Вадим вспомнил - дело было верняк, все прошло гладко, но на следующий день всех взяли. Все тогда были в переполохе - почему так быстро? И почему заседание суда было закрытым?
Все эти вопросы встали у него в голове колом, но поверить Павлу
он все равно не мог - рабская зависимость от шефа и страх за только что совершенное убийство жены этого мужика, заставляли только крепче сжимать рукоять пистолета, а в голове даже вертелась мысль прикончить его, не дожидаясь ребят и шефа. В гибель Гриши и Влада он не поверил. Игорь - да, точно. Сам зарывал в землю. Насчет шефа все-таки засели некоторые сомнения, но с этим он разберется потом. Почему никого нет, куда они подевались?
Вдруг позади Вадима послышался едва слышный скрип. Он обернулся и туда же с ужасом глядел Павел. Из коридорчика пытался пройти незамеченным Малыш, пока Павел и Вадим разговаривали. Но внезапная пауза в разговоре, невнимательность Павла, который должен был первым заметить Малыша и каким-нибудь трюком отвлечь
внимание на себя, все испортила.
Откуда он здесь взялся? Павел настрого предупредил Командира не вмешиваться в бой и помогать только без риска и непосредственного участия. Это было его и только его дело. Видимо, Малыш действовал по своей инициативе. Наверняка он прилепил "жучка" и к его машине и решил помочь. Павел навсегда запомнил наказ Командира: можешь действовать один - действуй. Напарника могут убить и с тобой, и без тебя, а если из-за напарника убьют тебя - операция будет не выполнена, а это главное. И вот вам явление Христа народу - Малыш решил помочь ему! Влез по собственной самоуверенности в серьезные мужские игры. А здесь ему пока места не было...
В руках Малыша была только монтировка, другого оружия не было видно. Вадим не мог мгновенно вскочить, чтобы прицельно выстрелить. Пришлось стрелять сбоку, мешала спинка шикарного кресла. Но он все-таки не промахнулся. Малыш обеими руками схватился за бедро у самого паха и медленно повалился на ковер. Через секунду ствол снова смотрел на Павла, но тот был уже готов к этому маневру. Дотянуться до головы этого подонка из-за того же проклятого кресла он не успел, зато массивная дорогая ваза вышибла пистолет из руки Вадима. При этом он невольно нажал спуск и пуля ляпнулась где-то в стену. До пистолета было далековато, но Вадим оказался быстрым, тренированным парнем и, потеряв оружие, забыв о больной ноге, бросился всей массой тела на Павла, который все еще не мог выкарабкаться из кожаной ловушки финского кресла. Удар в лицо он частично ослабил, наклонив голову и кулачище Вадима попал ему скорее в лоб, чем в лицо. В ответ Павел, еще сидя, провел удар в солнечное сплетение, но почувствовал,
что попал рукой в бетонную стену. Удар не получился - Вадим даже не заметил этого комариного укуса и еще раз влепил Павлу по голове и снова тот успел подставить макушку. Больно было обоим - удар был очень силен, но Павлу он обошелся дороже ушибленных костяшек пальцев Вадима. После контузии, еще во Вьетнаме, любой удар по голове для Павла был смертельно опасным. К счастью, противник этого не знал, а то, несмотря на ушибленный кулак, повторил бы этот прием.
Кресло мешало и Вадиму, высокие облегающие стенки сковывали его действия,
защищая Павла от боковых ударов. Вадим быстро сообразил, что к чему, и стал обрабатывать его короткими прямыми в голову. Если бы он знал, как плохо становилось Павлу даже не от очень сильного удара по голове, он вырубил бы его без особых усилий. Но он изменил тактику боя - ухватил Павла за полы куртки и резким движением буквально выдернул из кресла. Нет, сила у этого парня была звериная. Теперь он принял традиционную позу каратиста и нанес несколько рубящих ударов. Павел смог отразить только один. Два других - в основание шеи и ключицу были основательными и Павел чуть снова не свалился в злополучное кресло. Он шатался, как пьяный. Давненько его так не обрабатывали. В голове гремели колокола и он уже защищался автоматически. Хорошо, что нога у этого амбала еще болела, а то бы пришлось совсем худо. Павел даже не заметил, когда он получил удар по носу, но кровь полилась из него буквально струей.
Вадим приостановил атаку и с пренебрежением смотрел на противника, который шатался и умывался кровавой юшкой. Такое зрелище было ему по душе. Но с Павлом происходило нечто странное - едва колокола в голове слегка утихли, а боль от ударов еще оставалась, он вдруг ощутил непонятное даже ему самому чувство превосходства над противником. Практически, он узнал весь его репертуар, лишь очень опытные бойцы могут менять тактику боя во время схватки. Этот к таким не принадлежал. Он умел избивать, а не драться. Вот и сейчас он снова занял картинную позу и, сделав несколько изящных пассов левой рукой, правой снова пытался попасть Павлу в основание шеи. Сил на действенную защиту у Павла не было, пытаться отбить этот молот было бы безумием и Павел сделал неожиданный нырок под руку. Ладонь чуть не пробила лопатку, а Павел успел нанести удар ниже пояса. Хотя силы у него были не те, и удар получился не очень точным, но эффект все-таки был - Вадим поспешно отскочил в сторону и снова занял боевую стойку, скрывая боль.
- А ведь из него мог получиться отличный боец в моей команде в 68-м, если б попал в хорошие руки,- совершенно некстати подумал Павел и получил страшный удар опять в голову. Его закачало, в голове снова зазвенели и забухали колокола, как бывало иногда перед приступом. Он уже представил себя валяющимся на полу и визжащем от боли в голове, готовой разорваться. Американцы умели делать бомбы...
Неимоверным усилием он заставил себя удержаться на ногах, хотя почти полная темнота на несколько мгновений обрушилась на него после последнего удара. Вадим тоже опустил руки и только дул на отбитые костяшки - он вложил в этот удар всю силу и теперь даже с каким-то уважением удивленно смотрел на старого мужика, который устоял после этого удара. Колокола притихли и Павел поднял
окровавленное лицо.
- Сегодня твоя взяла, дай чем-нибудь вытереться.
Вадим наклонился и протянул руку к одной из шикарных, ручной работы,
салфеток на столе. Это была его грубая ошибка. Павел ждал момента, когда
сможет достать противника ногой. Пока Вадим был в обычной боевой позе, то даже больная нога без труда позволила бы ему спокойно уклониться от удара. Сейчас он перенес всю тяжесть тела на одну ногу и Павел своим тяжелым ботинком изо всех сил врубил по колену прямой ноги. Вадим рухнул, как подкошенный, потеряв равновесие, но все-таки остался бойцом. Ухватившись за кресло, он прислонился к
нему, оберегая ногу (удар все-таки был не так силен и точен).
- Ну, папаша, ты даешь! Даю слово, что за это лишних пять минут мучаться будешь, когда мы на куски резать будем, как твою шлюху-жену. Ох, и потешились мы тогда, жаль, что ты не баба, с ней было веселее.
Он уже стоял, опершись на кресло, а Павел наконец вытер лицо и глаза от крови. Малыш, похоже был еще в шоке и это придало новые силы Павлу. Пора было кончать с этой затянувшейся схваткой. Именно теперь, когда Вадим продолжал считать, что он все еще владеет инициативой, и не верит в способность этого старого мужика к сопротивлению. Удар по ноге был не в счет - раненая кошка тоже может поцарапать. Но Павел был опытным бойцом и прекрасно понимал, кто был истинным хозяином положения.
Вадим осмотрелся и нашел глазами "макаров". Стараясь держаться так, чтобы между ним и Павлом были как минимум стол и кресло, хромая, он пошел за пистолетом. Павел выждал натуральную театральную паузу...
Едва Вадим протянул руку за ПМ, как услышал голос Павла, жесткий и
холодный, как щелчок затвора, от которого ему стало жутковато.
- Подними ручки вверх и не трогай игрушку. Она нужна мне с твоими отпечатками, а то ты их ненароком сотрешь.
Вадим изумленно сел на пол, поднял голову, увидел у Павла "Комбат спешиал" и даже не зная типа оружия, понял - оно очень серьезное. К тому же на нем надет глушитель. Не отводя ствола на сидящего на полу Вадима, Павел подошел и окровавленной салфеткой осторожно взял пистолет. Потом выдернул резким рывком одну из веревок, стягивающих гардины на окнах, приказал Вадиму лечь ничком и сложить руки на пояснице. Вадим сделал попытку сопротивления, но получил внушительный удар глушителем по зубам, после чего во рту у него противно засолонило от крови и захрустели куски зубов. Больше он не дергался и
