– Да, ваше величество! – хором воскликнули мальчики.

– А ты, госпожа Нисса? Ты рада, как и твои братья? – Усмехнувшись, он продолжал, не дожидаясь ответа: – Клянусь, она сведет с ума всех молодых мужчин. А вам, миледи Фицхью, предстоит нелегкая работа, приглядывать за этой английской розой!

– Я сама могу о себе позаботиться, ваше величество! – сказала Нисса. – В конце концов, я у матери старшая.

– Нисса! – Блейз ужаснула непочтительность дочери, но король лишь добродушно рассмеялся.

– Не браните ее, мадам. Она напоминает мне собственную дочь, Елизавету. Нисса из той же породы. Английская роза, да, но, как мне кажется, – дикая роза! Мне кажется, что она девушка сильная. При дворе ей понадобятся силы, и вы это знаете, Блейз Уиндхем. А теперь меня уже покормят? Ведь я согласился исполнить все ваши просьбы. – Он засмеялся. – Вам нет нужды морить своего короля голодом, чтобы он стал уступчивее!

Блейз подала знак слугам, и они торопливо выступили шеренгой, внося в зал шедевры кулинарного искусства, призванные ублажить господина. Как и обещала графиня Лэнгфорд, тут была говядина, изрядный кусок, обложенный каменной солью и обжаренный до того состояния, когда мясной сок начинает течь сквозь броню из соли. А еще – добрый деревенский окорок, благоухающий и розовый; жаренная в лимоне форель, которую подавали на свежих, только что сорванных в саду листьях шпината. Ну и, разумеется, пироги с куропатками, ровным счетом шесть, и винные пары сочились сквозь прорези в хрустящей корочке. На серебряном подносе внесли хорошо прожаренных уток в сливовом соусе, а на деревянном блюде прибыли наваленные горой нежные отбивные из ягненка. Многочисленные вазы наполняли груши, жареный лук и морковь, тушенная в вине и сливочном соусе. Подали свежевыпеченный хлеб, только что сбитое масло и круг острого сыра чеддер.

Генрих Тюдор всегда любил поесть, однако сегодня его неуемный аппетит неприятно поразил Блейз. Король схватил огромную порцию окорока и говядины, проглотил целиком форель, съел утку, пирог с куропатками и шесть отбивных из ягненка. Казалось, ему особенно понравились жареные луковки – от удовольствия он даже чмокал губами. Проглотил он также целый каравай хлеба с большим пластом масла и треть головки сыра. Его кубок тоже не пустовал – король пил с такой же жадностью, как и ел. И со счастливым видом кивнул, когда ему на пробу поднесли яблочный пирог.

– Я отведаю его со сливками, – приказал он слуге, который держал самый большой из яблочных пирогов. Король съел его с явным удовольствием, когда ему подали требуемое. – Да, мадам, вы приготовили отличное угощение, – похвалил он хозяйку. – До обеда точно не успею проголодаться. – Расстегнув ремень, он тихо отрыгнул.

– Если бы я сожрал столько, – лорд Морган прошептал своим зятьям, – мог бы спокойно продержаться до следующего Михайлова дня.

Король уже собирался прощаться, чтобы вернуться к охоте, когда у графини Лэнгфорд, к ее изумлению, начались неожиданные схватки.

– Право же, Блейз, – сухо сказала ее мать, леди Морган, – ты рожала столько раз! Пора бы уже знать, что младенцы появляются на свет, когда приходит их время. Ни минутой раньше, ни минутой позже. – Затем она обратилась к королю: – Возвращайтесь к охоте, ваше величество, и забирайте с собой милорда Уиндхема. Здесь женское дело. Мужчины – все, как один, ни на что не годны, когда их жены рожают.

– Но сначала потрудиться приходится именно мужчине, – заметил король и ухмыльнулся.

Мужчины, как и было велено, направились к выходу, а Блейз с помощью матери, свекрови и обеих сестер добралась до спальни. И там довольно быстро – пострадав часа два – родила на свет девочек-близняшек.

– Просто не верится! – изумленно сказала она. – Я думала, Тони умеет зачинать только мальчишек. А тут, смотрите-ка, подарил мне двух чудесных девочек.

– Они совершенно одинаковые, что лицом, что телом, – улыбнулась ее мать. – Я все гадала, не принесет ли близнецов хоть одна из моих дочерей, как я целых четыре раза. Ты сделала это первой, Блейз!

– Сяду на лошадь и поскачу рассказать папе! – воскликнула Нисса. – Он очень обрадуется, это точно. – Девушка разглядывала новорожденных. – Они такие милые!

– Теперь, – сказала леди Морган, – тебе придется воспитывать этих чудесных крошек, и ты не будешь так скучать по Ниссе, когда она отправится ко двору.

– Нет, мама, – сказала Блейз. – Нисса всегда будет в моем сердце, где бы она ни находилась. Она все, что у меня осталось после Эдмунда Уиндхема. И должна увидеть ее счастливой в браке, иначе нельзя считать, что я исполнила свой долг по отношению к покойному супругу! А он был лучшим из мужчин, как вы, несомненно, помните.

– Да, это так, – согласилась леди Морган, и леди Дороти Уиндхем, которая приходилась Эдмунду Уиндхему сводной сестрой, кивнула. – Если бы не он, твоим сестрам не удалось бы выйти замуж столь удачным образом. Да и отцу бы ни за что не восстановить наше пошатнувшееся благосостояние. Я благословляю тот день, когда он впервые появился в Эшби. Каждый вечер молюсь за упокой его души.

Младенцев спеленали, их мать устроилась поудобнее. Харта, камеристка Блейз, принесла хозяйке горячего молока с вином. Блейз выпила укрепляющую смесь, и ее оставили отдыхать.

Женщины вернулись в парадный зал Риверс-Эдж и занялись веселой болтовней в ожидании лорда Уиндхема и остальных джентльменов. Все они, за исключением лорда Моргана, присоединились к охотничьей свите короля.

– Интересно, как она их назовет, – сказала Блайт, леди Кингсли.

– Да, мама, мне тоже интересно, унаследовала ли она твой талант на женские имена, – смеясь, подхватила ее сестра Блисс, графиня Марвудская.

– Нисса – очень необычное имя.

– Но это Эдмунд назвал ее так, – напомнила им леди Дороти. – Блейз выбрала второе имя Ниссе, в честь первой супруги Эдмунда, Кэтрин де Хейвен. Однако именно Эдмунд сказал, что его дочь будет носить имя Нисса, что по-гречески значит «начало». Эдмунд хвастался, что она станет первой из множества его детей. Откуда бедняге было знать, что не ему, а моему сыну Энтони суждено стать прародителем целой ветви Уиндхемов. Я все еще тоскую по Эдмунду, хотя его нет на свете уже добрых пятнадцать лет.

– Блейз выбрала очень хорошие имена для сыновей, – заметила Блайт.

– Но сейчас-то она родила девочек, ты что, забыла? – ехидная Блисс одернула сестру-двойняшку. – Я уверена, что Блейз выберет им чудесные имена. Разве может быть иначе, если наша мамочка уже подала ей пример? Жду не дождусь, когда же узнаю, как их назовут.

– У наших дочерей очень хорошие имена, – возразила Блайт.

Блисс бросила на сестру презрительный взгляд.

Вернулся лорд Уиндхем, и, к всеобщему изумлению, вместе с ним был король.

– Я непременно должен поздравить мою сельскую затворницу, – сказал Генрих, и его глаза затуманились от нежности. Он повернулся к Энтони Уиндхему: – Позвольте, сэр, принести вашему семейству мои поздравления!

И король сердечно пожал руку Энтони.

Проснувшись, Блейз обнаружила подле своей постели короля, который сиял радостной улыбкой. Она покраснела, вспомнив давно минувшие времена, когда он посещал ее спальню по делам куда более интимного характера. Глаза Генриха Тюдора заговорщицки блеснули, но произнес он приличествующие случаю слова:

– Рад видеть вас в добром самочувствии после перенесенных мук, мадам.

Он поцеловал ей руку. Блейз тепло улыбнулась в ответ.

– Ваше величество, мне не пришлось особо страдать. В последнее время я точно старая кошка – рожаю детей, не успев и глазом моргнуть. Как любезно с вашей стороны, однако, вернуться и поздравить меня!

– Я уже взглянул на ваших девочек, Блейз. Красавицы, как и их мать. Как вы их назовете?

– С вашего дозволения, Хэл, – начала Блейз, – я назвала бы ту, что появилась первой, Джейн – в честь вашей усопшей королевы. А вторую Анной, в честь принцессы Клевской, которая вскоре станет вашей супругой и нашей новой королевой. Это очень уместно, поскольку вы появились у нас в доме в день рождения наших малышек.