- А ты знаешь, в молодости я был батраком у барина. Приходилось вставать засветло и вкалывать от зари до зари! Но почему-то физически тогда я себя чувствовал прекрасна. И девушка у меня была красивая Алена. Тоже батрачка. Ходила босая даже зимой по сугробам, и не болела, а потом родила одиннадцать детей! Жили мы как-то хоть сурово, но совсем неплохо и при барине. Когда ты молод физический труд доставляет тебе радость, ты чувствуешь настоящим жеребцом - этаким как говорят мексиканцы мачо!

  Тарас потянул, еще немного на сей раз Сэма и продолжил.

  - А что смерть? Мне сам поп еще до революции сказал: что не верит ни в рай, ни в ад, ни в Бога, ни черта! - Тут дедок словно заговорщик понизил голос и прошептал. - И Библии веры нет. Потому, что Моисей называет один возраст отца Авраама Фарры, а евангелист Лука в Деяниях другой. И сам Иисус говорить следующее - зернышко горчичное хоть и менее всех зерен, но вырастает как дерево и в его ветвях птицы вьют себе гнезда!

  Максимка тут не удержался и перебил дедка:

  - А разве горчичное зернышко самое маленькое? Маковое поменьше будет!

  Дедок кивнул седой, но гривастой головой:

  - То-то и оно! А еще и горчица это не дерево, а двулетнее растение, и она вырастает не более 50 сантиметров, так в его ветвях птицы вить гнезда не могут!

  Олег Рыбаченко попробовал, относительно рассудительно возразить:

  - Может Иисус попросту проводил аллегорию! - Мальчишка говорил громко и эмоционально, молотя кулачками по воздуху. - В ней, например, образы нужно понимать не буквально, а образно! Неужели вы думаете, что Иисус не знал таких простых вещей, что горчица не самое мелкое зернышко и вовсе не дерево! Лет Иисус было уже не меньше тридцати и он, разумеется, знал, что горчица не дерево!

  Тарас почесал свою белую косматую макушку и пробулькал:

  - Об этом я не подумал! Все может быть...

  Последовало предложение Олегу выпить самогона. Мальчишка отверг лестное:

  - Пить вредно товарищ Тарас! Это не по-пионерски!

  Дедок смутился и покраснел. Затем безнадежно махнул рукой и с деревенским остроумием ответил:

  - Что с человеком не делай! Он неизбежно идет к кладбищу!

  Олег Рыбаченко расхохотался на подобный аргумент, и предложил тост с кружкой молока:

  - Пусть все, что вредно станет полезным!

  После чего Лешка, Максимка и Лара отяжелел от еды стали клевать носом.

  Олегу тоже стало сниться... Вот он опять встретился императором Юлианом. Парфянской царство, от которого у римлян было столько проблем повержено, и Юлиан которого уже называли Великим решил восстановить Вавилон.

  Появление Олега Рыбаченко названного сына императора и того считали сыном Аполлона было воспринято римлянами как знамение богов.

  Перед мальчишкой весталки сыпали розовые лепестки. Олег попирал их босыми ногами, и гордо выпятив грудь, шествовал словно триумфатор. Голые пятки приятно щекотали лепесточки, и настроение от этого поднималось. Юлиан пожал мальчишке его мозолистую от ратных трудов руку, произнеся:

  - О мой сын! Я велел из сокровищ, захваченных у парфян отлить тебе золотую статую вставив изумруды вместо глаз! Раз ты сын Аполлона то подобен самому Богу красоты и ратного искусства!

  Олег Рыбаченко скромно ответил, скрестив руки на мускулистой груди:

  - Я всего лишь подобен богу, будучи человеком!

  Юлиан кивнул мальчишке и объявил:

  - В твою часть и честь начала возрождения Вавилона устроим гладиаторские бои!

  Олег искренне произнес:

  - Меньше крови! Наши боги требуют не жертв, а мужества и отваги!

  Юлиан с этим согласился:

  - Да будет так! Но те парфяне, которые не смирились должны погибнуть в гладиаторских сражениях, чтобы не причинить новых бед Риму!

  Рыбаченко-младший ответил на это:

  - Пусть их участь решат боги! Только пускай в этих не участвуют женщины и дети!

  Юлиан двусмысленно ответил:

  - Те, кто не опасен нам участвовать в пляске смерти не будут!

  Статуя отлита Олегу Рыбаченко был даже повыше, чем натуральная величина, а изумрудные глаза горели. В руках мальчишка-божество держал два меча со стальными лезвиями и с рукоятками украшенными рубинами. Рельефные мышцы вполне соответствовали оригиналу.

  Потом был роскошный пир и уже во время пиршества устроили первый гладиаторский бой. Сражалось двое тщательно вымытых и смазанных маслом парфян. Они накинулись друг на друга с мечами. Более крупный пропустил несколько ударов меча в грудь и живот, рухнул на песок. Схватка оказалась скоротечной и почти все римляне недовольные подобным исходом наклонили палец вниз - добей его! Олег воздержался. Ему не хотел выглядеть ни жестоким, ни милосердным.

  Парфянин без зазрения совести заколол своего соотечественника. На этом собственно говоря гладиаторские представления и закончились. Лишь к концу пира, когда Юлиан подобно Нерону исполнил песню, снова вызвали на ристалище воинов. На сей раз дралось два подростка.

  Они сражались достаточно долго, причинив друг другу множество ран. И под конец, совершенно изнемогая, пробили мечами друг другу грудь и замерли.

  Олег Рыбаченко недовольно заметил:

  - Ты отец обещал, что не будет в гладиаторских поединка детей!