Руперт уперся в матрас лбом.

– Ты, наверное, меня полным идиотом считаешь, – приподнял руки Руп, глухо говоря все в матрас.

Дэни поняла, что уголки губ сами собой поползли вверх. Она протянула руку, касаясь темных волос на макушке Руперта. Он тут же напрягся, но расслабился, стоило ей несколько раз пройтись пальцами по его голове почти невесомыми касаниями.

– Идиот и есть, – мягко выдохнула Дэни.

Руперт приподнял голову, и вампирша медленно убрала руку, наблюдая за игрой эмоций на его лице. Глупо, но ей почему-то стало приятно после его слов. Неужели он ревновал? Так могут ли быть правдой его слова о чувствах? Прошло уже достаточно времени после попытки Дэни избавить его от ее влияния. Должно было сработать, но по взгляду Рупа сложно было поверить, что она вообще совершала эту попытку.

Внутри поднялось какое-то странное ощущение. Руперт все время выбивал ее из колеи, поскольку Дэни и самой себе боялась признаться, что желала с ним чего-то большего, нежели отчужденных встреч раз в несколько лет. Руп все время был ее слабым местом. Уже больше трех лет. С самой первой их встречи. Только теперь, похоже, Дэни окончательно лишилась рассудка, поскольку в голове не замолкал навязчивый голос, требующий, чтобы она разобралась в самой себе и в Рупе раз и навсегда. А что, если у них и правда был шанс создать большее, чем она даже мечтала? Этернель и человек не могут быть вместе, но что если забыть об этом хотя бы на пару лет? Десятилетие? Разве стоило противиться тому, чего оба так отчаянно желали? С каждым мгновением, проведенным вместе с Рупертом, ее желание попробовать лишь усиливалось. Если он действительно сказал тогда то, что чувствовал...

– Руп, – начала Дэни и сама не узнала свой голос. В нем появились необычные для нее хриплые нотки, – ты сыграл нечестно, но я исполню твое желание, если ты исполнишь мое, – Дэни сглотнула подступивший к горлу ком. – Поцелуй меня.

Его глаза слегка расширились. Парень явно не ожидал такого поворота событий. На секунду он отвел взгляд, хотел было что-то ответить, но тут же захлопнул рот. Губы внезапно пересохли, и Руперт облизал их.

Странно, отчего в груди вдруг зародилось волнение, а сердце учащенно забилось внутри. Ведь тогда у той приятной английской старушки, он поцеловал Дэни, долго не раздумывая, а просто желая показать, что ни в коей мере не лгал ни о чем. Лишь хотел вложить все чувства. Сам, без ее разрешения. А сейчас, когда она вот так пристально смотрела на него, внутри все переворачивалось в волнении и щемящем сердце… счастье? Они оба хотели этого в данный момент жизни, никто не умирал, не был погружен во внутренние противоречия, и не было никого вокруг. Только они двое.

Руп коротко кивнул, впрочем, еле заметно, боясь прогнать странную силу, что возникала, когда студент смотрел в глаза этернель. Невозможность оторваться от волшебной сияющей пыльцы, медленно переливающейся в радужках девушки. Казалось, и Дэни, и Руперт боятся хоть одним резким движением прервать этот момент, стянувшийся тугой пружиной.

Руп тихо потянулся, нежно погладив и положив ладонь на щеку Дэни, а потом привстал и склонился к ней. Сперва посмотрев на нее долгим взглядом, он легким касанием накрыл мягкие губы, чуть погодя прижимаясь уже сильнее и более уверенно. Она отвечала, раскрываясь навстречу. Пальцы потерялись в ее светлых шелковистых волосах, а на шею в томительном жесте легла женская ладонь. Теплая, мягкая. Желанная. Дурацкие мысли улетучились, Фиррор на время пропали из его сознания, и Сэм, и Джимм, и переживания оттого, что они так и не взяли трубку телефона. Был только этот момент и Дэни.

Поглощенная поцелуем, нежными и столь томительными касаниями его губ и языка, Дэни не сразу поняла, что Руперт больше не стоял возле кровати, а опустился на матрас рядом с ней. Может, она сама потянула его ближе, может, он почувствовал эту потребность, для Дэни это не имело значения. Главное – он был рядом. Она опустила все стены, которые выстраивала вокруг себя эти годы. Ей лишь хотелось, чтобы этот поцелуй никогда не кончался. В мыслях пронеслись воспоминания того, как она спровоцировала Рупа в машине, как сладки были его поцелуи и прикосновения. Потом были смутные образы в клетке, от которых до сих пор ее пробирала дрожь. Но теперь все было иначе. Она знала, что Руп действует по своей воле. Дэни больше не могла ему ничего приказать, поэтому наслаждалась тем, что он сам ей дарил.

– Руп, – прошептала она в его губы, когда он на мгновение оторвался от нее. Руперт нависал над ней, одной рукой обвив талию, а другой запутавшись в ее волосах. Она провела по его шее кончиками пальцев и заметила, как дернулся кадык, когда Руп сглотнул. Они оба тяжело дышали. – Руп, я... – Дэни на мгновение закрыла глаза. – Там, в клетке, Лука пытался меня изнасиловать, – тело Рупа вдруг застыло, а челюсти сжались. Дэни накрыла ладонью его щеку. – Тогда мне стало по-настоящему страшно. А тебя я не боюсь, – просто сказала она. – П... – Дэни зажмурилась, чувствуя, как к глазам вновь подступали слезы, – П-помоги мне забыть его, Руп. Пожалуйста, – едва слышно произнесла она. – Прошу.

Внутри у Руперта черной бурей клокотала злоба, настоящая, всеобъемлющая. Твари. Уроды. Сволочи. Мрази. Ублюдки. Он мог бы подбирать сотни красочных эпитетов бесконечно. Ему хотелось, чтобы этих чертовых садистов не было вовсе. Руперт надеялся, что они все передохли. Был бы бесконечно рад их мукам. Особенно сейчас, видя сколько боли скопилось в глазах самой дорогой в жизни девушки, как болезненно впивались ее пальцы в его тело только от одних воспоминаний. Ему хотелось мстить. Жестоко и кроваво. Этернели этого заслужили.

«Дэни. Господи».

– Люблю тебя, мое ночное солнце, – Руп крепко обнял девушку, пытаясь поделиться всем теплом, что испытывал, просто находясь с ней рядом. – Я не позволю никому тебя обижать, чего бы мне это не стоило, – шептал он тихо ей на ухо.

Руперт коснулся губами ее мочки, прошелся легкими поцелуями к подбородку, а потом заглянул в волшебные омуты глаз, заключая лицо в ладонях.

– Все будет хорошо, – уверенно и твердо сказал он, тут же накрыв ее губы глубоким поцелуем. Хотелось забрать всю боль и страхи, выкинуть к чертовой матери все перенесенные ужасы, но как? Как он мог заставить исчезнуть эти пугающие призраки воспоминаний из ее взгляда? Руперт не знал.

Его она не боялась.

Это было...

Словно пропасть, в которую хочется упасть. Потеряв счет секундам, оставив безразличие к внешнему миру и проблемам, уходя с головой в одно лишь пульсирующее желание. Любить. По-настоящему, без дурацкой отстраненности и стремления утолить банальный плотский голод. Не пытаться вбить в голову, заставить себя верить в несуществующие чувства, а дать волю настоящим, стать собой. И только с ней.

Бархатная светлая кожа, которой вечно хотелось касаться губами, припадать поцелуем, вдыхать аромат и ощущать, как изящные руки медленно скользят по спине. Свитер и футболка нещадно мешали, давили, потому нашли прекрасное место на спинке кровати, давая возможность коже дышать и чувствовать теплые касания. Руперт осторожно прошелся пальцами по ее ключице к плечу, освобождая от ленты, на которой держалось платье, и повторяя путь поцелуями, а затем вернулся к жарким губам, положив руку ей на шею и притягивая ближе. Воздуха в легких становилось все меньше, но ему было плевать на этот пустяк. Он оторвался от нее, чтобы совсем не задохнуться, ощущая на себе такое же тяжелое дыхание и заглядывая в глаза Дэни. Оба понимали, что начатого не остановить и не боялись, посылая откровенные, ничем не прикрытые взгляды, полные желания чувствовать друг друга, слышать биение сердца и открывать душу.

Снова дорожка из поцелуев и впивающиеся в кожу пальцы, трепет дыхания, когда Руперт медленно приспустил верх платья, обнажая аккуратные груди. Дэни шумно втянула носом воздух. Руп поднял взгляд на ее лицо, он плохо видел в окружавшем их полумраке, но, наверное, щеки девушки раскраснелись. Он втянул ртом тугую вершину соска, прошелся по ней языком, позволил себе ласкать ее, слыша, как учащается дыхание Дэни. Кружащие голову вздохи, туманили сознание, мутили рассудок и только сильнее распаляли желание. Он оторвался от нее, накрыл ладонями обе груди и вновь потянулся вверх, чтобы словить губами ее дыхание.