- Вот это реально самое нормальное.

- Да наконец-то! – взвыла Мила. – Надевай. И только попробуй сказать мне, что тебе что-то опять не нравится! Женщины терпят – и ты потерпишь! Не жить же тебе в нем, в конце-то концов.

Спустя пару минут копошения Юра уставился на себя в зеркале, покрутился пару раз, подергал руками и со вздохом кивнул.

- Ну, такое. Сойдет. Лучше, чем были.

- Мне тоже нравится. Но ты же не думаешь, что на это все? Снимай, переходим к следующему этапу.

И взгляд ее Плисецкому не понравился от слова совсем.

- Это бритва. Новая, не волнуйся. Это гель. Это – твои ноги и подмышки. Волоски, кстати, светлые, незаметные и короткие, видимо, ты из тех счастливчиков, у кого волосы на теле почти не растут… Ну, или очень медленно. Ты точно не должен был родиться девушкой?.. Ладно-ладно, не бесись. В общем, либо бреешь их сам, либо их брею тебе я, что мне, если честно, делать совершенно не хочется, - и, предупреждая кровопролитие, Мила резво выскочила из ванной и навалилась на дверь всем телом, слыша, как беснуется внутри демон, изрыгающий проклятия на нее и всех ее потомков.

Но когда она заглянула внутрь через какое-то время, чудом увернувшись от бутылки с шампунем, то отметила, что в указанных областях у ее жертвы не осталось ни единого волоска.

Видимо, рассудив, что на кухне свет лучше, Мила отправила Юру туда, а сама начала рыться в ящичке с косметикой, швыряя в косметичку все, что могло бы пригодиться в дальнейшем деле.

- Чего? Это будешь делать ты? – заорал удобно устроившийся на кухонном стуле Плисецкий, стоило ему только увидеть довольную донельзя девушку с косметичкой в руках. – Я тебя к себе с этой херней не подпущу!

- Ты позволил мне одеть тебя в платье – теперь ты можешь доверить мне даже свою жизнь! – уверенно припечатала Мила и, оставив косметику на столе, подтащила второй стул, поставив его напротив Юры. – Не беспокойся, тебе очень повезло, что ты сам по себе хорошенький… эй, не смей швырять это в меня!.. Так вот, макияж будет легким, выровняем тебе тон кожи, немного выделим глаза, особенно цвет…

- Я нихрена не понимаю, что ты несешь. - Юра со скептичным выражением лица разглядывал раскладываемые на столе тюбики, баночки, кисточки и иже с ними, чувствуя, как гордость с треском опускается куда-то все ниже и ниже. Одно дело – позволить, например, Лилии немного подкрасить себя перед выступлением на соревновании, а совсем другое – отдать лицо в распоряжение чокнутой девочки-подростка, возомнившей себя великим стилистом и визажистом, при условии, что потом это лицо увидит куча народу.

- Почему ты сказал «это будешь ты?», когда меня с косметичкой увидел? – Мила беззастенчиво вторглась в его размышления, заставив обратить на себя внимание. Кажется, тот факт, что до этого ее никто особо не слушал, ее совсем не смутил. – Кого ты ожидал тут увидеть вместо меня? Не Отабек же тебя красить будет.

- Например, того, у кого профессия такая. Им я как-то больше доверяю, - огрызнулся Юра, мотая головой и не позволяя девушке приблизиться с тюбиком тонального крема. – Вдруг ты меня как проститутку какую-то накрасишь?

Мила лишь фыркнула, давая ему легкий подзатыльник и фиксируя лицо.

- Какого высокого ты обо мне мнения… Ну, в таком случае ты будешь очень миленькой проституткой. А теперь, будь так добр, не шевели мордой, иначе я действительно сделаю так, что Отабека от ужаса удар хватит, когда он тебя увидит.

Юре ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

В итоге им пришлось спешно заканчивать со сборами, когда Алтын позвонил и сказал, что все уже их ждут и выехало заказанное такси. К счастью, макияж был закончен, и, в принципе, Юра был готов – по крайней мере, внешне точно.

Получив короткое смс «выехали», Отабек прописался возле окна, выходящего на дорогу, чтобы уж точно не пропустить прибытия важных гостей. Мама, застав его за этим занятием, беззлобно подколола пару раз, после чего начала крутиться рядом, тоже желая стать свидетелем судьбоносного воссоединения. Когда они увидели незнакомую машину, которая, скорее всего, этим самым такси и являлась, они вдвоем вылетели наружу, словно пробки из бутылки, и замерли на крыльце, наблюдая, как с противоположной стороны из салона рыжим чертенком выскакивает Мила, обходит машину, машет им приветственно и, сделав важный вид, медленно открывает вторую дверцу и подает пассажиру руку.

Отабек забывает, как дышать.

В Миле явно пропал дар. Юру в этой нежной красавице с аккуратным, подчеркивающим от природы удачные черты лица макияжем, старательно, но словно немного небрежно уложенными волнами золотистых волос, одетой в платье приятного бежевого цвета, на тонкой талии перехваченное широким поясом, от которого отходила легкая, тонкая юбка в несколько слоев, не доходящая до колен и собирающаяся мягкими складками, было практически не узнать. Нашлась и старательно созданная из подручных материалов не слишком большая грудь. Даже крепкие и тренированные ноги, на которых не видно было ни единого волоска, выглядели вполне себе женственно, никто не заподозрил бы в них нечто мужское. Отабек понял, что бессовестно залип на них, только когда мать пихнула его локтем и, поймав его взгляд, кивнула на прекрасное видение, напоминая, что зайти внутрь дома они должны вместе. Он благодарно улыбнулся ей краем рта и быстрым шагом подошел к мнущейся у машины парочке. Благодарно поцеловав Миле одну из ее золотых рук, он замер возле Юры, не зная даже, как к нему такому лучше подступиться и чувствуя себя школьником на первом свидании с девушкой мечты.

- Привет, - наконец, выдал он, разглядывая красивое лицо.

- Привет, - так же скованно отозвался Юра, одергивая юбку. Сглатывать тоже было непривычно, так как удавка на шее – что-то вроде широкого чокера, надетого для маскировки кадыка – словно бы давила. На крайний случай, если это не поможет и спросят, что у тебя с шеей, сказала ему Мила еще в квартире, надевая украшение, то скажи, что у тебя проблемы со щитовидной железой.

- Ты… Потрясающе выглядишь.

- Спасибо, - Юра слегка порозовел лицом, и Отабек понял, что его, кажется, скоро можно будет отпевать и закапывать. – Ты… Ну, тоже ничего.

Мила со вздохом закатила глаза.

- Кто вообще так комплименты делает? - прошипела она.

- Отъебись, баба, - ответил тот, скривив рот, и Отабеку вдруг стало так легко и хорошо, что хоть плачь – это все еще был его Юра, пусть даже выглядящий так, что страшно даже прикоснуться, вдруг сломаешь красоту неописуемую. Все еще его резкий на язык, ершистый, но прямой и откровенный ближайший друг и первая и, желательно, последняя настоящая любовь.

- Как ощущения? – осведомился он, беря его за руку. – Я, если честно, даже не ожидал такого результата.

- Я себя пиздец как странно чувствую, - признался Юра.

- Никаких матов в этом образе! – вмешалась всеслышашая Мила.

- Отъебись, - повторили ей. – Бека, серьезно, у меня на лицо как будто банку краски вылили, особенно на ресницы! А эта юбка – мне все время кажется, что она сейчас задерется до подбородка. Про туфли я вообще молчу, Мила сказала, что у меня талант на каблуках ходить, но если я вдруг грохнусь тут и сломаю себе ноги – виноват будешь ты один, понял? И только посмей потом не таскать меня везде на коляске!

- Я тебя на руках носить буду, - пообещал Отабек, касаясь губами его щеки. Чувствовался легкий запах пудры, но, в общем, ощущения это совершенно не портило. – Мила, спасибо тебе огромное. Проси в благодарность что хочешь.

- Я подумаю, - ухмыльнулась девушка. – На досуге. И, кстати, каблуки не такие уж и высокие. А теперь поехала я обратно, пока в такси не набежала куча денег за ожидание, раз уж тут моя работа выполнена. Удачи вам.

- Давай я оплачу, - предложил ей Алтын, но она лишь покачала головой, помахала друзьям рукой и нырнула в салон машины, вскоре выехавшей со двора и скрывшейся за углом.