– А там посмотрим, – пробормотала Лайм и, откинувшись поудобнее на подушку, погрузилась в сон.

Дорнер бросил куртку на диван и, опустившись в старенькое кресло, привычным движением извлек из кармана сигарету. Щелкнув зажигалкой, он с наслаждением затянулся, мимоходом подумав, что за десять лет своего пребывания в академии так и не смог избавиться от этой привычки. Он вздохнул и, стряхнув пепел в небольшую пепельницу, и так заполненную окурками до самого верха, активировал компьютер. Посмотрев на развернувшийся перед ним экран, по которому бежали строчки поступившей за день информации, он снова вздохнул, мысленно прикинув, что опять придется сидеть до полуночи, и, встав, направился на кухню. Дома Дорнер бывал редко, поэтому потратил несколько минут, вспоминая, куда засунул картриджи от пищекомба. Сделав себе кофе покрепче, он вернулся за стол и, примостив окурок в свободное место пепельницы, отхлебнул из кружки. Что-что, но кофе в комбайне получалось неплохим. Дорнер вспомнил, как, едва прибыв на Землю, удивлялся этим бытовым приборам, так широко распространенным на данной планете, которую в остальном Анклаве считали одной из самых отсталых. Нечто подобное устанавливалось на космических станциях, но там эти приборы занимали чуть ли не целую комнату, да и получаемую из них массу трудно было назвать едой, так – пища.

На самом же деле техника Земли была причудливым сплавом из деградирующих технологий и остатками былого технического величества. Очень многое из того, что тут использовалось в повседневности, в Анклаве только разрабатывалось, хотя, с другой стороны, многое из этого сами земляне уже не могли производить, а в Анклаве не хотели. Те же пищекомбы помогли бы многим малоимущим людям или бедным колониям, однако там, среди звезд, правили законы бизнеса… Или взять генетическую коррекцию. На Земле это была стандартная процедура, которую проходил еще не рожденный ребенок, что позволяло избавиться от большинства проблем со здоровьем, да и дожить почти до трех сотен лет, выглядя не старше тридцати. Зато в мирах Анклава этой прерогативой обладали если и не богатые, то достаточно обеспеченные люди. Несколько иной ситуация была в Российской империи, но и там эта процедура была достаточно дорогой.

Только попав на Землю и прожив здесь несколько лет, Дорнер понял, насколько деградировала человеческая цивилизация, сколько потеряла в процессе своего расселения среди звезд. И только наблюдая за жизнью миров Анклава со стороны, получая нужную информацию из своих старых источников, он смог осознать, что этот процесс не остановился. Постепенно единый монолит Анклава, который образовался после освоения планет, развалился, превратившись в разрозненные государства. Мало того, эти государства усиленно вооружались, так что их столкновение было делом времени. Человечество, некогда сплотившееся для освоения новых миров, снова превращалась в лающую друг на друга свору. Это было опасно, очень опасно – ибо если это случится, то пострадают все. К счастью, на Земле это понимали не хуже. И когда на него вышли люди Майера, Дорнер не долго думал над их предложением.

Тихо пискнул зуммер вызова. Дорнер бросил взгляд на «запястник» и, отвернувшись от экрана компьютера, активировал связь.

– Влад.

– Привет, Марк, – доктор устало улыбнулся. – Хочу сказать, что наша пациентка почти восстановилась.

– Это хорошо, – Марк отхлебнул остывшего кофе и поморщился, отставив кружку в сторону. – Как она там?

– Ну, ходить уже начала. Вообще, Марк, живучесть у нее феноменальная. Любой из нас после таких ран уже богу душу отдал бы, а она вон уже в норме, и две недели не прошло.

– Да зацепило ее хорошо. Вообще удивительно, что она выжила. Ее кораблик ведь даже не оборудован минимальной системой защиты, хорошо хоть «с-поле» было активировано, оно-то ее и спасло, да еще то, что наши рядом были. Так что в «рубашке» наша девочка родилась.

– Наверное, – доктор пожал плечами и пристально посмотрел на собеседника. – Марк, тебе не кажется, что тянуть с визитом больше нет смысла, мне уже надоело изображать из себя таинственного молчаливого парня.

– Думаешь?

– Думаю. То, что мы за ней следим, она знает. Ты ведь в курсе, что в ее прелестной головке устройств не меньше, чем в наших стенах. А дальнейшее ее удержание в четырех стенах доверия к нам не прибавит.

– Психолог, – буркнул Дорнер. – Ладно, Влад, завтра подойду, действительно пора с этой красавицей поговорить.

Он отключился и, повернувшись к компьютеру, вывел на экран полученные данные. Пробежав по ним глазами, он хмыкнул и быстро набрал код вызова лаборатории.

– Технический отдел, – на экране появилось конопатая девичья мордашка.

– Сеймер где? – рявкнул Дорнер, заставив девушку испуганно ойкнуть и исчезнуть из поля зрения.

– А, Марк, это ты, – экран дрогнул, и на нем появилась заспанная взъерошенная физиономия. – Сколько времени?

– Уже десять, Рен, – щека Марка нервно дернулась. – Ты почему дрыхнешь на работе?

– Почему дрыхну? – Сеймер ухмыльнулся. – Все благодаря твоему браслетику. Провозился с ним почти до утра.

– И что?

– Что, что? – Рен на несколько минут исчез из поля зрения. – Система там интересная. Такую вижу впервые, – раздался откуда-то из-за экрана его голос. – Видимо, «солнечники» что-то новое придумали, или это какая-то спецразработка.

Он вновь появился на экране, на этот раз обнаженный по пояс и с мокрыми волосами; достав откуда-то из-за пределов видимости полотенце, он принялся вытирать голову.

– Короче, я сделал все что можно, сейчас Галочка отправит тебе полученные результаты. Извини, Марк, но если капать дальше, рискуем повредить этот приборчик, а ты ведь просил, чтобы все было в целости и сохранности.

Комп тихонько пискнул, подтверждая прием информации. Марк кинул последний взгляд на улыбающегося ученого и отключился. Сделав себе еще кофе, он осушил до конца кружку и лишь затем принялся за просмотр полученной информации. К документам был прикреплен видеофайл, который он и активировал в первую очередь.

На экране появился пожилой мужчина в традиционной одежде «солнечников».

– Лайм, – произнес мужчина, пристально смотря в экран.

Лаймалин проснулась и несколько минут лежала, нежась в кровати. Вставать не хотелось, тем более что даже погода за окном располагала к подобному безделью. Небо было хмурое, а моросящий дождик без устали барабанил по стеклу, навевая сон. Девушка даже всерьез задумалась над тем, а не подремать ли с часок, но легкий стук в дверь заставил ее быстренько выскочить из-под одеяла и спешно облачиться в выданную ей тут одежду.

– Привет, Лайм, – доктор, не дожидаясь ее приглашения, шагнул в комнату.

– Здравствуйте, Вла-ди-слав Ег-ор-ович, – с трудом произнесла она его имя, заставив врача улыбнуться.

– Владислав тоже произносится слитно, – поправил он девушку. – Ладно, давай мы тебя посмотрим.

Лаймалин вздохнула, попытка убедить врача в том, что она абсолютно здорова, не приводила к успеху, и каждый новый день начинался с традиционного осмотра. И хотя все импланты девушки светились зеленым, показывая, что ее организм в полном порядке, она не говорила об этом врачу, а тот делал вид, что ничего не знает об их присутствии в теле пациентки. Кроме того, на все задаваемые вопросы о том, сколько ее здесь продержат, доктор либо отмалчивался, либо неопределенно пожимал плечами. Единственное, что он подтвердил, это то, что она действительно находится на Земле.

Узнав это, девушка почувствовала несказанное облегчение, ибо до конца не могла поверить, что ее последний прыжок вывел к намеченной цели. Однако, как бы там ни было, она находилась в заключении. Ее спасители, видимо, просто не знали, что с ней делать, и Лайм боялась, как бы они не решили вернуть ее назад в Империю. С того момента, как она очнулась, прошло уже около недели, и с каждым днем тревога девушки лишь увеличивалась. Видимо, врач это заметил, поэтому однажды, пристально посмотрев на девушку, сказал, чтобы она не волновалась, так как скоро ее вынужденное заключение окончится. Почему-то девушка поверила ему, но прошло уже два дня, а все оставалось по-прежнему.