Если бы не этот неожиданный маневр, следующая пуля, попала бы не в металлическую стенку кабины, а через открытую дверцу рубки в Мокея. А так она с глухим стуком, словно в мешок картошки, вошла в спину ротмистра. Он упал к ногам Ларнака.
-Помогите товарищу Бекасу!- крикнул Мокей.- Он спас меня, собой закрыл! Держись, Петр Ильич, держись дорогой. Ну твари белопузые, вы нам еще за все ответите.
Мокей погрозил кулаком уже невидимому берегу.
А ротмистр перед тем как погрузиться в свою темноту, подумал: "Напрасно Васнецов мне доверился. Плохой из меня был контрразведчик. Но что-то здесь не так".
"Говоришь, сам в штабе Деникина карты взял? Лихо. А чего ж так запросто, почему секретные бумаги не сторожили? Приходи любой и забирай все что надобно? Странно",- услышал Бекасов чью-то речь.
Открыл глаза. Он лежал в тесной комнате с желтыми, драными обоими. На стене громко тикали ходики с хитрыми кошачьими глазами.
"Так ведь у кадетов такой же бардак, как и у нас",- после некоторой паузы сказал другой человек. Ротмистр узнал голос комиссара Ларнака. С кем он разговаривает? "Да-а, протянул его собеседник,- тут уж возразить нечего, хоть мы и враги с кадетами, а одной крови, от одного дерева, одного поля ягоды. Бардак нас, русских, всегда губил и губит. Все равно не пойму, как вам удалось уйти. Добровольцев ведь в станице тьма тьмущая". "Так пока они поняли что происходит, пока за ружья схватились, мы уж и уплыли. Катерок-то по началу чадил, а потом добрую прыть показал. И товарищ Бекас славно из пулемета деникинцев покосил. Лихой парень, он и бежать предложил".
"Знаю Петра, ротмистр не промах. Мы с ним в госпитале сошлись. Мне ногу осколком посекло, еле прыгал, ему руку. За медсестрой одной вместе ухаживали". "Знаю, за Зиной Куликовой". "Верно. Значит, Бекасов тебе, рассказал. А для чего?" "Какой-то ты подозрительный, Борис Мокеевич, стал, -сказал Ларнак.- Зачем, почему...Когда в подвале сидели, о тебе заговорили, он и обмолвился. Я его за язык не тянул". "Как Бекасов?" "Фельдшер сказал- ничего страшно, пуля рикошетом прошла по касательной через мягкие ткани спины. Скоро очнется".
Бекасов зажмурил глаза. Пока нужно тихо послушать разговор комиссаров. Один из них, теперь не могло быть сомнений, Борис Думенко. Но каким образом командир крестьянского корпуса здесь оказался, где вообще он находится?
"Куда, говоришь, Бекасов после госпиталя попал?" "Не я говорю, он. На Турецкий фронт в 13-ое химическое подразделение. "Надо же, какое нужное совпадение". "Что?" "Судя по картам, которые ты привез, Деникин скоро начнет наступление. И первый удар нанесет не по Торговой, как мы ожидали, а сразу по Тихорецкой, через Егорлыкскую. Если карты, конечно, не липовые". "Что ты, Борис Мокеевич, из самого белого логова. Мне не веришь, у Бекаса спроси, когда в себя придет". "Хм, Петю, конечно, спрошу. Ну, предположим, кадеты пойдут через Егорлыкскую, тогда...". "А другого пути у них все равно нет". "Не перебивай. Надо бы их встретить у станицы. Небольшими силами. А основной удар нанести с запада, от Ильинской". "Как же малыми силами 10 тысяч бойцов остановить?" "Здесь, в Торговой, на запасных путях стоит пара вагончиков. Видимо, они предназначались для Южного фронта, да так здесь на полтора года и застряли. И в тех вагончиках- баллоны и снаряды с отравляющими веществами. Они бы нам очень теперь пригодились. Понимаешь?" "Понимаю,- ответил Ларнак.- Но не очень".
Повисла тишина, кажется, оба закурили, запахло дымом. А Бекасов размышлял. Первое, он уже на станции Торговой. Вероятно, на катере по лиманам через Шаблиевку по Среднему Егорлыку добрались. Второе, химические снаряды находятся здесь с Германской. То есть, не красные их сюда из Москвы привезли. Это хорошо, значит скорого химического пополнения комиссарам ждать не приходится. И, пожалуй, самое важное- карты из штаба фальшивые...Полковник Васнецов, во время последнего инструктажа ему говорил, что первый удар будет нанесен как раз по Торговой. Дивизией Боровского. С востока выдвинется генерал Эрдели, их поддержат орудия Богаевского, ну и так далее...А по этим картам выходит по-другому. Что бы это значило?
" Наш химический заслон у Егорлыкской остановит белых. Для того, чтобы открыть баллоны с газом много бойцов не нужно. Поэтому обойдемся малыми силами. Штук двадцать противогазов Зелинского есть. А когда ветерком кадетов проветрит, тех, что уцелеют, мы кавалерией помнем. Остальные побегут к Кагальницкой. У станицы Мечетинской, мы их окончательно добьем двумя засадными дивизиями". "Лихо",- сказал несколько дрогнувшим голосом, как показалось Бекасову, Ларнак. "Да, лихо. Только одна беда- нет у нас специалистов по химическому оружию. Разве что...Петя поможет".
Бекасов зажмурился так, что заболели глаза, чем чуть себя не выдал-вдруг бы в этот момент посмотрели на него. Получается, Думенко поверил, что добровольцы начнут наступление на Егорлыкскую. Но почему о подложных картах ему ничего не сказал Васнецов? И если бы Ларнак не побежал тогда в штаб, как бы липовые карты попали к красным? Никак. То есть получается...Нет, этого не может быть...
"Ладно, пусть пока Бекасов поспит. Если ранение несерьезное, завтра очухается, он парнем крепким был. Странно, что еще в себя не пришел". "Фельдшер ему морфина вколол".
Хлопнула дверь, это, вероятно, вышел Думенко. Вскоре ушел и Ларнак. Ротмистр приподнял голову. Заломило в затылке то ли от ранения, то ли от морфина. Оглядел себя. Туловище до пояса перевязано холщовыми бинтами. Именно бинтами, а не какими-то тряпками. Неплохо у красных поставлена медицинская помощь, подумал ротмистр. И морфин даже есть, не то что у добровольцев. Все обезболивающие, в том числе и кокаин перевели в Ледяной поход. И не только по прямому санитарному предназначению.
Дотянулся с лежанки до маленькой беленой печки, взял чайник, влил в себя почти все содержимое. Когда пил, осознал, как жадно требовал жидкости организм. В спине болело, но не сильно. Поднял правую руку, сжал и разжал пальцы. Слушаются,значит, действительно не сильно зацепило.
Что же делать дальше, как общаться с Ларнаком? Ясно, что он тоже человек Васнецова. Но как он мог зарезать, словно поросенка пожилого охранника в тюрьме? Или для достижения глобальной цели все средства хороши? Ладно, царство небесное служивому, но почему в штабе оказался полковник Васнецов и, главное, для чего Ларнак предложил Бекасову с ним разобраться? А если бы он его убил? Что, и это средство было бы приемлемо для выполнения особого задания? Какое же задание у Мокея? Вопросы, вопросы, на которые нет ответа. Ясно только, что вагоны с химической отравой в Торговой и до них нужно во что бы то ни стало добраться.
Как и обещал полковник Васнецов, к Бекасову перед посадкой в тюрьму, привели "знатока", служившего в химическом подразделении. Правда, как выяснилось, в хозяйственном взводе. Тем не менее азы применения боевых отравляющих веществ прапорщик знал. Описал как выглядят снаряды с хлорпикрином и синильной кислотой, как маркируются. Что представляют собой баллоны с хлором, как их располагать на передовой, как и когда открывать, учитывая направление и силу ветра. В общем, ничего сложного. Обладая хорошей памятью, Бекасов все это легко запомнил.
За крохотным окном домика железнодорожного смотрителя, а Бекасов не сомневался, что находится именно в нем ( рядом пути и паровозная водяная колонка), послышались голоса.
Прыгнул на топчан, закрыл глаза. Дверь скрипнула.
"Я тебе говорил, Тимофей, что нужно слушать Ларнака, с ним не пропадешь". "Поглядим,- ответил Тимофей.- Хитрый ты больно, Ильюха, гляди как бы на свою хитрость тебе не напороться". "Не пугай, еще хуже будет". "Не сомневайся".
