Д-р Эккер, тем не менее, кладёт такую резолюцию: "этот закон приведён Юстусом верно, в особенности, если мы сумеем оправдать последнюю часть его". Он "сумел" оправдать и это, ибо комментарий "Беэр га-Гола" согласен с таким толкованием [shmakov 5]. "Дабы устранить всякое сомнение", Эккер приводит из Талмуда (Сангедрин 46а) "конкретный случай" из времени господства греков над евреями, когда какой-то суд приговорил к побиению камнями человека, ездившего в субботу - "не потому, чтобы он этого заслуживал, а потому, что этого требовал данный момент". Если бы Эккер заглянул в Библию, он бы увидел, что за нарушение субботы именно и полагается названная казнь, но Талмуд, отменивший это наказание (Талмуд - первый в мире законодательный кодекс, который к смертной казни относится с отвращением), полагал необходимым в данном случае поступить по Библии. Как бы то ни было, никакого отношения закон этот к акумам не имеет.
Закон 20. "Когда два еврея заспорят между собою из-за денег или других вещей и принуждены будут обратиться к суду, тогда они должны отправиться в Бет-дин (раввинское присутствие) и подчиниться его решению. Но им не дозволяется обратиться к акуму или искать своего права перед королевским судом, где акумы состоят судьями. Если даже их (акумов) закон тождествен с законом раввинов, то и тогда это - тяжкий грех и ужасное богохульство. Кто, тем не менее, нарушит изложенное предписание, отыскивая своё право вместе с другим евреем перед судом акумов, того Бет-дин обязан исключить из общины (т. е. подвергнуть проклятию) до тех пор, пока он не освободит своего ближнего (еврея) от своего иска". (Хошен га-Мишпат 26, 1).
Закон Шулхан Аруха взят из Талмуда (а каковы тогда были акумы - известно) и запрещает евреям выносить на суд язычников свои внутренние тяжбы, усматривая в этом оскорбление закона Моисеева. Само собою разумеется, что закон изложен в Шулхан Арухе более сжато и никакого "королевского суда" там нет (это в Турции то, в XVI в. "королевский" суд!).
Д-р Эккер в своём заключении указывает только на неправильность выражения: "Бет-дин обязан подвергнуть его проклятию" - тогда как должно быть: "он имеет власть" это сделать. Г. Шмаков при переводе внёс в закон кое-что своё: он перенёс в текст заключённое у д-ра Юстуса в скобках в качестве объяснения и поместил в скобках имеющееся у того в тексте, подчеркнул то, что у д-ра Юстуса не подчёркнуто и, наоборот, не подчеркнул того, что у того подчёркнуто.
Закон 21. "Не подобает еврею быть свидетелем со стороны акума против другого еврея. Поэтому, когда акум взыскивает деньги с еврея, а еврей отрицает свой долг акуму, тогда другому еврею, который знает, что акум прав, запрещено быть свидетелем в его пользу. Когда же еврей нарушил это предписание и стал свидетелем со стороны акума против еврея-же, тогда Бет-дин (раввинское присутствие) обязан исключить его из общины (т. е. подвергнуть его анафеме)". (Хошен га-Мишпат 28, 3).
На самом деле, ни в Шулхан Арухе, ни в Талмуде, откуда закон взят, нет и речи о том, будто бы "не подобает еврею быть свидетелем со стороны акума против другого еврея"; речь идёт только об одном частном случае, когда еврей является единственным свидетелем по делу - так что по еврейскому суду (требующему двух свидетелей) иск не мог бы быть присуждён.
Эккер относительно этого закона пишет: "в Шулхан Арухе закон выражен не так общо, как в Еврейском Зерцале. Речь идёт только о денежных делах, и притом еврей-свидетель должен быть единственным свидетелем, так что только из-за его свидетельства еврей ответчик должен платить". Он забыл прибавить, что в этом случае по еврейскому суду иск не мог бы быть удовлетворён вовсе. Г. Шмаков пропустил заключение Эккера, но зато он перевёл примечание, указывающее, что в одном из комментариев "замечено, что свидетель не подвергается анафеме, если он отдаст еврею-ответчику его (т. е. присуждённые с него таким путём) деньги" - очевидно, полагая что-нибудь выяснить этим примечанием, да ещё с подчёркнутым словом "присуждённые" (у Эккера совсем его нет).
Закон 22. "Свидетелем может быть тот, кто обладает некоторой человечностью и честью; но кто свою честь кидает вон, например тот, кто голым выходит на улицу, или тот, кто (открыто) просит милостыню у акума, где это можно сделать втайне (т. е. устраиваться без огласки, по мере надобности), тот уподобляется собаке, так как он ставит свою честь ни во что, следовательно, не способен быть и свидетелем". (Хошен га-Мишпат 34, 18).
В указанном месте Шулхан Аруха речь идёт о лицах, лишённых права свидетельствовать на суде по закону раввинскому (не библейскому). Среди них имеется категория "презираемых", или "презренных"; сюда относятся: "кто публично ест на улице, на глазах у всех, кто ходит по улицам нагим, занимаясь грязным делом, и тому подобные люди, которые считают стыд ни во что, ибо все они почитаются как собаки, и им ничего не стоит дать ложное показание. К той же категории свидетелей (неправоспособных по раввинскому закону) принадлежат и те, которые публично принимают милостыню от акумов, хотя имеют возможность прокормить себя скромно: они себя унижают и ни на что не обращают внимания". Закон о тех, кто питается публичной милостыней от язычников, когда имеет возможность либо работать, либо получать негласную милостыню из еврейских благотворительных учреждений, принадлежит в Талмуде (Сангедрин 26б) Нахману, знаменитому вавилонскому правоведу III в., видящему в попрошайничестве у акумов осквернение имени Израиля.
Закон этот ничего оскорбительного для акумов в себе не заключает - даже наоборот, направлен к выгоде акумов, запрещая еврейским нищим ложиться бременем на их благотворительность. Что же из него сделал д-р Юстус? Он перенёс "собаку" (в Талмуде "собака" - символ бесстыдства, как "кошка" - символ стыдливости) из первого предложения во второе - так что собаке уподобляется не тот, кто у всех на глазах ест (в Талмуде "еда", наравне с прочими телесными отправлениями, требует скрытности) или ходит нагим, а тот, кто просит милостыни у акума - и переводит: "кто открыто просит милостыни у акума, тогда как может сделать это тайно (т. е. брать по мере надобности - sich nach Bed;rfnis nehmen), тот подобен собаке и неспособен быть свидетелем). Г. Шмаков неправильно передал слова д-ра Юстуса о тайном присвоении через "где можно устраиваться без огласки, по мере надобности".
Эккер в своём заключении говорит: "слова: "брать тайно по мере надобности" должно зачеркнуть, так как в нашем тексте речь, по-видимому, идёт только о возможности получения негласной милостыни". Г. Шмаков перевёл его заключение так: "по содержанию верно, за исключением предложения в скобках: т. е; "устраиваться без огласки, по мере надобности", чего нет в тексте".
Закон 23. "Свидетелями могут считаться лишь те, которые называются людьми. Что же касается акума либо еврея, который сделался акумом [36], и который ещё хуже (природного) акума, то они никак не могут считаться людьми [37], стало быть, и их свидетельские показания лишены всякого значения". (Хошен га-Мишпат 34, 19 и 22).
На самом деле, в указанных местах Шулхан Аруха значится (сохраняем перевод Эккера):
"Гой и раб неспособны давать свидетельские показания". "Предатели, вольнодумцы (эпикурейцы) и отступники ещё хуже гоев (в первом издании: гоев-идолопоклонников) и неспособны давать свидетельские показания".
Д-р Юстус два раза вставил в текст утверждение, что Шулхан Арух не считает гоев людьми, иначе в "законе" ничего пикантного не будет. Евреев христианские народы не допускали к свидетельским приказаниям много веков спустя после составления этого закона, а в некоторых христианских странах доселе ещё не отменена особая для евреев установленная присяга, в тексте которой проглядывает недоверие к свидетельской искренности еврея. Кроме того, только в изложении Шулхан Аруха закон имеет такую категорическую форму; на самом деле, некоторые авторитеты ("Hagahoth Ascheri" к Гиттин гл. I) полагают возможным допускать гоя к показанию, если он известен за правдивого человека. Однако другие, и между ними Каро, автор Шулхан Аруха, полагают, что гоя к свидетельским показаниям допускать нельзя, так как по отношению к нему нельзя исполнить закона о злостных свидетелях, где сказано (Вт. 19, 18-19): "если свидетель тот - свидетель ложный, ложно донёс на брата своего, то сделайте ему то, что он умышлял сделать брату своему": выражение "брат", говорят они, исключает из области применения этого закона нееврея. Что касается "предателей, эпикурейцев и отступников", то закон о них взят из Маймонида, где доказывается, что они хуже гоев - между прочим, таким весьма любопытным именно для гоев аргументом, к сожалению, пропущенным в сжатом и досадно сухом изложении Шулхан Аруха, но воспроизведённом полностью в Туре: "ибо благочестивые из гоев имеют удел в будущем мире, а эти удела в будущем мире не имеют". Назидательность этого аргумента состоит в том, что по еврейскому учению, чтобы спастись и попасть в рай, от гоя не требуется ни отречения от своей веры, ни принятия еврейского обряда, а достаточны лишь добрые дела.
