Сова очень натурально кудахтнула, выпучив глаза. В кабинете повисла тишина. Только спустя несколько мгновений я осознала, что только что сказала. Осознала, но извиняться не стала. Я мстила за страх, испытанный ночью.

Прижалась к хозяйскому животу, пальчиками в рубашку вцепилась и тихонечко призналась:

– У меня сработал основной инстинкт. Это было сильнее меня.

– И что же это за инстинкт у тебя такой?

Илис за родителя не оскорбился, а сам директор пока молчал, и я смогла чистосердечно признаться:

– Цапать то, что держит, и драпать куда глаза глядят… в случае опасности. Даже если опасность пернатая и кудах…

– Аррануш, я ее сейчас сожру!

Сова слетела со своего насеста, а меня как ветром сдуло с хозяина. И не то чтобы я забыла о том, что рядом с ним безопаснее, просто птичка озверела, а хозяин у меня один и его нужно беречь. Особенно когда есть такое заманчивое убежище между полом и книжным стеллажом, занимающим всю левую стену.

Забившись под него, я вжалась в угол и затихла.

– Илли, нельзя! Илли!

Сова не слушала. Угрожающе раскинув крылья, она металась рядом с моим убежищем, тихо и страшно клокоча:

– Покажись, мерзавка. Только высунься. Я тебе голову оторву, сердце склюю и печенью закушу!

– Иллира! Успокойся немедленно! – рявкнул хозяин этой бешеной и несдержанной птице.

– Но, Аррануш…

– Мы с тобой договаривались: никакого свежего мяса и внутренних органов в собственной крови, – уже спокойнее отрезал директор.

– Она меня оскорбила, назвала курицей, – нахохлилась сова, – ее нужно проучить за наглость!

– Напомнить, какой ты была, когда я только тебя подобрал?

Иллира отрицательно мотнула головой и смущенно прикрылась крылом.

– У меня от твоего плохого настроения на память шрам остался, – весело напомнил Илис. – И не до конца прошедшие детские страхи.

Нечисть тихонечко вздохнула и накрылась вторым крылом.

– Ушастая, можно выходить, – позвал хозяин на правах ребенка, затерроризированного ужасной говорящей совой.

С опаской высунув нос, я убедилась, что Иллира не обращает на меня внимания и искренне переживает из-за своей былой несдержанности, и опрометью бросилась к хозяину.

Меня поймали в теплые объятия, погладили по спине и тихонько шепнули прямо в большое ухо:

– Не стоит ее злить. Илли добрая, но вспыльчивая.

– Можете идти, – велел директор, поднимаясь из-за стола. – Когда найдешь дарителей, сообщи мне.

Хозяин неохотно кивнул и совсем скривился, когда уже в спину прилетело требовательное:

– И аккуратнее с ними. У целителей сейчас много работы, им не до жертв твоей благодарности.

Знакомство с директором можно было считать знаменательным событием не только потому, что я теперь являлась официальной нечистью хозяина и имела закрепленный за собой бокс в виварии. Пусть жить я там отказывалась, но сама мысль о том, что у меня есть своя комната, была приятна. Но именно благодаря директору я наконец-то нашла себе имя.

На следующий день после моего запоминающегося знакомства с его отцом Илистар вернулся с огромной книгой по истории.

– Держи, – уронив ее рядом со мной на кровать, он обессиленно осел на пол, – отец велел передать. Читай, просвещайся… если умеешь.

– А зачем? – поинтересовалась, с опаской обнюхивая книгу.

– У отца на твой счет какие-то грандиозные планы, которыми он не счел нужным делиться со мной. Но ты должна учиться. И начать он велел с истории.

– Ну… ладно. Учиться так учиться. Это должно быть интересно, – неуверенно протянула я, с сомнением глядя на книгу.

Это оказалось не только интересно. Не имея возможности надолго оторваться от книги, я сознательно бойкотировала тайный поход в леса за нечистью для рыжего целую неделю. Читала долго, мучительно, по слогам, периодически буксуя на одном месте, но упрямо продвигаясь вперед. Годы в качестве пушистого домашнего животного многому меня научили, в том числе и читать.

Читала я, конечно, медленно и плохо, но старательно. И была вознаграждена. В один из долгих серых вечеров, когда за окном шел дождь, в академии было особенно холодно и сыро, а Илис ушел на свидание к своей белобрысой, я наконец-то нашла то, что искала вот уже вторую неделю. Я нашла себе имя. О чем и сообщила вернувшемуся под утро хозяину.

Стоило ему, открыв дверь, воровато проскользнуть внутрь, темным пятном выделяясь в серых сумерках, как я с чувством рявкнула:

– Касимора!

Проснувшись от тихого шороха открывшейся двери, я еще не до конца осознала, что происходит, но заготовленный с вечера монолог уже крутился на кончике языка.

Хозяин вздрогнул, чертыхнулся и глухо переспросил:

– Что?

– Бешеная стерва, как отзываются о ней ваши несдержанные историки, – деловито похлопала лапой по лежащей на кровати книге. – Шестикратная вдова, вырезавшая целый город из-за недостаточного, по ее мнению, почитания своей правительницы. Самая безумная из известных истории женщин, что держала власть в своих руках. И убита была соответственно. Растерзана волками на охоте. Хотя бытует мнение, что несчастный случай был тщательно спланирован. Заговор, представляешь?

Илис молчал. Лениво стянув рубашку, бросил ее на стул и медленно подошел к кровати.

– Ка-си-мо-ра! – по слогам продекламировала я. – Замечательное имя!

– И ты хочешь, чтобы тебя звали как Кровавую королеву? – догадался хозяин, захлопнув и спустив на пол книгу. Ни сил, ни желания переложить ее на стол у него не было.

– Посмотри на меня, – посоветовала ему угрюмо. – Я мелкая безобидная нечисть.

– Я заметил, – хмыкнул Илис, пытаясь одновременно и меня отодвинуть, и сапоги стянуть.

– И я хочу, чтобы хотя бы имя у меня было грозное!

– Значит, грозное имя? – спросил он со странной улыбкой. Сейчас он выглядел как человек, который знает что-то, чего не знаю я, и это небольшое превосходство его очень забавляет.

– Ага.

– Касимора?

– Именно так.

– И ты не передумаешь?

– Определенно нет.

– Хорошо, – легко согласился он, стянул-таки сапоги и быстро забрался в кровать, сдвинув меня аж к самой стенке. – Касимора так Касимора. Только потом не обижайся.

– А почему я должна обидеться?

– Скоро узнаешь, – со смешком пообещал он и, повернувшись ко мне спиной, пробормотал: – Мелкая нечисть с грозным именем. Это будет весело.

Причина его веселья стала известна утром, когда вместо того, чтобы после завтрака отнести меня в комнату и отправиться на занятия, он потащил меня с собой. На практическое занятие, где с гордостью представил женской половине боевиков как Касимору. Больше ему ничего делать не понадобилось.

Меня унизили, морально раздавили и опять затискали. Радостный вопль «Симочка, какая прелесть!» еще долго звенел в ушах. Даже когда на открытом полигоне появился грузный угрюмый мужчина без левого глаза и мочки правого уха, меня не сразу оставили в покое.

Зычный голос преподавателя разнесся над кадетами, заставив меня прижаться к земле. Оставленная в гордом одиночестве на границе полигона, рядом с небольшой рощицей, похожей на кусочек дремучего леса, из которого тянуло магией, я чувствовала себя уязвимой. Мелкая вкусная нечисть на открытой местности – подарок любому хищнику.

Я это осознавала, ощущала свою беспомощность и понимала, что спрятаться все равно негде. Бежать в рощу – себе дороже, а других укрытий поблизости не наблюдалось. Даже до академии километра полтора. По полигону, средь бела дня.

Принесли горную рагру в открытое поле. Вот что стоило Илису просто объяснить, что имя это все равно не приживется, а такой славной мне придумают обидную кличку? Я бы, конечно, все равно не поверила и в итоге оказалась здесь же, но тогда уже не могла бы винить во всем хозяина.

А сейчас могла. Что с удовольствием и делала, прикрыв голову лапками и надеясь, что боевики быстро доведут друг друга до похода к лекарям. И мы быстренько вернемся домой.