Вильям из положения лёжа сел, как он и сидел до, а затем он протянул мне свою загипсованную левую руку.

Я откинула волосы себе за спину, и снова сделала шаг навстречу Магнуссону. Когда я принялась выводить своё имя на всё ещё белоснежном гипсе, то тот вновь заговорил:

— На самом деле, я пришёл к тебе домой не только ради автографа, — серьёзность голоса Вильяма заставила меня напрячься. — То, что было в столовой, не осталось бесследным.

Я отвела взгляд от гипса Магнуссона, и сразу же встретилась с его неописуемо тёмно-карими глазами. Что же могло такое случиться, что Вильям превратился из весёлого парня, в моментально серьёзного типа?

Нахмурившись, я надела колпачок на фломастер.

— Ну и что Крис мне сделает?

— Не Крис, — из-за этих слов я нахмурилась ещё больше. Неужели всё-таки полиция? — А Ибен. Когда она узнала обо всём том, что случилось в столовой, то она пришла просто в лютую ярость. Должно быть, Ибен уже всем заявила, что опозорит тебя так, как ещё не слышал Хартвиг Ниссен.

Я фыркнула.

— Что она вообще может сделать?

— Всё, — сразу же ответил Вильям, а затем вновь попытался заключить меня в объятья.

Я сделала ещё один шаг назад… Чёрт, да мне просто не хотелось, чтобы в комнату зашла моя мама и застукала меня обнимающийся с Вильямом.

— О, это что YAMAHA C-70? — оживлённо спросил Магнуссон и подскочив с моей кровати, полез за гитарой на моём шкафу.

— Вроде да… я не помню точного названия, — призналась я, наблюдая за тем, как Вильям сдувает с гитары пыль.

— Ты играешь? Не знал, — шатен опять сел на мою кровать, и сделав быстрые движения рукой, вновь позволил моей старушке-гитаре сделать вдох жизни.

— Я играла когда-то давно… Знаешь, я занималась гитарой в тот период, когда родители записывают в разные секции, чтобы найти для ребёнка «то самое». М-м-мм, гитара не оказалась для меня «тем самым». Сейчас я даже простые аккорды не вспомню, вот так вот, — я села рядом с Вильямом. — И я так поняла, что из нас двоих, играешь здесь лишь ты один.

— М-м-мм, да, но не девушкам, — как-то нехотя проговорил Магнуссон, и я невольно бросила взгляд на своё имя на его гипсе. — Могу сделать исключение за небольшую цену.

Глаза у Вильяма вновь искренне заблестели, что ему невозможно было отказать — ну просто невозможно. Передо мной словно повесили табличку «не говорить нет». Не знаю, какая у него цена на уме, но кажется, я готова взять кредит.

Не отрывая от шатена глаз, я медленно кивнула ему. Гм, ещё бы я отказалась от песни в исполнении Магнуссона: вы с ума сошли что-ли?

Вильям сел поудобнее, и мою комнату залило приятное звучание гитары, а затем и его звучного голоса:

Пусть эти слова будут первыми,

Что ты услышишь.

Мир ярче чем Солнце

Теперь, когда ты здесь, рядом со мной.

Твоим глазам понадобится время, чтобы привыкнуть

К тому потрясающему свету, что окружает нас.

Я отдам тебе всё, что имею.

Я научу тебя всему, что умею.

Обещаю, я всё сделаю правильно.

Я всегда буду рядом,

Но со временем научусь отпускать тебя.

Обещаю, я всё сделаю правильно.

Я сделаю мягким каждое лезвие.

Я покажу тебе мир самым прекрасным.

И я всё сделаю правильно.

С каждым стуком сердца,

я буду защищать тебя до последнего вздоха.

Я всё сделаю правильно.

Ты любима.

Тебя любят больше, чем ты думаешь.

Я отдам тебе всю свою жизнь,

Чтобы доказать тебе это.

Я буду для тебя тем, кем ты захочешь.

Прошу быть верной лишь…

Однако, твоё сердечко слишком маленькое, чтобы осознать

Тот невообразимый свет, что наполняет тебя.

Взгляд Вильяма метнулся с гитары прямо на меня — и в эту же секунду меня насковзь прошибло какой-то необычайной обволакивающей энергией. Воздух будто бы затрещал, и мне захотелось, чтобы это мгновение длилось вечно, если не длиною в целую жизнь.

Я отдам тебе всё, что имею.

Я научу тебя всему, что умею.

Обещаю, я всё сделаю правильно.

Я всегда буду рядом,

Но со временем научусь тебя отпускать.

Обещаю, я всё сделаю правильно.

Перестрою небо,

Кину звёзды к твоим ногам.

Сделаю всё, лишь бы

касаться волос твоих цветом в осень.

Обещаю, я всё сделаю правильно.

Я смягчу каждое твоё падение.

Покажу мир в его лучшем обличье.

Обещаю, я всё сделаю правильно.

С каждым сердцебиением,

С каждым моментом проведённым с тобой.

Комментарий к Глава 11. conversation / разговор

Эта глава далась мне сложнее всех. Не знаю почему - может настроя не было и всему виной ужасная погода, или же всё дело в том, что я потратила вдохновение.

Так много читателей, спасибо всем!❤

========== Глава 12. dark / темнота ==========

Лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца.

Они там и умерли.

М. Ю. Лермонтов. «Герой нашего времени»

— 12 —

19 декабря. Вторник. Осло.

Я давно не спала так хорошо, как сегодня.

Заправляя кровать, я обнаружила, что моя комната до сих пор пахнет парфюмом Магнуссона. Как я вообще смогла отпустить его домой? Спрятала бы его где-нибудь в шкафу, да и был бы он только моим.

Закончив с кроватью, я заметила у двери свою гитару. Тёмные волосы, карие глаза, тёплые руки, звучание прекрасной мелодии и потрясающие слова песни — всё это обрушилось на меня ярким воспоминанием. От переполнения эмоций, я невольно взвизгнула и начала улыбаться в пустоту.

Погода всё ещё облачная, но внутри меня всё светилась ярким солнечным светом.

Я направилась в ванную комнату: умылась, почистила зубы, помыла голову, и достав косметичку с нижней полки, принялась наносить лёгкий макияж… Сама не знаю как, но в конце, мои руки потянулись к едва-ли розоватой помаде.

Когда я закончила большую часть сборов, то почему-то ещё долго не могла оторвать взгляда от зеркала. Я приглядывалась к каждой детали: от осыпавшихся теней под глазами и до того, как сидят на мне джинсы.

Распустив свои рыжеватые волосы, я надела белую, полупрозрачную блузку, под которую предварительно поддела тоненькую маечку на брительках. Я не хотела выглядить пошло — я хотела выглядеть изящно.

Быстро спустившись вниз, я застала уже одетую маму.

— Доброе утро… — долго оглядывая меня и мою одежду, произнесла мама.

— Очень доброе! — произнесла я, и направилась к утреннему столу, где меня уже ждал горячий кофе и аппетитный сэндвич с вечиной.

Я плюхнулась на стул и принялась поедать свой завтрак.

Мама подошла к столешнице, и сщурив глаза, принялась говорить на ожидаемую для меня тему:

— Выглядишь просто безупречно, Эва. Это всё ради Вильяма или есть другой какой повод?

На какой-то момент я перестала жевать, а затем, медленно кивнув, я продолжила приём пищи.

— Он очень хороший парень, — отозвалась мама, и я бросила на неё благодарный взгляд. — Серьёзно говорю: Вильям внимательный, с чувством юмора, да и к тому же… я слышала как он хорошо поёт.

Я покраснела.

— Поёт он чудесно, — наконец подала голос я, и мама вскинула свои руки.

— Поёт Вильям просто волшебно! — исправила меня та, а затем вернула руки в прежнее положение. — На самом то деле, Эва, тебя сплошь и рядом окружают симпатичные мальчишки. Это и минус, и плюс одновременно. Из минусов, например, так это то, что нужно всегда выглядеть на все сто.

Я невольно засмеялась такому утверждению, ведь мама была права, как никогда раньше.

— Ну что ты смеёшься, милая? Тут задуматься надо. Вообще, сначала я была уверена, что этот твой кудрявый Юнас — бог Хартвиг Ниссен. Затем к нам взошёл настоящий Аполлон — Кристофер Шистад… А теперь и Вильям Магнуссон. Эва, откуда вообще в Хартвиг Ниссен берутся такие модели, м?

— Совсем обнаглели, — покачав головой, отшутилась я, а затем отставила от себя пустую тарелку.

Я встала из-за стола, и вместе с мамой направилась в коридор. Одеваясь в уличную одежду, мама продолжила свои рассуждения: