-И не смей противиться меня.

Такие мелкие ужимки пирату не нравились.

Оливер тихо извинился и без лишних слов принялся распускать завязки на штанах мужчины, который сразу же отпустил его волосы и расслабился.

Справившись с завязками, Оливер приспустил штаны обнажая плоть его «хозяина». Его член не стоял, но уже наливался кровью, пирата заводила покорность жертвы. Стараясь не думать о том насколько унизительно его положение, насколько низко он пал, цепляясь за шансы выжить, он взял рукой член пирата и начал дрочить.

-Руку-то оближи, — выдохнул Роджер. — Как будто первый раз член держишь.

Еще раз извинившись Оливер облизал свою ладонь и продолжил, иногда поднимая взгляд на пирата, который своих глаз просто-напросто не отводил.

Не зная, что делать, Оливер просто водил рукой вверх-вниз ожидая, что этого будет достаточно. Но когда на затылок опустилась ладонь и настойчиво, но не грубо, надавила, он вынужден был повиноваться. Стараясь абстрагироваться от происходящего, Оливер вспоминал как дома ему это делали девицы и старался повторить по памяти. И, кажется, у него получалось неплохо, — Роджер откровенно наслаждался процессом, иногда постанывая, но в основном он просто шумно дышал.

Продолжалось это долго. Пока пирату наконец не надоело и он не перенял инициативу. К счастью Оливера он не стал хватать своего пленника за затылок и трахать в горло, он просто накрыл его руку своей и помог довести себя до оргазма.

-Довольно посредственно, даже для первого раза, — с язвительной улыбкой проговорил мужчина, выравнивая свое дыхание. — А теперь слижи все.

Он кивнул на сперму на их руках. К счастью Оливера, она больше никуда не попала и не запачкала какие-нибудь особо любимые штаны Капитана. Слизывая жидкость, юноша не понимал от чего его тошнит больше, от унижения, от запаха, или от того, что жидкость была горячей. На вкус она не напоминала ничего и была в принципе не омерзительной, но с каждым вдохом приходилось подавлять рвотные позывы.

-Умничка. — Почти ласково сказал Роджер, когда Оливер особо тщательно вылизывал его пальцы, обсасывая каждый.

-А теперь спать. Завтра тебе поблажек, в виде целого дня отдыха, никто не даст.

Когда пират разговаривал без злобы и угроз его голос звучал особенно завораживающе, будто тяжелые волны бьются об скалы стараясь перекричать раскаты грома. К удивлению Оливера, мужчина встал, и подняв его на руки, отнес на постель.

-Я запачкал простыни кровью…

-Я видел. Отстираешь.

Роджер развернулся и пошел к двери, попутно завязывая шнурки на штанах.

Сумерки постепенно сгущались и Оливер решил, что ему действительно пора лечь спать. Сон не шел, рана ныла, а на палубе кипела жизнь. Было слышно, как сквернословят матросы, но не ругаются, как они ходят туда-сюда и что-то делают. И где-то вдалеке, на грани слышимости, Оливер слышал раскатистый голос Роджера. Он удивлял. Его голос едва ли можно было назвать низким, но нотки урчания и клокотания заставляли дрожать от мурашек, бегающих по спине.

Он не слышал как глубокой ночью Роджер вернулся в каюту. Не почувствовал как он лег рядом, это же была его постель.

Зато утром.

-Красавица, подъем! — Его разбудили грубым пинком в зад. Спасибо, что не сапогом по голове. — Если ты в ближайшие минуты не встанешь и не оденешься, то пойдешь драить палубу голышом!

Настроение у Капитана было хорошим, кажется. По крайней мере он не скупился на шутки и шлепки по заднице, пока многострадальный Оливер одевался.

Весь оставшийся день он только и делал, что терпел точно такие же шутки и шлепки от других пиратов, но пугали они гораздо сильнее. Под вечер Оливер буквально чувствовал, как желудок переваривает позвоночник и все органы что нашел по пути. Правда, терпеть приходилось не только голод.

-Мое имя Вильям, Капитан велел мне возиться с тобой.

На удивление Вильям не был стереотипным пиратом. Это был молодой мужчина, лет двадцати семи, опрятный, чистый, с приятной улыбкой которая демонстрировала, пусть не белые, но все же не гнилые зубы. Он познакомил Оливера с коком, доходчиво объяснил, чего делать на корабле нельзя, и прочие жизненно важные детали.

Рассказал, о том, что любой желающий матрос может едва ли не каждый день проходить осмотр у доктора, мыться, и в общем-то, каждый из команды, кто хотел вести не разрушающий тело образ жизни, — мог себе это позволить, потому что все условия для этого были созданы.

-Так же на корабле действует сухой закон. Если кто-нибудь увидит как ты лакаешь грог, или тем более ром, тебя без предупреждения выбросят за борт.

-Сухой закон? — Оливер не поверил своим ушам. На английских кораблях не было сухого закона, и никогда об этом речь не заходила.

-На всех пиратских кораблях действует сухой закон, — Уильям пожал плечами. Для него это было ежедневной рутиной. Каждый день рисковать своей жизнью, чтобы по итогу напиваться, дай бог, раз в месяц в каком-нибудь порту на краю света, какого-нибудь отвратного пойла, с какими-нибудь дешевыми девицами.

-И запомни. Кто не работает, — тот не ест.

С этими словами матрос хлопнул Оливера по плечу и ушел заниматься своими делами.

Есть хотелось до чертиков, если честно. После целого дня непрекращающейся физической работы он хотел только есть и спать. С этими мыслями он подошел к борту и облокотился на него.

-Красиво? — Словно из ниоткуда рядом появился Роджер.

-Я никогда особо не любил море. На службу пошел лишь потому что хорошо платили. Кто же знал что все так обернется, — Оливер не подал виду что испугался. Хотя присутствие этого пирата он и находил приятным, но оно все же было пугающим, он еще не забыл как этот же человек за доли секунды обездвижил его и уткнул лицом в палубу.

-Думаю, если привыкнешь к работе, то скоро поймешь что попал не на самый плохой корабль в этом море. — Роджер с любовью погладил фальшборт, на который опирался. Взгляд его потеплел, а голос стал еще более мурлыкающим чем обычно.

-А ты очень любишь, — констатировал Оливер.

Капитан заглянул в глаза своего пленника и засмеялся.

-Каждый на этом корабле любит наш промысел. Равнодушных нет, — он развернулся и оперся на локти. — Раздражает только писанина судовая. Но я и Змей единственные кто обучен грамоте на корабле. А он этим заниматься отказывается.

Голос его из веселого стал усталым и в подтверждение своим словам он потер уставшие, несколько покрасневшие глаза.

-А еще и ранение это. Спасибо за это, конечно.

Оливер не весело улыбнулся.

-Я умею и писать и читать. И даже считать. И сам не верю что говорю это, но может быть я мог бы помочь?

Капитан недоверчиво покосился на него, поднимая одну бровь вверх.

-Пойдем.

Он взял Оливера за запястье и повел в свою каюту. Там он усадил его за свой стол на стул, дал какие-то бумаги с выписками и принадлежности для письма.

-Под каждым перечеркнутым именем надо посчитать сумму всех доходов и расходов.

-Что? Зачем это? — Юноша забегал глазами по листам.

-Имена погибших за последнее плавание. Отправим семьям, если таковые есть, компенсацию. Надо заходить в порт, сбыть добычу, починиться, пополнить запасы еды и воды.

Роджер говорил это и чувствовал как у него от каждого слова голова болит все сильнее и сильнее. Это было самым ненавистным в его ремесле, — подсчеты.

-Компенсация… Никогда не слышал об этом. Знаете, Капитан, а ведь ни на английских, не на французских судах нет сухого закона. — Говорить и одновременно считать Оливеру не составляло труда. Он, может, не был достаточно сильным для того, чтобы целый день ворочать канаты, ядра и прочие «радости» моряка, зато был достаточно умным чтобы ухватиться за не иллюзорный шанс оградить себя от физической работы.

-Мы так же выплачиваем компенсации каждому покалечившемуся члену команды. А если он захотел оставить ремесло и уйти на отдых, то компенсация довольно приличная.

-Пиратский кодекс?

-Причем здесь он. — Мужчина фыркнул. — Мы — члены одной команды. Каждый из нас, в той или иной мере, в ответе за товарища. А я — в ответе за всех, потому что они выбрали меня своим капитаном, доверили свои судьбы и жизни в мои руки. Выплаты пострадавшим товарищам и их семьям, — традиция старше меня.