Иногда Карина с папой купаются в озере на песчаной стороне. Озерная вода теплая, зеленовато-желтая. Если присмотреться, можно увидеть, как сквозь песок на дне пробивается и танцует тонкая трава, вся в пузырьках, словно в прозрачных бусинках. А еще там плавает большой черный жук-плавунец. Поймать бы его и посадить в банку с водой! Потом, наглядевшись, отпустить обратно…

Карина примерила бабушкины очки – два соединенных железными колесиками стеклянных кружка. Прямо как велосипед! Посмотришь в них – все расплывается. Удивительно: зачем только бабушка их надевает? Может, ей нравится видеть мир как сквозь толщу воды? Карина видела подводный мир… Однажды папа поплыл к середине озера, а ей захотелось достать белую кувшинку, сомкнувшую в кулачок лепестки. Что там внутри: самый большой пузырек-бусина? Или в кувшинке прячутся детишки черного жука, мелькающего у ног? Карина потянулась к цветку, оступилась, шагнула – и с макушкой ушла куда-то. Тогда и увидела мир под водой – зеленовато-желтый и мутноватый, как в бабушкиных очках. Карине понравилось это странное нездешнее пространство и, пусть в нем совсем не было воздуха, она готова была пробыть там дольше. Но вдруг ее резко выдернули из воды. Вода полилась из носа, изо рта – много, как из чайника, и в переносье больно защемило.

Папа очень сердился. Никогда так сильно не кричал на дочку. Смешной, так и не понял, что она совсем не испугалась… Ну, может, чуть-чуть. Они договорились никому не рассказывать об этом. Карина честно хранила общий секрет, хотя очень хотелось рассказать бабушке о водяном мире и спросить, не видела ли бабушка его сквозь очки?

А вот и папа! Выскочила за ним на крыльцо в тапочках, а он стоит, мнется, виновато отводит глаза:

– Прости, доча! Не могу тебя взять сегодня, на пожар уезжаю. Дня через три за тобой приеду. Лады?

– Ну, лады…

Печально, конечно, но не так чтобы очень. Ведь через три дня он за ней приедет. Папа подхватил на руки, поцеловал и побежал к большой машине, которая ждала его за калиткой. Не хотела плакать, и все равно глазки защипало, надо бы как-нибудь отвлечься, а тут из головы не выходит утреннее видение. Непременно нужно найти маленьких людей с прозрачными крылышками!

Прихватив последнюю оладушку, девочка накинула легкую куртку, сунула ноги в красные резиновые сапожки и выбежала из дома. На крыльце к Карине бросилась Найда – собачий ребенок. Щенок ластился, вилял хвостом и звал играть. Карина подбросила вверх угощение, Найда прыгнула – ам! – и нет оладушки, прыгнула еще раз и лизнула румяную щеку хозяйки.

– Не балуйся, – строго сказала Карина, вытирая ладонью щеку. – Мы должны найти человечков.

Найда вопросительно склонила голову набок и как будто что-то сообразила – весело помчалась за дом, к задней части двора.

Сразу за картофельным огородом, за изгородью из жердей начинается лес – большие белые березы и темно-зеленые сосны. Недавно после дождя бабушка с внучкой собирали здесь грибы с липкими желтыми шляпками.

– Бабушка сказала, чтобы мы за калитку не выходили, – вспомнила Карина. – Но мы ведь за нее и не выйдем, правда?

Пролезла под жердью и поспешила за собакой по тропе, залитой солнцем. Ноги пружинили на дорожке из прелой листвы и хвои, лес расступался, раскрывался с тихим шорохом, шелестом, пел шуршащую песню. О, сколько в нем тайн!

Карина бежала дальше и дальше, потом просто шла, вся – слух и внимание. Глаза в поисках крылатого мальчика успевали обшарить каждый кустик, сердце стучало в унисон – дятлу, где-то выстукивающему в дереве червячков. Найда унеслась вперед, издалека доносился ее звонкий лай…

– Человечек, ау! – закричала Карина. – Выходи, я пришла к тебе!

Может, он под той густой зарослью тальника, похожей на взъерошенную голову великана? Или спрятался за старой березой?

Бедненькая старушка-береза согнулась в три погибели, кора у нее ободранная и сухая. Карина отколупнула – упал кусок. А под ним-то «народу»! Муравьи так и бросились врассыпную, рассыпались, как черный бисер. Карина для них настоящий великан!

– О-хо-хо, хо-хо-хо! У меня огромные руки, у меня огромные ноги! – растопырив пальцы, она грозно надвинулась на бисерный народец. – Что, испугались? Не бойтесь, муравьишки, я пошутила! Я – добрый великан!

Приладила кору обратно к дереву. Наверное, в трудолюбивом царстве под корой постепенно восстановится потревоженный порядок, а потом муравьиные бабушки будут рассказывать муравьиным деткам сказки про великанов…

Карина рассмеялась: далеко ей до великана! Она и в садике-то стоит одна из последних в ряду, когда дети выстраиваются на зарядку. Мама беспокоится, не слишком ли худенькая и низкорослая ее дочь… Делает зарубки на двери, чтобы посмотреть, сколько прибавила девочка этих… сан… сан-ти-метров на линейке. Карина утешает маму: «Я каждый день тренируюсь для сантиметров!» Это нетрудно, нужно только подпрыгнуть и суметь схватиться за высокую крепкую ветку дерева. Ветка влечет вверх, а Карина тянется вниз. Вытягивает тело, чтобы росло. Хотя, если честно, не больно-то хочется ей быть большой. Большим людям необходимо много еды, питья и тепла. На крупном теле морозу разгуляться легче…

Ой! Это что – поляна из сна?! На краю поляны лужайка, покрытая белыми цветами. Вот оно, «сонное» облако, прилегло вздремнуть! Значит, и мальчик где-то здесь.

Сосновая шишка упала прямо на макушку. Не больно, но обидно. Кто кидается? Не человечки ли? Карина долго вглядывалась в спутанные ветви. Ветер чуть-чуть шевелил длинную хвою, сквозь ветки лучилось солнце. Почти у самой кроны виднелась впадинка – похоже, беличье дупло. Кора на стволе рыжая и шершавая, много наростов, ветки тесно сплелись. Нетрудно будет ставить на них ноги, если попробовать взобраться, как по лесенке. Возле дупла широкая развилина, – можно посидеть и рассмотреть лес с высоты. Стоит рискнуть! Вдруг да человечки живут с белкой в дупле.

Скинула сапожки, без них легче лезть… Легче-то легче, да не так просто, как думалось! Хвоя сосны не сильно острая, с еловой не сравнить, но довольно неприятно колет ступни, и дерево высокое. Должно быть, за небо хваталось, подтягивало ствол, чтобы вырос длинным! Сколько ни смотри на дупло, оно все не приближается. Вернее, Карина к нему. Глянула вниз… ой! Все мелкие деревца, кусты уменьшились, красные сапожки стали размером с грибки! Как потом спуститься?

Найда, глупая, лает и бросается на дерево, ветки трясет. Под ногой хрустнул, треснул сучок, сейчас разломится… Недолго свалиться, голову расшибить! Ну их, человечков, раз видят, что Карина взбирается к ним с трудом, и не показываются! Негостеприимные… Села на толстый сук.

Уф-ф, надо передохнуть.

– Найда, хватит лаять!

Не слушается.

– Кому говорю! – бросила в собаку шишкой.

Видны ли отсюда крыши Олома и дом дедушки-бабушки? Забыла в какой стороне деревня, в той или этой? Повертела головой – нет нигде ни домов, ни дымка от уличной печки. Неужели никто не варит обед?

Ну и хорошо, что бабушка не углядит внучку. А то ведь сразу запричитает, закричит: «Куда полезла! Ну-ка, слезай! Хочешь, чтобы у меня остановилось сердце?!»

Да, придется как-то слезать. Ветер подшутил над Кариной, нарочно сорвал давеча шишку и стрельнул по затылку. А она-то поверила, что человечки здесь живут. Успела даже представить, как у них дома, в дупле. Какие у них столики-стулья, кроватки-постельки, и как они вывешивают на ветки одежку, чтобы дождь постирал…

Ногу сюда… вторую туда… крепче держаться за ветки… Лезть вниз гораздо страшнее, чем вверх. Когда же кончится эта долговязая сосна?! Кажется, целый день спускалась. Но вот, наконец, земля. Ура!

– Только тебя не хватало, Найда! Не прыгай на меня, я устала, упаду! Дай лучше сапожок.

Нет, прежде чем обуться, нужно очистить колготки от всех зацепившихся игл, а то станут занозами и не дадут ходить. Потом их не вытащить без бабушки…

Посидела, все-все иголки выдернула, обулась – много ли для отдыха надо? Побежала, раскинув руки крыльями, к «облаку», с размаху врезалась в пышный рой лепестков – а-а-ах! Какой чудный запах! Пахнет вкусным чаем, немножко дедушкиными папиросами и мамиными духами. А чем пахнет небо? Надо было хорошенько принюхаться там, наверху, чем пахнет, кроме сосновой живицы. Сейчас бы взлететь на крыльях вместе с цветами!