Слёзы текли по её лицу, когда она искала что-то в своей сумке. Он хотел предложить свою помощь. Открой её дверь и забери у неё сумку. Скажи, что ты дашь ей всё, что нужно. Ей не придется беспокоиться. Но он не мог, потому что всё это время, когда они были в разлуке, жили своей собственной жизнью, Фиби причиняла боль. Он знал, когда из её рта вышли первые слова в больнице, о том, что было, казалось бы, подростковой вещью, ранило таким образом, о котором он не мог даже подумать. Он много думал о ней. Он сравнивал каждую девушку, с которой он когда-либо был, каждый поцелуй, который у него был с тех пор, с ней. В тот момент, когда они остановились в коридоре больницы, он вспомнил всё это, потому что тогда он знал, что она не только помнит его, но и ненавидит. Это было в её глазах.

Она подняла глаза и повернулась к нему лицом, очевидно, не понимая, что он всё ещё там. Она смотрела на него теперь так же, как смотрела на него последним вечером под трибунами. Это была встреча выпускников в его выпускном классе. Она была второкурсницей. Она была тихой. Он нет. Они встречались несколько раз, и хотя он действительно влюблялся в неё, это было недоразумением, и он не удосужился это прояснить. В то время, будучи глупым подростком, он не понимал, какой вред может причинить девушке что-то подобное. Она смотрела на него, все слова кружились вокруг них, создавая вакуум. Боль в её глазах, предательство, он никогда этого не забудет. Он чувствовал себя в ловушке. Как будто весь воздух оставил не только его легкие, но и весь окружающий мир. Он задыхался и смотрел, как печаль приглушает свет внутри неё. У неё был этот воздух. Она была яркой и весёлой. Она знала, что вещи, о которых он понятия не имел, были возможны. Она сделала всё возможное. Но затем вся боль, которую он причинил ей в несколько мгновений, заставила свет в ней гореть красным и раскаляться.

Глядя на неё сейчас, он знал, что она так и не вернулась.

Джаред не знал, что делать. Внутри него бушевала война. Логика говорила уйти, но другая часть, часть, которая помнила, каково это было быть рядом с ней раньше, умоляла его остаться. Он пытался всю неделю быть рядом с ней. Хотел ей помочь. Пусть она знает, что теперь может считать его другом. Он улыбнулся ей.

Она покачала головой и поджала губы в жёсткую линию.

Она опустила стекло в машине.

– Что?

Он не мог придумать, что сказать. Он должен извиниться? И если да, из-за чего именно?

Фиби уставилась на него.

– Смотри. – Она говорила с такой резкостью, что это физически его ранило. Он вздрогнул. – Я не хочу с тобой разговаривать. Особенно сейчас. Не мог бы ты оставить меня в покое?

Джаред вздохнул. Он сглотнул и попытался донести до неё всё, о чём думал, но, похоже, это не сработало.

– Фиби, я … – но он умолк, потому что именно тогда он услышал, как его зовут с парковки. Он планировал встретиться с Джеки и совсем забыл.

Фиби повернула голову на голос.

– Тебе лучше идти. Ваш день настал. – Она ухмыльнулась и закрыла окно.

Джаред стоял, уставившись, когда она завела машину, сдала назад и уехала. Вспышки того, что произошло в офисе Алекса начали появляться, когда она уехала от него. Он сидел тихо, как она и просила, слушая её, а Алекс ходил туда - сюда говоря что-то на юридическом языке. Фиби действительно знала эти вещи. Он мог сказать, что её отношение, в сочетании с её знаниями, сделало бы её силой в зале суда. Он посмотрел вниз на небольшой кусочек её бедра, который выглядывал, когда её юбка поднималась к ногам, в то время как она крутилась, поворачивалась и наклонялась в разные стороны. Он был уверен, что платье нанесло бы ущерб в суде само по себе. Он не мог перестать пялиться.

– Джаред. Серьёзно. Ты вообще меня слушаешь? – Фиби махнула рукой ему в лицо. Он слушал, но затем отвлекся, и начал обдумывать свой лучший курс действий. Он знал, что может ответить вежливо, или же наоборот. Она была в ярости, и он подумал, что нет способа заставить её расслабиться возле него.

– Извини. – Он поднял голову от её бедра к лицу. – Я просто делал, как велено.

Фиби закатила глаза.

– Что ты думаешь?

Он потряс головой.

– Думаю о чём?

Фиби тоже пошатнулась. Он мог сказать, что доволен ею. Это заставило его немного улыбнуться. Её лицо загорелось, оживилось, когда она посмотрела на него. Конечно, это было досадно, но он был уверен, что сможет это изменить. Он должен был.

– О том, что я хочу пойти и посмотреть, сможем ли мы заставить судью аннулировать более поздние бумаги?

Джаред не был сразу уверен, что хотел этого. Не потому, что ему нужны были деньги или что-то из этого, а потому, что он знал, что в тот момент, когда ей не нужно было иметь с ним дело, она не хотела. Он хотел, чтобы она была счастлива, хотя, если это то, что ей нужно, он сделает это.

Он кивнул.

–Конечно. Что угодно. Мы закончили здесь?

Фиби яростно посмотрела на него.

–У тебя есть что-то более важнее?

Джаред сузил глаза. Он понимал, что причинил ей боль, и он также знал, что она была потеряна из-за гибели бабушки, но он не будет бороться честно, если и она не будет. Он чувствовал себя ужасно из-за того, что он сделал, но он также как и она был только ребёнком. Она даже не позволила ему извиниться. Он думал, что видел её лицо на днях, когда близнецы Мельбурн появились на похоронах, чтобы отдать дань уважения. Он бы посмотрел, если бы он был прав.

– Я сказал Джеки, что пообедаю с ней.

Фиби отшатнулась назад, почти как если бы она избегала пощёчины, и Джаред знал, что этим он ударил её. Сильно. Тот, который мог огрызнуться в любой момент. Он задавался вопросом, что вызвало напряжение между ними двумя, и затем он вспомнил. Мельбурнские близняшки были теми, с кем он и Фиби столкнулись, когда они вышли из-за трибун той ночью. Они были его возраста, в его классе, и обе пытались заставить его и его лучшего друга тусоваться с ними всегда. Они были плохими девочками, и та ночь не была исключением. Именно их слова привели всё это в движение.

Джаред вспомнил эти слова точно так же, как Джеки оказалась позади него, и Фиби уехала с парковки. Джеки была там той ночью, чтобы сначала посмотреть на него, а затем дать Фиби в глаз, прежде чем выпрямиться и обратиться к своей сестре.

– Это было быстро, – сказала она. Затем повернулась к Фиби, посмотрела ей прямо в глаза и продолжила, – так же, как и с остальными.

Глава 3

Джаред хотел, чтобы у него получилось что-то изменить. Он никогда не хотел ничего большего, чем этого. Он стоял как вкопанный на стоянке. Воспоминания наводнили его, когда Джеки говорила, но её слова не доходили. Фиби уже и так разозлилась на него, а затем, когда она увидела его с ней, с единственным человеком, который мог только ухудшить ситуацию, он понимал, что несколько стен, которые ему удалось разрушить между ними, были мгновенно построены вновь. Он боролся с воспоминаниями, чтобы попытаться услышать Джеки. Он хотел сказать ей, что ему нужно идти, но вместо этого он вспомнил, как Фиби рухнула, когда её бабушка закрыла глаза в последний раз. Он пытался быть рядом с ней, но не знал, как. Она опиралась на него, но он чувствовал её колебания. Прошлое между ними мешало ему утешать её так, как ей было нужно. Он хотел бы уделить ей больше внимания, зная, что миссис Салливан что-то скрывает. За всё время, что он провёл с ней, ей потребовалось пройти мимо, чтобы он понял, как мало он обращал внимания. Он слушал её истории, и они делились едой, но её поведение … промахи и знаки … они были там. Он не заметил их, или, может быть, он пропускал их. Он не был уверен.

Он хотел отношений с Фиби. И он мог бы уговорить её чаще возвращаться на озеро. Если бы она увидела бабушку, пока та была ещё активна, больше, как Фиби помнила её. Это то, что он хотел изменить больше всего. Этот последний взгляд, который Фиби теперь должна была нести с собой. Она будет помнить, как маленькая и сломленная её бабушка смотрела в эту кровать, а миссис Салливан не была маленькой. Она была больше, чем жизнь. Настоящая бабушка.