– А получится?

– Конечно. Вспомните, как вы ловко отдубасили Игоря.

– Вы и это знаете?

– Я знаю про вас все, даже то, что вы сами пока не знаете.

Весь рабочий день Киру Саввичну распирало желание рассказать кому-нибудь о привидении, но ее обычная замкнутость помогла удержаться.

Она не особо верила, что Алексей защитит ее от Петровича, но все равно было приятно, что ей пытаются помочь. Ведь Алексей прав, дом не дом, но весь подъезд знает, что Петрович издевается над ней, и хоть бы кто помог. Людское сообщество – миллионы завистливых, желающих другим зла, одиноких, несчастных существ, неизвестно для чего рождающихся и умирающих.

Возвращаясь с работы, несколько раз останавливалась, делала, удивляя прохожих, движение ногой, словно пинала…

Петрович ждал, выскочил в неизменном, давно не стиранном трико, издали приговаривая:

– Хочешь ведь, хочешь…

Кира Саввична приподняла подол платья и заученным за день движением ноги бухнула Петровича по «хочешь». Петрович дико взревел и согнулся пополам.

Кира Саввична ввалилась в квартиру и заперла дверь. Слышно было, как вышедший на крик Николай спросил:

– Ты что орешь?

– Больно!..

– Получил, значит. Молодец Кира, давно надо было тебя проучить. Скажи спасибо, что по уху не двинула, запросто могла голова отлететь…

– Вы молодчага! – похвалил Киру Саввичну Алексей.

– А ничего, что я с такой силой, не переборщила?

– О, женщины! Он столько издевался над вами, а вы его жалеете. Не беспокойтесь, ничего с ним не случится… Зато слово «хочешь» он долго не будет говорить.

Кира Саввична прошла в комнату, удивляясь своему состоянию, обычно она валилась с ног от усталости, а тут была непривычная легкость в душе и теле.

На ужин решила сварить спагетти.

– Опять! – воскликнул Алексей. – Деньги у вас есть, купите овощей, сделайте салат. Ведь лето. И вообще вам надо прекратить есть мучное.

– У меня тут окорочка, может, их? – открыла холодильник Кира Саввична.

– Окорочка выбросьте. Вон у вас кефир стоит. Стакан кефира – отличный ужин. Вы такая привлекательная женщина, вам чуть-чуть похудеть, и все мужчины будут с ног валиться.

– Скажете тоже…

– Честное слово!

– Значит, кефир?

– Конечно. Неделю потерпите, а потом привыкнете.

После кефира захотелось есть еще сильнее. Кира Саввична с тоской поглядела на хлеб и вышла из кухни.

Алексей, видимо, разглядывал книжный шкаф, потому что спросил:

– Я смотрю, у вас газеты и книги сугубо специальные. Вас что, кроме финансов, ничто не интересует?

Кира Саввична ответила сразу, словно ожидала такой вопрос:

– В последние годы я, действительно, читала больше по своей специальности.

– И вам это интересно?

– Наверно. Я как-то не думала об этом. Ну а о том, что делается вокруг… Я смотрю новости по телевизору… мне этого хватает.

– Не ожидал. В молодости вы обожали Чехова, Бунина, увлекались театром, поэзией и вдруг зациклились на профессии. А помните, как твердили: «Я сошла с ума, о мальчик странный». Помните? Или это: «Ты выдумал меня, такой на свете нет, такой на свете быть не может». Все еще было у вас впереди, и вдруг вы скисли. Вас предали, ну и что? Такова жизнь.

В эту ночь Кира Саввична не могла уснуть: «Я сошла с ума, о мальчик странный» – тогда она увлекалась Ахматовой, и эта строчка поразила ее, она удивительно совпадала с ее тогдашним настроением…

Но как же случилось, что она отгородилась от жизни? Из-за того, что лучшая подруга и любимый предали ее – она наказала самую себя. Ее всегдашнее оправдание, вот, мол, вы все хиханьки да хаханьки, а я лучший экономист, и наплевать мне на ваши танцы-романцы, сейчас не помогало. Неужели она была не права? Неужели ее защита превратилась для нее самой в тюрьму, отгородила от других, от жизни?

И назавтра, с самого утра, на душе у Киры Саввичны было тревожно, все ее спокойствие, ее равнодушие разлетелось без остатка. Она никак не могла загнать себя в прежнее состояние, загнать под скорлупу отрешенности…

Проходя по коридору, где висело огромное зеркало, Кира Саввична остановилась, что делала, конечно, не раз, но смотрела всегда отвлеченно-равнодушно. А сейчас – словно смотрела совсем в другое зеркало: большой живот, второй подбородок, дурацкая прическа… А нелепая одежда только подчеркивала все это безобразие.

– Что со мной было? – шептала Кира Саввична, шагая по коридору. – Что со мной было? Почему я никого не хотела слышать и видеть? Почему оказалась в плену собственного заблуждения?

Кира Саввична чувствовала себя так, словно спала завеса, и вокруг забурлила жизнь, слышать и видеть которую она раньше не могла по чьему-то злому волшебству.

«Я сошла с ума, о мальчик странный…»

У Киры Саввичны от навалившихся мыслей раскалывалась голова, она вновь и вновь пыталась вогнать себя в прежнее состояние, окружить себя защитным полем равнодушия, приговаривая: – Ну и что, ну и что? – но ничего не получалось.

«Я сошла с ума, о мальчик странный…»

После работы зашла на рынок, купила овощей. Алексей прав, хватит нажимать на мучное, растолстела – страшно смотреть. Пока лето, она будет есть только овощи и обязательно утром – зарядку. Что с ней было? Как она дошла до этого? Кира Саввична не знала, хорошо это или плохо, что она вышла из длительного оцепенения. Это пугало ее. Кира Саввична была не готова к новой жизни…

В подъезде встретился Петрович, он посторонился, пропуская, и, глядя вниз, поздоровался.

«Боже мой, – подумала Кира Саввична, – неужели человека надо пнуть, чтобы он вел себя по-человечески?»

Дома долго примеряла, перебирала одежду, многое было ей в обтяжку или устаревшее, но все же нашла подходящую кофту да юбку – не длинную до пят, что делало ее похожей на бочку, а чуть ниже колен. Когда подошла к зеркалу, Алексей сказал:

– И туфли наденьте на высоком, а то ходите в каких-то галошах. И держитесь прямо.

Утром, как и решила, сделала зарядку. Выпила стакан сока и на работу.

Еще на подходе к конторе сотрудники, спешащие, как и она, на службу, удивленно таращили глаза – шла не тучная корова, а полная, интересная женщина, что ни говори, а одежда и высокие каблуки – большая подмога для женщины. Но главное – самочувствие. А Кира Саввична чувствовала себя раскрепощенной, раскованной, ощущение внутренней свободы не покидало ее.

Когда Светлана со своей стыдливо-порочной улыбкой попросила ее сделать отчет, а это было обязанностью самой Светланы, Кира Саввична уже хотела, как всегда согласиться, но то ли услышала Алексея, то ли свой внутренний голос: «Скажи этой сучке, пусть сама делает свой отчет».

И Кира Саввична в присутствии всего отдела громко сказала:

– Каждый должен делать свою работу. Если не можешь – уйди. А ко мне больше не лезь.

Светлана онемело постояла, словно дожидаясь, пока покроется краснотой – у нее покраснели даже уши, – и кинулась из отдела.

Вскоре Киру Саввичну вызвали к директору… Молодой мордастый мужчина – почему-то большинство, только выбьется в начальники, сразу полнеют лицом – с любопытством взглянул на Киру Саввичну, предложил сесть и спросил:

– Что с вами, Кира Саввична, у вас дома неприятности?

– Неприятности у меня, скорей, на работе.

– У вас? А вот Светлана Яковлевна жалуется, что вы ей нагрубили.

– Потому что надоело постоянно делать работу за двоих, а получать за одного. Заявление об уходе я напишу сегодня же.

«Молодец! – голос Алексея был удивленно-восхищенный. – Не ожидал. Молодец!»

Директор, заинтересованно разглядывая Киру Саввичну, постучал карандашом по столу:

– Ну зачем же торопиться? Вы же не знаете, зачем я вас позвал. С завтрашнего дня назначаю вас зав. отделом экономики.

«Ни хрена себе!» – воскликнул Алексей.

Светлана гневно вскочила, но директор жестом усадил ее и продолжил:

– Знаний ваших, Кира Саввична, хватало давно, а теперь появился и характер, пора вам занять подобающее место. Вы согласны?