Elizabeth Loftus, Katherine Ketcham

WITNESS FOR THE DEFENCE

The accused, the eyewitness, and the expert who puts memory on trial

© Elizabeth Loftus and Katherine Ketcham, 1991

© Сатунин А. С., перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2018

КоЛибри^®

В этой книге собраны наиболее выдающиеся примеры реальных дел, в которых доктор Элизабет Лофтус участвовала в качестве свидетеля-эксперта. Наша цель состоит в том, чтобы, используя эти примеры судебных трагедий, взятые из реальной жизни, познакомить читателей с важной информацией о человеческой психологии в целом и о человеческой памяти в частности.

Мы брали материал из протоколов судебных заседаний, полицейских отчетов, газетных статей и интервью со свидетелями, обвиняемыми, адвокатами и прокурорами, присяжными и членами семей наших героев. Некоторые эпизоды во многом воссозданы с тем, чтобы донести до читателя важные идеи или упростить сюжет, а протоколы судебных заседаний и показания свидетелей местами отредактированы, чтобы сделать материал более понятным и читабельным. Мы решили изменить имена и отличительные характеристики некоторых лиц, чтобы не создавать им проблем в частной жизни, и в этих случаях при первом упоминании человека его имя выделяется курсивом.

Чтобы рассказать вам эти истории, мы сами вынуждены были опираться на воспоминания участников этих драм, а также на наши собственные воспоминания об описываемых событиях. И хотя мы всячески старались исправить очевидно необъективные оценки и приводить лишь известные и бесспорные факты, в этих ретроспективных интерпретациях, конечно, в какой-то мере все равно будут присутствовать искаженные воспоминания.

Увы, из психологических исследований и из опыта написания этой книги мы слишком хорошо знаем, что «память» и «правда» – отнюдь не всегда синонимы.

Я поднимаюсь по узкому проходу, все вокруг отделано деревом, и стук моих каблуков по блестящему полированному полу усиливает ощущение тишины в зале. Секретарь суда, старушка с идеальными кружками розовых румян на щеках, ждет меня. Я поднимаю руку и слушаю, как она произносит заученную фразу:

– Клянетесь ли вы говорить правду, всю правду и ничего кроме правды? И да поможет вам Бог.

Автоматически отвечаю «да». Секретарь отступает, и я делаю несколько шагов до деревянной конторки, всхожу за нее и сажусь лицом к залу суда. Теперь все глаза устремлены на меня.

Адвокат подходит к свидетельской трибуне и кивает мне головой. Он защищает 23-летнего мужчину, обвиняемого в том, что он проник в жилище в районе Ван-Найс, Калифорния, где живут наиболее обеспеченные представители среднего класса, и в том, что застрелил пожилого мужчину.

– Назовите, пожалуйста, ваше имя!

– Меня зовут Элизабет Лофтус.

Я знаю весь распорядок наизусть и по буквам произношу свою фамилию для судебного репортера: «Л-О-Ф-Т-У-С».

– Доктор Лофтус, – говорит адвокат, и его глубокий голос отдается по всему залу суда, как соло баритона в церковном хоре, – пожалуйста, назовите точно вашу профессию и род занятий.

– В настоящее время я профессор психологии в Вашингтонском университете в Сиэтле.

– Не могли бы вы рассказать нам немного о вашем образовании и опыте преподавательской работы?

Следующие десять минут я перечисляю свои профессиональные достижения: степень доктора философии в Стэнфорде, несколько почетных степеней, членство в различных профессиональных ассоциациях, почетные звания, награды и премии, опубликованные книги и статьи. Двенадцать членов жюри присяжных, по-видимому, слегка заскучали – «ладно, ладно, она эксперт, давайте продолжим!».

– Вы когда-нибудь раньше квалифицировались как свидетель-эксперт по опознанию подозреваемых очевидцами? – спрашивает меня адвокат.

– Да, часто, наверное, раз сто.

– В этом штате?

– Да, и во многих других тоже. В общей сложности в тридцати пяти штатах.

– Отлично, – говорит адвокат. Он возвращается к столу защиты и начинает перекладывать бумаги.

Я слышу шарканье ног по деревянным полам – кто-то скрещивает ноги, кто-то кашляет, прочищая горло… Через мгновение эти звуки начинают стихать.

– Доктор Лофтус, позвольте спросить вас, существуют ли общепринятые теории относительно того, как работает память?

– Согласно общепринятым в нашей области теориям, память работает не как видеомагнитофон. Мы не просто записываем событие, а потом воспроизводим его. Это намного более сложный процесс…

Я рассказываю об этапах запоминания, хранения и извлечения информации из памяти, со всеми подробностями, о которых я уже столько раз рассказывала раньше. Прокурор крутит в пальцах карандаш, смотрит на меня, и его хмурое лицо выражает очевидный скепсис. Он надеется найти какой-нибудь разрыв, маленькую дырочку в сплошной ткани моих показаний, которую он мог бы расширить – и начать рвать меня на части.

Почти два часа я рассказываю о том, как работает память и какие она дает сбои. В 11:00 судья объявляет перерыв на 15 минут. Я встаю, спускаюсь по ступенькам, пересекаю зал и выхожу в коридор попить воды и просто сменить обстановку. Когда я прохожу мимо стола защиты, подсудимый поднимает глаза и смотрит прямо на меня. Я вижу мелкие бисеринки пота у него над верхней губой и замечаю, что воротник накрахмаленной рубашки врезается в мягкую плоть его шеи. Он автомеханик, двадцать три года, женат, двое детей, учится в вечерней школе, чтобы получить среднее образование. Готовясь выступать в качестве свидетеля, я прочитала сотни страниц, среди которых нашла кое-какие сведения о личности ответчика. Но иногда лучше не знать слишком много.

Он смотрит на меня с такой надеждой, его страх настолько – почти физически – ощущается в неподвижном воздухе этого зала без окон и без всяких украшений, что меня поражает неуместность этой встречи лицом к лицу. Что я здесь делаю? Что делает психолог-исследователь в суде, представляя факты, взятые из бессчетных научных экспериментов, в надежде убедить людей, что в наших воспоминаниях реальность иногда искажается и что память выдает нам неточные образы прошлого?

Мучаясь этим вопросом, я иду дальше через зал суда, выхожу в коридор и вдруг в мыслях переношусь во времени назад – в 1969 год, к полированному деревянному столу в конференц-зале Вентура-холла в Стэнфордском университете.

Аспирант бубнит о «скоростях распада при восприятии изображений», а я пишу короткое письмо дяде Джо в Питсбург. К тому времени я уже наполовину написала свою докторскую диссертацию на тему «Анализ структурных переменных, затрудняющих решение проблем с компьютеризированным телетайпом»[1] и, говоря по правде, немного заскучала. Между тем в этот самый момент во всех школах в долине Санта-Клара двенадцати- и тринадцатилетние дети садились за компьютеры и пытались решать все более сложные задачи. Я собрала данные, свела ответы в таблицы и сделала предварительные выводы о том, как подростки решают задачи, какие им решать труднее и почему.