Знай же, дорогая моя, что я очень скоро приеду к тебе, никогда не брошу! Только ты дождись меня! Ответ не пиши, так как я еще в дороге. По приезду в Томск напишу еще и расскажу в нем о моих дальнейших планах. Твой Вениамин!»

Дописав заветное послание, Вениамин успокоился, что тетка Рая больше не сможет помешать ему. Перечитывать не стал. Высушив чернила, свернул листок, запечатал его в конверт, написал адрес: Спасо-Преображенский прииск поселка Чибижек, Курагинской волости, Минусинского уезда. Коваль Нинель.

Довольный, что очень скоро Нина получит его письмо, Вениамин попросил квартирную хозяйку отнести его на почтамт. Та согласилась с превеликой радостью, так как самой надо было отправить письмо свахе куда-то на другой конец города. Тотчас же убежала к Кляксе, чтобы он ей написал тоже письмо, хотя настоящим желанием было вскрыть послание Вениамина и удовлетворить острое любопытство, узнав, о чем пишет постоялец.

Писать и вскрывать письма бывший работник почтамта Клякса умел в совершенстве. За десять копеек он прочитал тетке Рае послание Вениамина для Нины, а также написал еще одно письмо свахе. Где главной темой недалекой квартирной хозяйки был перенесен недавний разговор с постояльцами о том, каких хороших поросят она откармливает: «…такие окорока!… брюшина мягче нетука… на холке сала в пять пальцев…» Жирной точкой в этом деле стала невнимательность Кляксы, перепутавшего конверты. В результате этого казуса письмо Вениамина ушло на другой конец города свахе, а «дикое» послание тетки Раи — в Чибижек.

В тот день Вениамин не мог представить в самых страшных ожиданиях, каковым окажется действие письма. Как не мог предположить, что общепринятое во всем цивилизованном мире правило таинства переписки никоим образом не распространяется на золотые прииски. Что его послание тщательно изучит первый же почтальон, потом передаст другому, а тот будет рассказывать всем, кого только встретит. Что из этого станется, нетрудно догадаться. Последней его открытое письмо прочитает Нина. Сгорая со стыда и унижения, захочет повеситься на сеновале, но ее вовремя снимут. Что ей ничего не останется, как, избегая позора после появления первых признаков беременности, принять настойчивое предложение Никиты Стрельникова выйти за него замуж.

Инженеры не стали долго задерживаться у гостеприимной хозяйки, ждать, когда у Вениамина рассосутся синяки. Третьего дня, не предупредив почивавшую тетушку Раису, рано утром съехали, не выдержав ее бесконечных разговоров.

В Ачинске Вениамин отбил телеграмму, предупреждавшую о своем скором появлении: «Дорогой отец! Мы в дороге назад. В скором времени планируем прибыть в стены родного дома. У нас все хорошо, везем добрые вести. Пригласи профессора Менделя, у меня для него есть сюрприз. Вениамин».

Этим посланием он хотел заинтриговать всех, кто знал об их путешествии. Сабля, подаренная ему Стюрой, должна произвести фурор среди постылой, скучной, мещанской жизни Томска. Внести в историю свою шокирующую лепту востоковедения. А может, даже полностью перевернуть представления о прошлом Сибири, каковым его преподносят студентам в университете. Имя и фамилия Вениамина Дистлера будут навеки внесены в реестры самых уважаемых путешественников, подаривших научному миру знаменательные факты истории. Он представлял себе удивленное лицо профессора, до этого всегда с некоторым пренебрежением относившегося к нему за то, что он высказывал самые неожиданные предположения на занятиях, совершенно противоречившие доказанным законам. Вениамин уже надевал на себя лавры почитания: может, его наградят грамотой от университета. Или даже дадут знак отличия, нет, орден! Да-да, обязательно орден признания. А может… ученую степень!

От этих представлений Вениамину в голову била кровь, сердце замирало и тут же начинало колотиться, как жаворонок над полем. В его годы достичь такого не мог никто. А он — добился! И виной тому — сабля, которую он везет в дорожной сумке. Переживая будущие минуты торжества, страдая бессонницей в гостинице, он писал скрупулезное представление «находке века» от момента выхода на Екатериновский хребет до последнего дня. Только вот…

Тут в голову влезал коварный, тщеславный бес. С иронической насмешкой говорил певучим голосом:

— С отчетом получается неувязка: дарительница как-то не вписывается в представление. Просто упомянуть, что саблю подарила Стюра — смешно. Спросят, кто такая Стюра? Почему она ее тебе отдала? За что? Где взяла? Вот если бы немножечко «искривить историю», к примеру, вписать такую толику: нашел саблю в пещере. Или раскапывал старую старательскую могилу. Тогда да, это будет грандиозно! А Стюра что? И так проживет без упоминания. Зачем ей титулы и ордена? Ей и так хорошо.

Слушая этот голос, Вениамин был на вершине блаженства. Но вдруг другой голос, строгий и справедливый отрезвлял:

— Ты что, сволочь? Чужой славы захотел? Это твоя сабля? Ты ее нашел? А как же настоящий хозяин? Тебе не стыдно? Как потом будешь смотреть людям в глаза? Тебе же с ними жить!

Вениамин подскакивал с кровати в холодном поту, крестился:

— Прости, Господи! Что это было?

Оглядевшись, узнавал гостиничный номер, стол, на нем разложенные бумаги, чернильница, перо. Успокоившись, опять дремал, пока неприятный, приторный голос вновь не проявлялся:

— Так что ж, Вениамин? Как поступишь?

В Томск прибыли как планировали. Приветствовав родных и близких, Вениамин решил не откладывать находку на потом:

— Отец! Мне тебе надо многое рассказать и что-то показать! Ты разговаривал с профессором Менделем?

— Да, сын мой, — обнадеживающе успокоил его Григорий Дементьевич. — Обещал быть сразу, как только явитесь и позовете.

— Так зови же скорее!

— Что, даже не сходишь с дороги в баню?

— Какая баня? Тут такое! Мы стоим на пороге открытия. Это заинтересует не только его, но и всех востоковедов. Я привез такую находку, которая, возможно, заставит историков посмотреть на Сибирь с другой стороны.

— Может, сначала покажешь ее мне? — предусмотрительно попросил отец.

— Нет. Я хочу чтобы все выглядело официально.

— Что ж, будь по-твоему, — согласился Григорий Дементьевич и распорядился, чтобы отправили вестового.

Пока ждали профессора Менделя, Вениамин еще дважды прочитал отчет, а когда тот незамедлительно прибыл, был подготовлен к докладу, как министр перед Государем. Заинтересованный Мендель недолго тряс Вениамину руку: не виделись всего лишь месяц, не успел «соскучиться» без его теорий. Исподлобья посматривая на своего студента, думал: «Кабы не знаменитый отец, ни за что бы не приехал! Что же на сей раз отмочит это неугомонный сказочник?»

Народу собралось немного, человек десять. В их числе присутствовали все члены семьи Дистлер, Костя, некоторые доверенные в делах Дистлера и, конечно, Мендель. Рассевшись на стульях вокруг стола, кто с умилением, кто с недоверием стали ждать чуда. После того, как Вениамин по всем правилам научных представлений прочитал по бумажке доклад, на столе появился вытянутый, продолговатый предмет, завернутый в две тряпки еще тогда в Чибижеке. Когда он торжественно развернул материю, то взглядам любопытствующих предстала обыкновенная, приблизительно такой же длины, как та сабля, щеколда, которой запирают склады на старательских приисках.

Присутствующие в недоумении уставились на Вениамина: что это? Ожидавший всего, но не такой шутки, Мендель отвалился на спинку кресла и, сняв пенсне, проговорил холодным, будто только что проглотил сосульку, голосом:

— Что же это вы, молодой человек? В таежной кузнице открыли секрет булатной стали? Ну, знаете ли, я не привык к таким шуткам. — И, поднявшись, направился к выходу.

За ним поспешила матушка Вениамина, приглашая в гостиную:

— Извольте с нами отобедать!

— Спасибо, уже насытился, — ответил тот и хлопнул дверью.

— Что это? — поднимаясь со своего места, спросил Григорий Дементьевич.

— Сам не знаю, — растерянно лопотал сын, рассматривая подложенный кусок железа. — Она же тут была, сам клал. Костя, куда делась?