Кости не задеты, парню повезло.

– Это ты по повязкам узнал?

– Почему? Расспросил командира, и всё, да повязки осмотрел.

– Понятно.

– Вот что, товарищ?..

– Еремеем Ильичом меня звать, – сразу откликнулся старик.

– Хорошо. Вот что, Еремей Ильич, нужно мотоцикл спрятать, отбуксировать и замаскировать, вещи наши перевезти в укромное место. Найдётся такое?

– Подыщем. А с машиной что?

– Сломалось, колесо заднее заклинено, только волоком тащить, а на дороге оставлять опасно, немцы по номерам определят, что она в угоне. Оно вам надо, обыски в деревнях? Всех собак постреляют, кур наворуют и уедут. Повезёт, если живыми останетесь.

– Спрячем, – теперь уже более уверенно ответил тот. – Прямо сейчас и спрячем. Тут недалеко овражек есть, с кустарником.

– Отлично. Вещи пока к вам в телегу покидаем, потом на ходу определимся, как кому себя вести.

Старик отстегнул часть упряжи и повёл коня к мотоциклу. Там ему Бабочкин помогал, привязали всё что нужно, Лосев уже заканчивал пулемёт снимать, остальные вещи он уже перетащил, замаскировав в сене, в том числе полную бензина запасную канистру. Потом конь потащил мотоцикл в известное одному старику место, а мы остались ждать. Не успели те скрыться, как раздалось отчётливое тарахтение мотора. Ещё этого не хватало.

Хотя нет, возможно, как раз и хватало. Транспорт нам понадобится. Раз нас уже ищут, то нужно сменить маскировку. Технику, знаки различия, возможно форму, а то у меня кровавый след на рукаве, неудачно ножом поработал, и никак не смывается. Так что станем связистами, авиаторами, танкистами или мотострелками. Большое поле выбора, кто попадётся, теми и станем. Нужно будет почаще менять личность, это позволит нам стать в тылу противника невидимками. Однако взять в ножи пару постов фельджандармерии не просто нужно, а жизненно необходимо. Мы так и посты обходить сможем, и маскироваться, пристроившись к какой-нибудь колонне, куда та идёт и во сколько, мы будем знать заранее, благодаря этим жандармам. В общем, информация от них по тылам противника нам действительно нужна. Причём срочно, мы не так далеко от штаба группы армий «Центр» находимся, и если Михайлов вот-вот нанесёт удар, то мы окажемся в эпицентре поисков, что мне совсем не надо. Да, кстати, что стоит упомянуть. Как я уже ранее говорил, знание немецкого у меня на довольно низком уровне, из-за чего часто приходиться ловчить, например, платком губы закрывать, вроде как зубы болят, и другие схожие ухищрения, чтобы акцент был незаметен за глухотой голоса. Однако за последние дни у меня было столько практики в нём с настоящими носителями языка Гёте и Ницше, что даже я стал замечать, что бойче и увереннее лопочу на нём. И акцент стал мягче, не так явно проявлялся. Вот что значит активная и богатая практика, сам не ожидал. Да и в прошлом мире я изучил язык просто для самообразования, но практики было мало, с фронтовиками общался да с немногими представителями из Германии, в основном инженерами и конструкторами. Я всегда старался говорить на их родном языке, мне нужна была практика, наработать опыт, а сейчас я его получил столько, что сам удивился рывку вперёд в освоении этого языка. Так же и с письменностью.

Прислушавшись, постарался определить, откуда идет звук. Я повесил автомат поудобнее и поправил бляху жандарма на груди, которую также вернул на место. Хотя чего гадать, машины не слышно, а рёв мотора – явно что-то грузовое движется, уже отчётливо слышно. Если бы неизвестные ехали с той стороны, откуда мы появись, мы бы их увидели раньше, чем появился звук мотора, но холм скрывает от нас немцев, но звук лишь делает чуть глуше.