Совместить путешествие в давно привлекавшую его Персию и острова Индийского океана с проездом через Московию — эта мысль приходит спустя два года. Совершенно неожиданно. И также стремительно де Брюин оказывается на палубе отплывающего в Московию торгового корабля. Без официального приглашения и обычного для русской страны запроса. «Прекрасный Адонис» всегда верил в свою звезду.

Первое впечатление — множество судов на рейде города Архангельска. Одиннадцать голландских, восемь английских и два гамбургских. 3 сентября 1701 года. В огромном каменном гостином дворе — «Палате» хранятся и продаются товары — и иностранных и русских купцов. Множество иностранцев, в том числе успевших обзавестись собственными домами. Архангельск растянут по берегу реки на три-четыре часа ходьбы. Все дома построены из дерева и обшиты изнутри тонкими красивыми дощечками. В каждой комнате своя печь, которая топится снаружи. И повсюду лавки и магазины, переполненные товарами.

Никто не препятствует гостю сразу же выехать в Москву, но ему кажется невозможным так быстро покинуть эти северные края. Ему понадобится четыре месяца, чтобы разобраться в покрое одежды местных жителей, конструкции детских люлек, оленьих упряжек, впервые увиденных де Брюином лыж, которые он опишет как обтянутые кожей широкие деревянные коньки. А ещё беседы с шаманами, купцами, знающими север вплоть до юкагиров и чукчей. Наконец, надо подготовиться и самому к далёкому путешествию. Это лошадей можно брать на перегонах, сани же должны быть собственными — в виде ящика, набитого соломой, прикрытого меховыми полостями, в которых путешественнику приходится лежать, отбивая себе бока на лихих ухабах, а потом отпариваясь в бане.

В Европе говорили о неприязненности ортодоксальных священников к представителям любой другой веры. Но в Холмогорах местный архиепископ Афанасий устраивает в честь «Прекрасного Адониса» пышнейший приём. Он разбирается в искусствах, любит их и готов позировать приезжему художнику. Только ли это! Архиепископ рассказывает, что у Де Брюина есть настоящая соперница по мастерству — старая царевна Татьяна[11] и, по местному обычаю, он добавляет имя её отца — покойного русского государя, Михайловна. Царевна всю жизнь занимается живописью, пишет портреты, и никто в царской семье или в церкви ей в этом не препятствует.

С ней можно увидеться? Архиепископ смеётся: почему же нет. Царевна сама непременно заинтересуется гостем. Ему лишь надо вовремя ввернуть похвалы её талантам. Царевна это любит, и тогда «Прекрасному Адонису» откроется дорога и в царские терема.

А библиотека архиепископа! Старинные рукописные и новейшего издания европейские книги, особенно о путешествиях, нравах и обычаях народов. И разговор с высоким князем православной церкви отличается непринуждённостью и живостью: Афанасию знаком голландский язык — а как же иначе бок о бок с Архангельским портом! — и он свободно изъясняется по-латыни. Этому учат в московских школах.

На пиру в архиепископском доме можно позавидовать редкому выбору вин и — певчих. Какие голоса и в каких сложнейших песнопениях сопровождают стол! Правда, только мужские — от малолеток до убелённых сединами артистов.

Афанасий не хочет отпускать гостя и под конец спрашивает, что произвело на него наибольшее впечатление. Де Брюин не колеблется: торговля домами. Оказывается, в России их строят разборными, в таком виде продают, а потом за несколько дней полностью собирают на новом месте.

«Относительно зданий ничто не показалось мне так удивительным, как постройка домов, которые продаются на торгу совершенно готовые, так же как покои и отдельные комнаты. Дома эти строятся из брёвен или из древесных стволов, сложенных и сплочённых вместе так, что их можно разобрать, перенести по частям куда угодно и потом опять сложить в очень короткое время».

В русских деревянных домах теплее в любые морозы, а о прочности — архиепископ смеётся, — вспомните, кремль в Архангельске сложен из брёвен и превосходно защищает город.

Чудо! Он повторит это слово множество раз: настоящее чудо — во всём, с чем приходится сталкиваться. Чего стоит одна каменная и деревянная Вологда с собором, построенным одним из итальянских мастеров, сооружавших соборы в московском Кремле.

Де Брюин ещё не увидел по-настоящему Московии, но уверен: Вологда — её жемчужина. И останавливается он в доме у одного из многочисленных обосновавшихся здесь голландских купцов. Родные обычаи, родные порядки и даже одежды, против которых не возражает никто из местных. А какими взглядами дарят «Прекрасного Адониса» красавицы-незнакомки на улицах. С ними невозможно познакомиться, но зато легко наглядеться вдоволь.

Путешественнику рассказывают, рассказывают, рассказывают. Без переводчика: всегда находится под рукой человек, которому знаком один из доступных художнику языков. И ещё — сплошной ряд возов по всей дороге на Москву. Днём и ночью. С хлебом. Прежде всего с хлебом. Им есть чем торговать и есть чем угощать гостей.

А потом ещё красавец Ярославль. Неописуема живописная Сергиева деревня — художника поправляют: посад — у знаменитого на всю Московию монастыря, где монахи становятся воинами и сражаются лучше всяких солдат. Всего дорога из Архангельска в Москву занимает полмесяца. «Если бы я захотел придумать себе самое фантастическое путешествие с приключениями, то не мог бы сделать этого лучше». Сразу по наступлении нового 1702 года «Прекрасный Адонис» въезжает в Москву.

Никакие восточные сказки не сравнятся с яркостью, пестротой и многообразием московской жизни.

Кажется, москвичи не уходят со своих улиц — так много на них дел, забав и приключений. Обряды, связанные с празднеством Крещения Господня, — московские совершенно неповторимы, и Де Брюин смешивается с толпой, чтобы всё как есть рассмотреть.

«В столичном городе Москве, на реке Яузе, подле самой стены Кремля, во льду была сделана четырёхугольная прорубь, каждая сторона которой была в 13 футов, а всего, следовательно, в окружности прорубь эта имела 52 фута. Прорубь эта по окраинам своим обведена чрезвычайно красивой деревянной постройкой, имевшей в каждом углу такую же колонну, которую поддерживал род карниза, над которым были видны четыре филёнки, расписанные дугами... Самую красивую часть этой постройки, на востоке реки, составляло изображение Крещения...»

Спустя ещё несколько дней по приезде «Прекрасного Адониса» приходит известие о победе русских войск над шведским генералом Шлиппенбахом. Это повод для очередного праздника, но уже совсем особого — представления из живописи и иллюминации. Путешественник видел достаточно всякого рода праздников, но здесь иное: наглядный урок и пояснение зрителям, что если пока ещё не всё благополучно складывается в войне со шведами, победят всё же русская правда и русское оружие.

«...Около шести часов вечера зажгли потешные огни, продолжавшиеся до 9 часов. Изображение поставлено было на трёх огромных деревянных станках, весьма высоких, и на них установлено множество фигур, прибитых гвоздями и расписанных тёмною краскою. Рисунок этого потешного огненного увеселения был вновь изобретённый, совсем непохожий на все те, которые я до сих пор видел.

Посередине, с правой стороны, изображено было Время, вдвое более натурального роста человека; в правой руке оно держало песочные часы, а в левой пальмовую ветвь, которую также держала и Фортуна, изображённая с другой стороны, с следующею надписью на русском языке: «Напред поблагодарим Бог!»

На левой стороне, к ложе его величества, представлено было изображение бобра, грызущего древесный пень, с надписью: «Грызя постоянно, искоренит пень!»

На третьем станке, опять с другой стороны, представлен ещё древесный ствол, из которого выходит молодая ветвь, а подле этого изображения совершенно спокойное море и над ним полусолнце, которое, будучи освещено, казалось красноватым и было со следующей надписью: «Надежда возрождается»...