Его острые выдающиеся черты лица, высокий рост невольно пробудили зависть в Мине, когда он увидел его рядом с младшим. Они хорошо смотрелись.

Даже издалека Юнги мог заметить румянец на щеках Чимина, что говорит о том, что младший пил. Мин знал, насколько у Чимина плохи дела с алкоголем. И Мин прекрасно знал об этой соблазнительной манере брюнета улыбаться своими пухлыми покрасневшими губами и о прищуренном взгляде под влиянием выпивки.

Алкоголь делал Чимина совершенно бесстыдным. Он запросто заманит за собой любого парня, которого пожелает, Юнги как никто другой знал это.

— Эй, Юнги, ты слушаешь?

Голос Намджуна заставил его оторвать взгляд от пары, которая направлялась в противоположном направлении, и Юнги старался игнорировать возникшие непривычные эмоции.

Он правда старался игнорировать, но, несмотря на это, чувство никак не покидало его полностью. Мысли всплывали в его голове каждый раз, когда он закрывал глаза, чтобы заснуть. Образ задыхающегося Чимина, его чёрные пряди, запутавшиеся в белых простынях, как он извивался в руках Юнги. Это не выходило из головы Юнги и очень раздражало.

Юнги не был счастлив.

А потом 16/07/08 наступила годовщина её смерти.

Несмотря на уверенность Юнги в том, что он смог забыть это, воспоминания вновь настигают его.

Это прошлое всегда возвращалось к нему, оно преследовало его, напоминая о том, что он был человеком, не заслуживающим никакой любви.

Суран была первой причиной, по которой он взял в руки ручку и блокнот, чтобы наконец начать писать. Но она ушла так рано, и с тех пор Юнги находился на грани между мечтой и провалом.

Поэтому Юнги и сам не знал, по какой причине он пришёл в тот вечер к Чимину, но он чувствовал себя так плохо, так потеряно, что, наверное, невольно тянулся к чему-то светлому, искал что-то в самом добром человеке, которого он когда-либо встречал. В Пак Чимине.

Быть может, в глубине души Юнги просто понимал, что Чимин никогда не отвергнет его, никогда не откажет, как бы жестоко Мин себя не повёл. И это пробуждало в нём желание.

Но если Юнги копнёт ещё глубже в своё сердце, тогда, возможно, он поймёт, что дело не только в этом. В том, что Чимин искренне верит в него и в его музыку. В том, как Чимин заверял старшего, что его песни красивы, что это вовсе не мусор. Как Чимин держался за него, будто Юнги был самым ценным созданием на свете.

Также Юнги прекрасно запомнил, как Чимин в тот вечер гулял с другим парнем, и картина перед глазами заставляла кровь закипать.

В ту ночь Мин сорвался и выплеснул всю свою злость на ни в чём не повинного парня.

Находясь рядом с младшим, Юн испытывал столько эмоций сразу, что это не на шутку пугало его. Он никогда не испытывал подобного раньше, и уж тем более никто не принимал его за того, кто он есть. Чёртов трус, который использовал секс как оправдание, чтобы убежать от проблем и скрыть свои настоящие чувства.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что Хосок был так зол на него за то, как он поступил с его лучшим другом. Юнги знал, что подобное произойдёт рано или поздно, как только он начал «баловать» себя Чимином, как если бы парень чем-то самим собой разумеющимся.

Но чего он точно не ожидал, так это того, что причина, по которой Пак позволял старшему всё: разрешал спать с ним, ни в чём не отказывал и поддерживал его — потому что любил.

Любил такого отвратительного человека, как Мин Юнги.

Как кто-то может быть настолько глупым? Юнги отказывается верить в это, но все факты говорят об обратном.

Юнги так и не смог уснуть той ночью, после встречи с Хосоком и его слов о том, что нужно оборвать все связи с брюнетом.

Юнги не смог уснуть не только в эту ночь, но и последующие было не легче.

Лето окончательно подошло к концу, и серые тучи всё чаще закрывали собой ясное небо.

***

Чимин любит зиму.

Ненавидит лето.

Но прямо сейчас ему плевать.

В порыве эмоций он рассказал об всём Хосоку, получив от старшего поддержку, крепкие успокаивающие объятия и попытки хоть как-то остановить икоту младшего.

Хосок выслушивал каждый всхлип, видел каждую уродливую слезу, стекающую по лицу младшего, и Чимин в этот момент так сильно был благодарен, что у него есть такой друг, который не отвернулся от него и поддержал в этот трудный момент.

Но Хосок не был единственным, кто заметил смену его настроения.

Джебом сразу заметил покрасневшие глаза и потухший взгляд друга. А ещё Чимин опоздал на лекцию. Это произошло впервые.

Он столько раз хотел спросить о причине изменения настроения Пака. Парень всегда был таким ярким и веселым человеком, что вообще могло сделать его таким потерянным, с глазами вечно на мокром месте и отсутствующим взглядом, молча направленным в окно?

Джебом предположил, что, может быть, это связано с изменениями в погоде? Кто, в конце концов, любил зиму? Но Чимин любил.

Джебом держался рядом с брюнетом, который стал более забывчивым, менее разговорчивым, и даже обычно интересующие его новости о новых научных исследованиях не вызывали у него и капли интереса.

Не в силах больше наблюдать как Чимин перестал нормально питаться и, судя по синякам под глазами, спать, Джебом решает, что нужно что-то делать.

Как друг, он очень беспокоится за Чимина, и считает, что ждать, пока Пак сам откроется ему — не вариант.

— Джебом, не голоден я-

— Меня не волнует, Чимин. Мы не уйдём, пока ты не доешь это, — говорит Джебом, взглядом указывая на тарелку с едой, которую он заказал для младшего. Он едва вытащил Пака из кампуса в ближайшее кафе, чтобы заставить его съесть хоть что-то.

— Это просто суп, даже если ты не хочешь есть, выпей бульон, это не займет много времени, — парень игнорирует хмурое лицо донсена, когда тот принимается за еду.

Пересилив себя, Чимин решает поесть хоть немного. Он чувствует себя неловко, когда на него так смотрят.

— Тебе не нужно было вытаскивать меня, я мог бы есть и дома-

— Да? И что на этот раз? Снова ничего? Кого ты обманываешь, Пак Чимин, у тебя это ужасно выходит. Ты от усталости чуть с лестницы не свалился этим утром.

— Это из-за-

— Чимин, — младший замолкает, — Просто ешь.

Джебом звучит достаточно строго, чтобы заставить Чимина подчиниться. Всё сказанное им ранее верно, Чимин правда плохой лжец.

Сколько бы Чимин не говорил себе, что это его собственный выбор, его сердце всё ещё не может принять тот факт, что он больше никогда не увидит Юнги. Ни разу.

Одна простая мысль, мелькнувшая в его голове, тут же делает пищу горькой, будто гнилой, и его снова начинает тошнить, поэтому он откладывает ложку и решает, что половины порции было достаточно. Лучше, чем ничего.

Джебом смотрит на то, как сильно опущена голова Чимина, как подрагивают его плечи. Парень изо всех сил притворяется, что не видит, как Чимин сжимает ладони до тех пор, пока они не станут болезненно белыми.

Дже инстинктивно опускает ложку в суп и осторожно приближается, не желая напугать младшего, аккуратно кладя руку поверх его.

Как и ожидалось, Пак вздрогнул, но в конечном итоге успокоился, позволяя другу продолжить.

— Знаешь, если когда-нибудь тебе захочется поговорить, я здесь. Уверен, у тебя есть и другие друзья, но просто знай, что моё плечо всегда в твоем распоряжении, если тебе захочется поплакать. В любое время.

Джебом шепчет тихо, но Чимин всё равно слышит каждое слово, несмотря на окружающий их шум в помещении.

Чимин не знает почему, но добрые слова мужчины, сидящего перед ним, его руки поверх его, вызывают новый поток слёз. Пак сдерживается, но ему так тяжело, он чувствует такую вину за то, что заставляет людей вокруг беспокоиться за него.

И Джебом даже не думает жаловаться, когда отчаянный всхлип срывается с губ младшего, не говорит ничего, когда парень начинает громко плакать прямо в помещении, задыхаясь собственным рыданием, тем самым привлекая внимание окружающих. Он просто позволяет Чимину плакать, держа его за руку.