– Вон та канализационная труба проходит прямо под зданием, – заметил Джекаби, когда мы прошли сквозь облако пара, – и держу пари, она ведет к тому месту, где нашли тело профессора.

– Не стала бы спорить с вами, – сказала я, не ощущая никакого желания входить в зловещее здание, с виду идеально подходящее любому живому существу, вознамерившемуся незамедлительно стать мертвым.

По всему периметру шел забор, но главные ворота были распахнуты, и мы с Джекаби беспрепятственно их миновали. Двойные тяжелые двери здания с большими латунными ручками в виде двойной буквы В достигали десяти футов в высоту. Они оказались не заперты и лишь слегка скрипнули, когда Джекаби их толкнул.

Здание внутри оказалось не просто заброшенным – оно было абсолютно пустым. Никаких старых полок или верстаков. Голый гранитный пол простирался от самого входа до дальней стены. Там, где от условного фойе должны были бы отходить коридоры и кабинеты, зияла пустота. Окна на стене располагались на уровне, который подразумевал существование второго этажа, но он отсутствовал. Послеполуденный солнечный свет, проникающий через их мутные стекла, казалось, достигал пола уже грязным и пыльным. Еще более зловещим, чем желтоватый свет или ошеломляющая пустота, было то, что это здание показалось мне знакомым.

– Это оно! – меня осенило. – Здесь были Павел и Карсон, и остальные. Здесь сделали снимок этого бледного мужчины. С надписью: «Для потомков». Я совершенно уверена! Посмотрите на эти столбы у стен, на форму окон.

Я столько времени провела над папкой с делом Дженни, что очень хорошо запомнила фотографию.

– Любопытно, – сказал Джекаби.

– Что такое, сэр? Вы видите то, что не дано мне?

– Постоянно, – ответил Джекаби.

В его тоне не было высокомерия, но иначе как высокомерным назвать его ответ не получалось. Я ждала, пока мой начальник удосужится объяснить, какие паранормальные явления он имеет честь наблюдать в этом огромном и пустом помещении.

– Что-нибудь сверхъестественное? – спросила я.

– Нет. Да. – Джекаби потер глаза. – Все. Стены, пол, даже потолок…

– Что?

– Ха! – Он потряс головой и завертелся на месте, изумленно разглядывая темную пыльную паутину над нами. – Здесь все просто кристально чисто, вычищен каждый дюйм.

Я огляделась по сторонам.

– Возможно, именно поэтому вы с Дженни редко сходитесь во взглядах на то, как вести домашнее хозяйство.

– Вычищено не от пыли или помета, – сказал он. – Всего этого здесь, конечно, много.

При слове «помет» я приняла решение не приглядываться к темным пятнам вокруг.

– Вычищено от магического осадка. В этом пространстве я не могу уловить ни одной уникальной потусторонней ауры.

– А это не означает, что их просто тут не было и нет?

– Едва ли. Скажите, вы когда-нибудь в детстве проливали красное вино на ковер родителей?

– Э-ээ… да, – моргнула я. – Как-то раз я действительно смахнула со стола бутылку мерло.

– И как ваша мать его вычистила?

– Никак. Моя мать не занималась уборкой. Для этого у нее всегда под рукой была горничная.

– Вот именно! Белый уксус. Нет ничего лучше для выведения пятен. За исключением того, что ковер уже никогда не будет прежним, верно? Даже если на том месте нет пятна, все равно видно, что оно там было. Этот участок слишком чистый по сравнению с остальным ковром, и запах уксуса долго не выветривается, ведь так? Конечно, в этом может помочь старый добрый бикарбонат натрия, но всегда что-то остается.

– Для человека, в чьем доме пол выглядит как топографическая карта Ост-Индии, вы очень много знаете о чистке ковров.

– Я знаю и о венском вальсе, но это не значит, что я танцую все дни напролет. Сосредоточьтесь, мисс Рук. Кто-то изрядно поорудовал здесь духом природы.

– Вы имеете в виду, с каким-то натуральным очистителем? Вроде спирта?

– Нет, я имею в виду эссенцию самых настоящих духов. Существует бесчисленное множество различных волшебных существ, странных созданий, мелких божеств, до сих пор проживающих в нашем мире. Большинство из них держится по другую сторону завесы, но на нашей стороне особенно распространены духи природы. По большей части они безобидны. Я вижу их постоянно, так что стараюсь не обращать на них внимания, как вы не замечаете одуванчиков в полях или облаков в небе – но, несмотря на всю их простоту, они также служат и чистым источником магии.

Он снова огляделся по сторонам, вдыхая пыльный воздух.

– Нет никаких причин, по которым промышленное здание в центре города могло бы источать аромат духов природы, подобно тому, как нет никаких оснований, по которым ковер мог бы сам по себе пахнуть уксусом. Кто-то тут побывал, мисс Рук. Или что-то. И он проделал хорошую работу, чтобы скрыть от меня признаки своего присутствия, а это означает, что он предвидел мое появление. Кто бы это ни был – он знает обо мне больше, чем я о нем.

Я с трудом проглотила комок в горле. И без того тусклый солнечный свет, проникающий сквозь грязные окна, померк, словно почувствовал мое настроение. По спине пробежали мурашки.

– Возможно, нам стоит вернуться домой, сэр? – предложила я. – Уже довольно поздно, а путь нам предстоит неблизкий.

Улицы Нью-Фидлема никогда не пустовали, но когда мы вышли из района Инклинг, дневная суета стихла, сменившись вечерней размеренностью. Пока мы шли, наши тени все больше вытягивались, а усталое солнце опускалось над крышами. Я старалась не обращать внимания на ноющие ноги, прокручивая в мыслях все обстоятельства дела. Дженни и Говард Карсон, Маккэфери, Хулы – похоже, один Павел связывал эти три пары, но пока нам удавалось обнаружить только обрывки этой связи.

Мы прошли через район унылых старых зданий, вроде тех, что некогда были большими родовыми поместьями, но большие залы которых давно поделили и превратили в крохотные квартирки, заполненные жильцами. Некогда величественная архитектура теперь была почти полностью погребена под переплетеньем лестниц и лестничных площадок. Какой-то мужчина в майке дымил сигарой у открытого окна и сплевывал на тротуар двумя этажами ниже. Джекаби прошел мимо своей привычной стремительной походкой, когда до наших ушей донесся крик:

– Хватайте его! Руки держи! Стой смирно, ты, ублюдок…

Мой работодатель застыл на полушаге и медленно повернул голову. Голоса доносились из узкого переулка между зданиями.

– Ага. Вот тебе, урод!

Однажды мне довелось повидать чудовищного дракона, сощурившего свои золотистые глаза при виде добычи. Взгляд Джекаби, развернувшегося в сторону переулка, был еще менее дружелюбным.

Это, без сомнения, был один из тех кварталов, которые погружены в полутьму даже в самый солнечный день. Я невольно прикусила губу. Мы шли по таким улицам, по которым моя мать не осмелилась бы даже проскакать галопом на лошади. Вполне естественно, что Джекаби захотел взглянуть поближе, что же там творится.

– Сэр?

Он не удостоил меня вниманием. Плотное покрывало теней, укутавших переулок, манило его, и я вдруг обнаружила, что стою посреди улицы в гордом одиночестве.

– Сэр?

Глубоко вздохнув и собрав всю свою волю в кулак, я шагнула во тьму вслед за ним.

– Врежь ему еще разок! Эй! Я сказал, стоять смирно, урод!

Джекаби остановился недалеко от меня. Опустив руки в карманы своего пальто, он извлек оттуда три красных камешка и зашагал дальше.

– Есть одна история, – начал он громко, не обращаясь ни к кому конкретно, – развернувшаяся в самом сердце чилийских гор.

Трое мужчин склонились над скорчившимся во тьме силуэтом.

– А ты еще кто такой? – спросил самый крупный, распрямляясь.

Он оказался на дюйм или два ниже детектива, но фунтов на сто тяжелее. Рукава его рубашки были подвернуты, обнажая внушительные мышцы. При виде приближающегося Джекаби он демонстративно крутанул головой из стороны в сторону, щелкнув позвонками.

– В ней рассказывается о чудовище, – продолжил Джекаби, – о сильнейшем создании стихий со шкурой из текучего пламени и костями из твердого камня. Говорят, что этот монстр живет в расплавленной лаве действующего вулкана и жаждет человеческой плоти. А знаете, какую именно плоть он предпочитает?