Под ворохом листьев действительно скрывался люк. Дотти с трудом сдвинула его и увидела бетонные ступени, ведущие куда-то под землю. Не раздумывая, она спустилась по ним и оказалась в темном туннеле, стены которого были выложены кирпичом, а потолок поддерживали толстые опоры. Здесь было сухо и прохладно. Любопытство Дотти росло. Она щелкнула зажигалкой и увидела перед собой массивную дверь, в центре которой на уровне глаз была прорезана узкая щель, закрытая латунной задвижкой. Дотти сразу же поняла, что это за дверь. Такие встречались в Нью-Йорке на каждом шагу. Они вели в подпольные бары.

Дверь была не заперта. Туннель не показался Дотти таким уж секретным. Он словно предлагал: исследуй меня! Она толкнула дверь и вошла в длинную комнату с высоким потолком. Вдоль стен стояли стеллажи, вплотную уставленные всевозможными бутылками. Глаза разбегались от пестреющих этикеток с надписями на французском, немецком, русском, испанском, греческом… Целая библиотека выпивки.

Дотти прошла вдоль стеллажей и наткнулась на лестницу, вмурованную в стену. Лестница привела ее к еще одному люку, а за ним открылось небольшое куполообразное строение со стеклянной крышей. Пол был покрыт шкурами, тут и там лежали подушки, стояли пепельницы да тускнела пара забытых бокалов. Вдоль круглой стены тянулись диванные сиденья. Дотти поняла, что она оказалась в обсерватории на маленьком острове – посередине искусственного озера, прямо за Гранд-Хаусом.

Тайное убежище! Самый лучший секретный уголок в мире. Дотти решила, что теперь здесь будет ее место для чтения. С тех пор она проводила на островке почти все свободное время, завернувшись в плед и разложив вокруг себя стопки книг. Никто не приходил сюда и не нарушал ее уединения, и ей казалось, что, даже узнай Альберт Эллингэм о ее тайне, он не стал бы возражать. Ведь он так добр и любит игру.

Ей казалось, это самое безопасное место на земле.

Тот апрельский день, на первый взгляд самый обычный, был туманным и пасмурным. Деревья терялись в белесой дымке, заволакивающей эллингэмское поместье и погружающей дом в молочный полумрак. «Природа словно готовится к чему-то таинственному», – подумала Дотти. Пожалуй, Шерлок Холмс будет отличным спутником в такой день. Она прочитала все книги о великом сыщике, но перечитывать понравившееся было одним из ее любимых занятий. И этот туман – он в точности такой, как на лондонских улицах в рассказах

Дойля.

Дотти уже знала, что лучше всего уходить в обсерваторию в понедельник, после обеда: в это время там точно никого не будет. Мистер Эллингэм уехал еще утром, а миссис Эллингэм – вскоре после него. Дотти взяла томик рассказов о Холмсе в школьной библиотеке и отправилась в свое тайное убежище.

Туман клубился вокруг стеклянного купола маленькой обсерватории, и изнутри казалось, что она плавает в пушистом белом облаке. Дотти уселась на пол, укрывшись меховым ковриком, открыла книгу и тут же перенеслась в паутину лондонских переулков. Игра началась!

Дотти так увлеклась чтением, что не сразу услышала шум внизу. Кто-то прошел сквозь винный склад и теперь поднимается по лестнице. Кто-то вот-вот отодвинет крышку люка. Дотти едва успела юркнуть под коврик и вжалась в пол, надеясь затеряться среди груды подушек. Просто лежи тихо. Притворись кучей тряпья.

Она услышала скрежет отодвигаемой крышки и следом глухой каменный стук, с которым та упала на пол. Кто-то встал всего в полуметре от головы Дотти; «лишь бы на меня не наступили!» – пронеслась мысль. Отчаянно пытаясь слиться с полом, она почти не дышала.

Человек отошел, и Дотти услышала звук возни. Она чуть приподняла край коврика и увидела, как рука в перчатке что-то достает из сумки и выкладывает на пол. Девочка рискнула выглянуть побольше, чтобы разглядеть предметы, и увидела фонарик, бинокль, моток веревки и что-то блестящее.

Блестящими оказались наручники, наподобие тех, что были у ее дяди, служащего в полиции.

Фонарик, бинокль, веревка и наручники?

Внезапная волна тревоги накрыла Дотти; сердце

куда-то провалилось, а через секунду гулко застучало, едва не выпрыгивая из грудной клетки. Что-то здесь не так. Она опустила угол коврика и съежилась под ним, прижавшись щекой к полу. Человек еще немного повозился, а потом наступила тишина. Ушел? Но тогда бы она услышала, как он спускается по лестнице.

Дотти было трудно дышать: воздуха под ковриком почти не осталось. Она лихорадочно пыталась сообразить, что происходит, но мысли разбегались. Дотти принялась считать про себя, дошла до пятисот, но вокруг по-прежнему было тихо. Она решилась еще разок приподнять коврик, совсем немного, на пару сантиметров.

Никого. Еще пара сантиметров – тишина. Дотти уже хотела откинуть ковер полностью, и тут…

– Привет.

Сердце Дотти ухнуло.

– Не бойся, – произнес голос. – Выходи.

Теперь нет смысла прятаться. Прижимая книгу к груди, Дотти выползла из-под ковра и подняла голову. Она переводила взгляд с незнакомца на предметы на полу.

– Это для игры, – пояснил незнакомец.

Для игры? Ну да. Обитатели поместья любили играть. Гостям часто предлагали поискать клад или решить пару головоломок. Во всех студенческих коттеджах были настольные игры типа «Монополии», и сам Эллингэм иногда участвовал в партии. Фонарик, веревка, бинокль, наручники – возможно, это действительно игра. В «Монополии» тоже есть странные предметы.

– А что за игра? – спросила Дотти.

– Она сложная. Но будет весело. Мне нужно спрятаться. Ты тоже прячешься?

– Я читаю, – ответила Дотти. Она покрепче сжала книгу, стараясь унять дрожь в руках.

– Шерлок Холмс? – Незнакомец кивнул на книгу. – Я люблю Шерлока Холмса. Какой рассказ?

– «Этюд в багровых тонах».

– Отличная вещь. Продолжай. Читай. Не обращай на меня внимания.

Незнакомец вынул пачку сигарет и прикурил одну. Он молча выпускал дым и разглядывал Дотти.

Она видела его раньше. Должно быть, он и вправду отлично играет во все эти игры. Но Дотти была из Нью-Йорка и на своем коротком веку повидала достаточно, чтобы почувствовать: что-то не в порядке. Взгляд, тон. Ее дядя-полицейский всегда говорил: «Доверяй своему чутью, Дотти. Если тебе кажется, что кто-то ведет себя странно, уходи оттуда. Уходи и дай мне знать».

Чутье подсказывало Дотти, что надо уходить, но осторожно, будто ничего особенного не происходит. Она раскрыла книгу и попыталась сосредоточиться на тексте. За отворотом рукава у нее был припрятан карандаш, которым она делала заметки на полях. Когда незнакомец ненадолго отвернулся, она быстро вынула его и подчеркнула одно предложение. Это мелочь, но все-таки способ оставить подсказку, которая может помочь кому-нибудь понять в случае…

Нет, никто не поймет. И думать о том, что может быть в случае… слишком страшно.

Дотти сунула карандаш обратно за рукав. Она больше не могла притворяться, что читает. Слова прыгали перед глазами. Внутри все тряслось.

– Мне нужно вернуть книгу в библиотеку, – сказала она. – Я никому не скажу, что вы здесь. Ненавижу стукачей.

Человек улыбнулся, но улыбка его была странной: слишком широкой и ни намека на искренность.

Дотти вдруг остро осознала, что находится в здании посередине озера, в горах. Она прокрутила все возможные сценарии в голове и представила, что произойдет в следующее мгновение. Сердце словно замерло в груди, и его тихие удары отдавались в голове. Время тянулось бесконечно. Она прочитала много историй, в которых смерть была действующим персонажем, словно вполне ощутимая сила, растекающаяся по комнате. И сейчас этот персонаж находился здесь – безмолвная гостья, раскинувшаяся на подушках.

– Мне нужно идти, – еле слышно пробормотала Дотти. Она сделала полшага к открытому люку; незнакомец двинулся туда же. Они были словно игроки за шахматной доской, делающие свои ходы к неизбежному концу.

– Ты же знаешь, я не могу позволить тебе уйти, – сказал незнакомец. – Я бы очень хотел, но не могу.