После урока теории, на котором уже месяц как не присутствовал мой персональный «птиц»-переводчик, наша рота в составе пятнадцати человек направилась на «выездку» – самая неприятная часть дневной учебной программы.
В большом зале, который скорее напоминал ангар, чем спортзал, были установлены своеобразные тренажеры – большие каркасные конструкции с седлом сверху, которые олицетворяли наших будущих подопечных. Здесь были представлены макеты и ездовых коваев, и хидоев, но тренировались мы в основном на трехметровой высоты манекене хох-ковая.
– Молчун, в седло, – прозвучала команда инструктора, отвлекая меня от размышлений.
Немного растерявшись, я забыл плотнее затянуть ремни на броне, поэтому делал это на ходу. А в это время на полу возле макета с кряхтением вставал на ноги парень по имени Борщ, а по прозвищу Зеленый. Кстати, на старославянском слово «борщ» отнюдь не означает то, о чем подумает мой современник, так называли ботву растений, отсюда и прозвище. Впрочем, парень и без имени выглядел молодым и зеленым.
Быстро вскарабкавшись на конструкцию – за два месяца под палкой и не такому научишься, – я закрепил себя в седле.
– Готов? – спросил инструктор, одновременно с этим стегая невысокого ослика палкой, которой, кстати, не раз прилетало и мне.
Интересно, а почему в магическом мире используют такой примитивный движитель?
– Го… – Ни додумать, ни договорить я не успел, потому что усилие животного, переданное тренажеру с помощью ремней и блоков, привело конструкцию в движение.
Это словно попасть на родео и оседлать быка.
– Давай! – скомандовал инструктор.
Я тут же дернул застежку ремней, которые удерживали меня верхом на бешено дергающейся конструкции.
Так, сгруппироваться и-и-и-и! Утяжеленное доспехами тело рухнуло на деревянный пол и покатилось к стене. С большим трудом мне все же удалось разобраться, где голова, а где все остальные конечности, и выйти из переката на ноги.
– Да, Молчун, вроде нормально встал на ноги, но все равно упал как мешок с ковайскими отходами. Заставить бы тебя побегать, но у вас с Погремушкой пока что получается лучше всех, если это можно так назвать. Следующий! – тут же завопил инструктор, теряя ко мне всякий интерес.
Мне же осталось лишь отойти к скамейке, проверяя, не ослабли ли ремни, и высчитывая, сколько в моей коллекции появилось новых синяков. Возможно, когда-нибудь, вылетая из седла бьющегося в агонии хах-ковая, я поблагодарю инструктора, но точно не сейчас, ведь сегодня мне предстояло еще девять «приземлений».
После обеда у нас был небольшой отдых и урок управления. Настоящих о́ни под рукой не было, поэтому мы тренировались на детенышах хорохов. Маленькие существа были похожи на птиц значительно больше своих взрослых сородичей, мозгов у них практически не было, и поэтому «птенцы» были легкоуправляемыми.
Посреди небольшой аудитории, построенной в виде амфитеатра, имелась крошечная арена с лабиринтом. У начала лабиринта прямо на песке сидели маленькие хорохи. Оба птенца тупо пялились по сторонам, моргая своими необычными глазами.
Наш учитель – старый поводырь – одобрительно улыбнулся мне и кивнул на птенцов. Я почувствовал недовольство сокурсников – выскочек не любили ни в том мире, ни в этом. Подобные приступы эмпатии иногда возникали у меня, когда одинаковая эмоция одолевала нескольких человек сразу.
Что тут поделаешь, придется терпеть, – такова цена за место первого в классе. Да, мне действительно лучше всех удавалось управлять маленькими хорохами. Возможно, мое первенство долго не продлится, ведь никто из нас еще не прошел «пробуждение».
Напрягшись, я «нащупал» мыслью сознание хороха и заставил его двинуться по лабиринту.
– Четверть меры, – довольно заявил преподаватель, указывая на песочные часы.
В Брадаре время измеряли мерами песка в песочных часах, поэтому у эталона веса и времени были одинаковые названия. По моим ощущениям одна мера времени была чуть больше часа, но ненамного.
Улыбнувшись похвале, я с сожалением посмотрел на птенцов – беднягам еще придется намучиться. И в основном им достанется от добряка Олана. Увы, его добрый нрав не компенсировался талантами поводыря. Кстати, вторым в этом предмете после меня был Берислав.
Сразу после занятий по управлению мы направились на фехтование, и на меня с новой силой навалились вчерашние переживания. Увы, проведенное в фехтовальном зале время в очередной раз показало мою никчемность как мечника, что вполне закономерно, ведь этому предмету в учебной программе выделялась лишь пара занятий в седмицу. В корпусе вообще считалось, что оружие поводыря – это его зверь, а разные железки нужны только для вида и отпугивания воров. Лучше всех в нашей группе мечом орудовал Олан, что было неудивительно для дворянина.
Бою на мечах нас обучал бывший тяжелый пехотинец из отрядов прорыва. Он отрабатывал свои деньги с ленцой, так что рассчитывать на качественный прогресс в обучении не приходилось, а на частные уроки у нас тупо не хватит денег.
Похоже, мысли в головах нашей троицы вращались одинаковые, потому что все остались после занятия в фехтовальном зале.
– Парни, натаскать вас так, чтобы вы смогли противостоять мечнику из кабака, я все равно не смогу, – вздохнул Олан, отвечая на незаданный вопрос.
– Но научи хоть чему-то, а то обделались, как малыши, – со злостью заявил Берислав.
Он-то не знал, что пришлось пережить мне, «общаясь» с магом. Вся его ненависть была направлена на лысого телохранителя, а вот я искал хоть что-то, что можно противопоставить магу. Впрочем, чего уж скрывать – оба наших стремления были из разряда несбыточных мечтаний.
Еще полчаса бестолковых маханий имитирующими мечи палками лишь подтвердили первоначальный вывод.
– Владислав, все бесполезно. Нормального мечника нельзя выучить ни за год, ни за два. Берислав хоть и нечасто, но с детства учился фехтованию, и даже из него толку будет мало.
Новость была невеселой, но слова об обучении с детства задели меня. Ничего не объясняя, я пошел в кладовку и среди всякого хлама нашел обломок учебного копья. Для моих нужд он был толстоват, да и длина не подходила. С диаметром древка ничего не поделаешь, зато подогнать длину удалось с помощью меча и такой-то матери. Получился шест высотой по мое плечо.
Вернувшись в очерченный посреди деревянного пола круг, я стал в боевую позицию.
– Давай еще раз.
Олан равнодушно пожал плечами и резко шагнул вперед. Как выяснилось через пару секунд, рефлексы никуда не делись, а вот мышцы иногда не доводили удара или чуть запаздывали, но разминка уничтожила бы эффект неожиданности, так что пришлось рискнуть. Косой удар меча Олана я принял на передний край палки и в провороте увел клинок соперника в сторону, затем качнулся в быстром шаге вперед, нанеся удар небоевым концом шеста в живот спарринг-партнера. Еще один проворот шеста, и хлесткий удар боевым концом вдоль ребер Олана.
– Что это было? – удивленно спросил Олан, прижимая руку к ушибленному даже сквозь защитный жилет боку.
– Да так, в детстве один человек учил меня работать с такой палкой.
– Давай еще раз.
Я выиграл еще две схватки, в третьей мы обменялась «смертельными» ударами, а вот дальше в основном побеждал мой друг, несмотря на разницу в длине оружия.
– Это уже лучше, – заулыбался мой друг.
– Подумаешь, – фыркнул непонятно чем разозленный Берислав. – Ты что, будешь постоянно таскать с собой это дышло? Да любой мечник настрогает из этой палочки кучу щепок и запихнет их тебе в одно место.
– Не хочешь потренироваться? – вместо ответа спросил я, проворачивая в руках вышеупомянутую деревяшку.
– Обойдусь, все равно без толку.
На этом наши эксперименты закончились, и мы отправились в школьную баню. Местный «помывочный пункт» совместил в себе как японскую, так и русскую культуру – имелась хорошая парная с вениками, а рядом неглубокий бассейн и маленькие скамеечки у кадушек.
И детали одежды, и стилистика в постройках были неслучайными. Все дело в том, что школу, как и весь корпус, основали беженцы с Хоккайдо, поэтому здесь было много от нихонской культуры. Старые времена канули в Лету, и теперь в школе не встретишь ни одного раскосого лица, а в обиход проникла русская баня, блюда славянской кухни и видоизменения в одежде. Даже стандартным оружием стала не одна из разновидностей японского клинка, а прямой кельтский меч.
