Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Красивый, – соврал Серый, глядя на слепленный в блинчик пирог. – Сама пекла?

– Не, мама, – прочавкала я, успев запустить зубы в лакомство. – Будеф?

Серый, не забирая у меня пирога, вгрызся с другой стороны.

– Сестра тебе хвасталась? Они с подружками посиделки задумали. На Макошье всех дома держали – угощение готовили, так они теперь хотят. Пойдёшь?

Я помотала головой. Тоже мне, придумали. Перед Мариной ночью хорошо бы две-три предыдущих из дому носа не высовывать, не гневать Чернобога понапрасну, не дразнить. Но что им, птицам вольным, старинные заветы? Бабки наши боялись в такое время лишний раз пикнуть, ну так с чего их слушать? Вот и мне бы забыть о страхах, впитанных с материным молоком, да веселиться с подружками. Я сильнее замотала головой, будто снова ощутив на ступне ледяные пальцы. Вот ещё. Нечего мне с этими вертихвостками делать. И от нечисти всякой лучше подальше буду держаться. От греха.

– Пусть им. А я не пойду. Мала ещё. И чего мне там делать?

– Как чего? Как водится: прясть будешь. А я кудель тебе поджигать стану, чтоб закончилась скорей24.

– Я тебе подожгу! Мама уши за такое надерёт и правильно сделает.

– Это ж я для красного словца! Ну тебе что, объяснять надо, чего на посиделках делают? Посидишь, повздыхаешь, томно в глаза мне посмотришь.

– А чего это сразу тебе? Если Любава с Заряной чего мудрят, так они небось и из соседних деревень ребят созовут. Я и без тебя найду, кому томно повздыхать.

– Я тебе повздыхаю! – в тон мне ответил Серый, показывая кулак. – Мала ты ещё абы по кому вздыхать!

Я рассмеялась: нашёлся ревнивец.

– А как по тебе, так можно?

– По мне можно. Мы уже больше года как…

– Брат с сестрой?

– Тьфу на тебя! Друзья. И я подругу оберегать от всяких ненужных мальчишек должен. Нечего им подле тебя шастать.

– Так это ты меня на посиделки тащишь.

Серый замялся:

– Я ж тебя ни на шаг не отпущу. Вдвоём придём, вдвоём уйдём. Чтоб все видели.

– Слушай, охранник, ты мне со своей заботой загодя всех женихов распугаешь. Ко мне потом и не подойдёт никто.

– Ну так! – мой защитник приосанился. – Для того ж и стараемся! А то через год-другой ещё и посвататься кто додумается, чего доброго. Вдруг бедный молодец с тобой не знаком? Да и зачем тебе кто, когда я есть?

Я пихнула Серого в плечо. Мальчишки, что с них взять?

– Нет, правда. Вот он я – надежда и опора. А остальных гони в шею!

– Выискался, надежда, – передразнила я, – распугаешь мне женихов – мама потом со свету сживёт. Обоих.

– Какие-такие женихи?! Лучше меня во всём белом свете не сыщешь!

Серый согнул тощую руку, демонстрируя крохотные пока бугорки мышц.

– Во! – он с гордостью ткнул пальцем в плечо. – Всех ухажёров заранее распугаю, а потом сам на тебе женюсь! Дай поцелую.

Я, хохоча, уворачивалась, а Серый знай целовал меня в нос, щёки, руки – куда попадал. Да, такой и правда поклонников распугает. Не то что бы они мне сейчас были нужны, но Любава говорила, скоро начну задумываться. Наверное, и правда начну. Мы, бабы, все одинаковы, чего уж там. Но пока что в моей жизни был настоящий друг, который в беде не бросал и которого с лихвой хватало.

– Ну что, пойдём деревенских вертихвосток мочёными яблоками закидывать? – Серый так и замер, с радостным лицом нависнув надо мной. И сразу пригрозил: а то в нос лизну!

Я заверещала, потянулась закрыться:

– Не надо в нос! Пойду, не убудет от меня!

– То-то же! – довольный Серый, наконец, отпустил подругу и впился зубами в пряник.

Сказал бы кто другой, не поверила б, но говорила я с Любавой. Эти глупые курицы задумали посиделки аккурат на Марину ночь. Мол, праздник – он праздник и есть и бояться его нечего. Намажем лица сажей, одёжу наизнанку вывернем – вот тебе и оберег от нечисти25. Ой, зря они эдакую глупость удумали. Я было побежала жаловаться маме: мудрая Настасья Гавриловна должна остановить безобразие. Но поддержки не дождалась. Женщина лишь сетовала, что сама старовата для вечерин, а услышав, что я тоже подумывала пойти, чуть не выгнала нас из дому раньше условленного срока.

Любава, обрадованная тем, что невдалая младшая сестра наконец поняла женское счастье и соизволила пойти его искать среди знакомых и не очень парней, разодела меня, как скомороха. Вместо любимых удобных штанов вручила свой старый сарафан («От сердца отрываю!», – ага, конечно. Небось уже приметила на ярмарке новый, а этот яркий да крепко сшитый – носи не хочу. Вот и догадалась его младшенькой подарить, а себе истребовать ещё один взамен). Из-под зелёного подола залихватски выглядывали старенькие сапоги, в которых я бегала на рыбалку. После широких грубых льняных рубах тонкая ткань, обрисовывающая места, которые я привыкла прятать, казалась невесомой. А Любава ещё и растрепала мне волосы, обычно туго заплетённые в короткую пока, не чета сестриной, косичку, – чтобы не мешали. Волосы с непривычки лезли в глаза и рот, норовили зацепиться за каждый гвоздь. Ну что за чучело?!

– Красавица! – восторженно ахнула сестра. – Хоть сейчас замуж!

– Или хоть сейчас в домовину, – хмуро поддакнула я, пытаясь хоть как-то сплести и усмирить пушащиеся непослушные волосы, за что тут же получила по рукам.

– Не дёргай. Так хорошо. Ох и повезёт сегодня кому-то тебя за руку держать!

Я со злорадством вспомнила обещание Серого гонять от меня пришлых молодцев. Это он хорошо придумал. И мочёных яблок надо побольше взять.

Посиделки задумали в избе деда Нафани – большого любителя браги, которую гнал наш папа. Потому старик и не был против толпы молодёжи под своей крышей: сам загодя перебрался под нашу и методично уничтожал запасы горячительного на пару с хозяином дома. Любава в благодарность за подкуп старика обещала до весны безропотно мыть посуду.

– Ну ничего себе! – ахнули от порога.

Серый, оказывается, уже с десяток частей мялся у двери, успев четыре раза отказаться от предложенной кружки с брагой, причём в последний раз под предлогом смертельной болезни, что ничуть не убавило охоты пирующим.

– Ты это! – папа поднял палец вверх, привлекая внимание. – Какие, ик, у тебя планы на мою дочь?

– На которую? – хихикнул Серый.

– На эт-ту… – папа перевёл палец в сторону своих кровиночек и попытался сфокусировать его сначала на мне, потом хотя бы на одной из дочерей, а потом и вовсе хоть на чём-нибудь. Палец предательски подрагивал. Мирослав Фёдорович недоумённо посмотрел на него, махнул рукой и закончил: – А хоть на какую!

– Влюбиться, жениться, завести десяток детей, помереть в окружении неблагодарных внуков в один день!

Я погрозила Серому кулаком, понимая, что навряд добегу до него достаточно быстро, чтобы успеть заткнуть.

– Мне эт-т-тот малец по нраву! – расплылся папа в улыбке.

– Детки, не шалите! – строго наказала мама, сделав перерыв в заламывании рук и плаче по повзрослевшим дочерям. – И идите уже, а то папа мне медовухи вообще не оставит, а при вас пить несолидно.

Серый приоткрыл дверь, пропуская нас с Любавой. Я не удержалась – пнула его, как только вышли на крыльцо, за что тут же получила шлепок по попе.

– Ну пошли что ли ваши посиделки сидеть, – мальчишка весело сбежал по крыльцу. Я спустилась осторожно, стараясь не наступить на треклятый подол, бывший мне длинным на целую ладонь.

– Яблоки взял? – прошипела я.

– Какие яблоки?

– Моченые. Забыл, зачем идём?

– А, успеется, – отмахнулся парень, – зато хороша ты как! Весь вечер придётся с тебя глаз не сводить.

Я нудела, ругалась и путалась в складках сарафана, из-за чего злилась ещё больше. Но радости Серого, казалось, ничем не унять – сиял как новенькая серебряная монета. Никак каверзу какую задумал, а со мной не делится.

вернуться

24

Низкий поклон Марии Семёновой. Кто знает, тот поймёт.

вернуться

25

Считалось, что подобными действиями можно отпугнуть нечистую силу или сойти за своего в её компании. А вы думали, ряженые на Рождество из ниоткуда взялись?

11
{"b":"620501","o":1}