Сефи тоже не спала. Она никак не могла поверить, что Вадим мог так поступить с ней. Она оправдывала его, как могла. Может, его срочно куда-то вызвали по делам и завтра он снова будет здесь, улыбнётся ей, как всегда, и всё разъяснится.

На следующий день женщины, не спавшие всю ночь, молча выпили горячий кофе, чтобы вернуть немного сил, которые совершенно покинули их в эту тревожную ночь.

Говорить не хотелось. Выйдя на крыльцо, они тотчас увидели Гарника. Оказалось, он давно уже их поджидал.

"Здравствуй, Гарник!" - почти хором сказали женщины.

"Доброе утро, дорогие! Вы собрались в школу? Можно я вас провожу?"

"Конечно, нам сейчас не хватает мужского плеча и трезвого ума" - сказала грустно Анна.

Втроём они направились в школу и всю дорогу молчали, не зная, что и сказать друг другу для поддержки.

Школа только открылась. У колонны в фойе стояли снятые со стен картины. Сновали вялые учителя. Они порядком устали за год, и вот теперь смогут наконец-то отдохнуть от ребячьего шума, беготни и суеты, от оценок и уроков, от разговоров с родителями и директором. Впереди два месяца отдыха до сентября, когда им снова захочется и этот шум, и уроки, и разговоры.

Гарник сказал, что возьмёт на себя заботу о картинах и привезёт их домой. Анна очень благодарила Гарника, и они с Сефи пошли к директору прояснить обстановку.

В кабинете было прохладно, окна открыты и ветерок гулял по кабинету. Пожилая женщина Вероника Георгиевна сидела за широким столом и просматривала какие-то бумаги. Увидев вошедших, она радушно жестом руки пригласила их сесть в широкие кожаные кресла, стоящие у стола.

"Очень рада вам! Мы вам очень благодарны за вчерашнюю выставку. Всем понравилось! Мы и не знали, что у нас в городе большой художник растёт! Можно проводить каждый год такие выставки! Вы как? Не против?"

Анна перебила её: "Простите, Вероника Георгиевна, мы по другому поводу. Расскажите, как тут всё проходило, когда мы ушли".

"Всё было хорошо. Вадим замечательно всё провёл, и как экскурсовод он очень хорош! Шестнадцать картин купили, даже наш кинотеатр купил, чтобы повесить в фойе. Кажется, пять картин купил кинотеатр "Пастораль" и три, по-моему, Центральный дом культуры. Остальные купили жители. А что случилось? Как Вадим? Он вам не рассказал? У нас и книга отзывов есть, там только хорошие отзывы. Сейчас принесут, и вы почитаете. Катя!" - позвала она секретаря.

Вошла Катя, девушка лет двадцати пяти, высокая, худенькая, с чёрной косой, которая спускалась яркой змейкой с плеча к поясу.

"Катя! Принеси книгу отзывов нашим гостям!"

"Хорошо..." - Катя развернулась и вышла.

"Вы знаете - начала Анна - Вадим вчера уехал со всеми деньгами... куда? Мы не знаем... И не знаем, что нам делать...".

"Уехал? Не может быть. Это какое-то недоразумение. Он спешил к вам, говорил, что сейчас обрадует Сефи".

"Обрадовал..." - Анна грустно улыбнулась.

"Я всё же советую подождать немного, может всё прояснится..." - директриса пыталась как-то успокоить женщин.

Сефи всё это время молчала, не в силах произнести ни слова. Она очень переживала. Человек, которому она полностью доверилась и отдала своё самое дорогое, её работы, и свои самые чистые, добрые и светлые чувства, обманул её. Ну что же, значит она, горбунья, не заслуживает ничего хорошего и счастливого в жизни. Никогда она больше не поверит никому. И картины свои она больше никому не покажет. Видно ей всю жизнь остаётся страдать. Как жалко, что нет папы, который не допустил бы такого.

Размышления Сефи прервала Катя, которая неслышно вошла и протянула Сефи книгу отзывов.

Сефи машинально открыла и прочитала: "Это изящная живопись! Очень тронули бабочки, необыкновенные! Спасибо Вам, Сефи, за удовольствие от просмотра. Купил Вашу картину "Роса на крыльях" Спасибо. Юрий".

В том же тоне были и другие отклики. Их было много. Сефи, прочитав несколько, отдала книгу Анне. Ей было не до похвал, она не могла прийти в себя от предательства человека, которого она полюбила.

Анна тоже прошлась по записям, не очень вчитываясь, лишь понимая, что отклики хорошие, отклики, которых достойна её Сефи.

Тем временем Гарник попросил садовую тележку у Марика, связал картины, накрыл их куском брезента, который тоже дал ему Марик, и повёз картины домой. Со стороны могло показаться, что Гарник везёт что-то нужное для своего сада. Он подвёз тележку к дому Сефи и сел на ступеньки ждать хозяек.

Вскоре женщины появились. Гарник помог им с картинами и сказал: "Давайте вызовем участкового. Я думаю, его найдут. И надо узнать адрес, по которому сейчас живёт Николай Абашидзе. Он должен о Вадиме знать многое, раз учил его".

Анна сказала: "Да, надо вызвать участкового. Он нам поможет. Как ты считаешь, Сефи?" - она произнесла это осторожно, не зная, как отреагирует Сефи на это предложение.

"Мне всё равно. Делайте, как хотите" - Сефи прошла в свою комнату и до самого вечера не появлялась. Анна уже не знала, что и думать. Она несколько раз подходила к двери и прислушивалась. Там было тихо. Постучав перед ужином в дверь, Анна только и услышала: "Я не хочу есть. Спасибо, мама ...".

Как Анна была счастлива, когда впервые услышала это слово "мама", обращённое к ней. И всегда она радовалась ему.

Но сейчас всё прозвучало уныло и даже не радовало совсем.

В милиции уже были в курсе. Кто-то из школьных учителей рассказал о происшествии. Гарник туда поспешил сразу, как только привёз картины, и написал заявление, как друг семьи, сославшись на то, что женщины сейчас переживают случившиеся, и потому он пишет заявление. Так же он сходил к соседям Николая Абашидзе, и на счастье ему удалось получить московский адрес, где сейчас находился художник. По адресу участковый установил домашний телефон, и тем же вечером Гарник из милицейского участка позвонил по этому номеру.

После звонка Гарник долго молчал, а потом сказал участковому, что Николай находится в гостях у брата и что никогда у него не было такого ученика, как Вадим Шпигель. Он очень был расстроен случившимся и сказал, что скоро приедет. "Помогите Сефи!" - сказал он на прощанье Гарнику.

Сомнений не было в том, что Вадим - аферист. Выяснилось к тому же, что пропала их фамильная дорогая брошь. Изящный лебедь с бриллиантами на крыльях, изумрудом и рубином пропал. Было жаль не только потому, что это была эксклюзивная ручная работа старинного мастера, но потому, что это была память о предках, фамильная драгоценность.

Сефи не знала, сколько часов она просидела в студии.

Сегодня утром она слышала, как на крыльце тихо, стараясь не быть услышанными, разговаривали сосед Гарник и Анна. Из этого разговора Сефи поняла, что с помощью Гарника был составлен фоторобот, хотя Сефи могла лучше всех обрисовать этого человека, но к ней не обратились, видимо, жалея её. Гарник сказал Анне: "Похоже, это один из разыскиваемых в Питере и Москве аферистов и мошенников. Там он присвоил гораздо большие суммы. Выступал, как устроитель выставок картин. В Питере украл большую сумму у известного художника, войдя к нему в доверие и поселившись у него дома. Участковый сказал, что обязательно поймают его, и тогда он надолго загремит за решётку" - успокаивал Гарник Анну.

Был полдень. Солнце стояло высоко и освещало всю округу и гору Машук. Сефи смотрела в окно и думала: "Как хорошо там, в горах. Сейчас от жары всё застыло. Спрятались в тень и бабочки. Как было бы хорошо стать бабочкой! Ах, папа, папа, назвал меня Сефи, а крыльев не дал. Улетела бы я сейчас в эту зелень и порхала бы там, на горе".