– Надо же, ты – настоящий зверь, – устало проговорила Орифия, вмиг побледневшая после укуса.
– Прости.
Она помотала головой.
– Не время. Потом вымолишь свои извинения. Пора приступать. Это тебе, – из заднего кармана джинсов Орифия достала какой-то свернутый, давно пожелтевший лист бумаги.
Только сейчас Курт по-настоящему оглядел несвойственную главе Сшиллс одежду. Последние десятилетия он видел лишь платья, туники, полупрозрачные халаты, поэтому простые джинсы, майка и спортивная кофта на молнии резали его взор.
Необычно.
Орифия без всякого сожаления вытерла рукавом кровоподтеки там, где недавно впивались его клыки. Ранки быстро затянулись. Уж в чем она никому не уступала, так это в регенерации. Бейн слегка ухмыльнулся и развернул поданный ему лист.
Там, мелкими аккуратными иероглифами японской хираганы2, были выведены словарные формы заклинаний, выливающиеся в одну формулу целого обряда. Дураки Сайго даже не думали шифровать свои знания или хотя бы писать все на кандзи3, где Курт спокойно мог сломать голову.
«Разрыв связывающей нити» – гласили иероглифы наверху страницы.
– Ma fée, – печально выдохнул он, после того как все прочел, – обряд – самоубийство. Это другая магия, и у меня не хватит сил…еще и живой катализатор нужен. Полукровка не сойдет за него. Он почти сдох. Я вижу сотни мелких духов, ожидающих его смерти.
Маг серьезно посмотрел на возлюбленную. Орифия в упор смотрела на Курта, всем своим видом демонстрируя решимость. И до него вдруг дошло, к чему этот проникновенный взгляд.
– Только не говори…
– Воспользуйся мной, – Орифия не просила, не умоляла, а именно приказывала.
«Неужели глава политиканов настолько пропиталась отчаянием? Только из-за меня?» – этернель сжал челюсти и уверенно мотнул головой, отказываясь принимать ее идею.
Рифи может умереть, если он хоть что-то сделает не так. А тогда к чему ему будет нужна жизнь?
Нет, лидер Сшиллс не должна так поступать, это не выгодно и идет вразрез с их понятиями. Он не узнавал свою фею. Видимо, все происходящее отключило в ней здравый смысл. Дура.
– Ты ВОСПОЛЬЗУЕШЬСЯ мной, – снова давящие слова.
Курта бесило это, он ненавидел, когда она делала его послушным. Единственная вампирша, способная подчинять себе других, даже не пробивных на влияние вудистов. Иногда ему начинало казаться, что Орифия по-настоящему способна абсолютно на все, будто именно она создана для того, чтобы править кровными братьями и сестрами. Сила ее ужасающе непостижима.
Однако о своем дитя она так и не знала.
– Да, – губы сами зашевелились, больше неподвластные его воле, – будешь катализатором.
Она умрет. Рифи разъест чужеродная магия.
«Что делать?»
– Начинай, Курт.
– Да. Серебряное лезвие?
Снова она потянулась к карману и достала плоское короткое лезвие, испещренное письменами ушедших Сайго. Демоны, где Рифи его достала? Есть ли то, чего эта женщина может не знать или не найти? Неужели ей все же удалось отыскать старый храм этих зомбоделов?
– В нем мало осталось, – снова, будто сам не свой, произнес мужчина, – тебе придется осушить его до конца.
– Да, знаю. Духи не помешают? – Орифия уверенно прошла к распластанному обнаженному телу юноши-полукровки и немного брезгливо повернула его голову, чтобы было удобнее приложиться к артерии. Убийца издал тихий едва слышный стон. – Ему больно. Но умирать не хочет, – слова этернель были столь будничными, словно она рассказывала о погоде.
Поможет ли «разрыв нити» порвать его связь с Контрактом? На самом деле, Курт очень сильно сомневался, но другого выхода не было. Сам ритуал был рассчитан на расторжение связи с потусторонним миром, откуда Сайго раньше брали демонов и пихали в человеческие тела. Это очень похоже на магию клана Вуду, но у Сайго демоны оставались тупыми прислужниками, без воли и желаний. В разы мощнее духов вроде бывшего КГБшника Эндрю, но способных лишь исполнять приказы, не проявляя воображения и собственной инициативы.
Парень на полу, видимо, предчувствуя новую боль и то, что из него скоро снова потянут кровь, дернул пальцами и едва поморщился, протестующее заскулив. Вырезанные на нем знаки, которые, как раньше думал Курт, помогут с Контрактом, не затягивались. Даже спустя долгие недели. Грубовато, но этот полукровка того заслуживал.
– Предупреждаю, – нахмурился Бейн, не в силах отказать Рифи с ее планом, – у него отвратительный вкус, и он отчасти туманит разум.
Орифия нависла над молодым полукровкой и пристально на него посмотрела. Тот снова заскулил, и из глаз по грязной бледной коже потекли слезы. Этернель в отвращении сморщился. Все смертные горазды считать себя пупом земли, а потом, когда из загоняют в угол, ссутся и плачут. Бедные неразумные дети.
Орифия аккуратно, как и подобает леди, приложилась мягким укусом к шее убийцы, и тот широко открыл глаза, раскрыв рот в безмолвном крике.
«Точно, засранец, это твои последние секунды», – без жалости подумал Курт, готовя лезвие. – «Не может быть все так просто. Бесполезно».
Несколько растянувшихся секунд, и орлеанский психопат-полукровка закатил глаза, став просто мертвым телом. Отработанной массой. Маг не сдержал улыбки, желая тому «ярких» моментов на Том свете. Орифия отстранилась и уронила лицо в ладони, приходя в себя.
– Давай скорее, а то меня мутит.
– Руку, – мужчина подошел к сидящей на полу этернель и требовательно протянул ладонь.
Рифи расстегнула молнию у кофты до конца и сняла ее.
– Прости, мне нужно много, – Бейн крепко ухватился за протянутую руку, сжал ее запястье в ладони и, поджав губы, воткнул старое лезвие Сайго у локтевого сгиба Орифии. Возлюбленная гулко вскрикнула, но даже не думала отступать. Маг с жалостью потянул лезвие в свою сторону, разрывая нежную кожу, выпуская наружу жизненную силу главы Сшиллс. Рифи судорожно хватала ртом воздух, зажмурившись и пытаясь не чувствовать боли.
Еще немного. Серебро нагрелось, письмена на нем словно втягивали в себя кровь вампирши, звеня от наполняющей их силы. Лезвие было довольно, жадно насыщаясь качественной кровью. Темные тягучие струйки не растекались по обыкновению, а тут же втягивались в серебро. Лезвие в пальцах Курта завибрировало, будто говоря, что уже достаточно, и он скорее отнял его от руки Рифи. Она тут же прижала ее к себе и кивнула Курту.
– Все нормально.
– Дальше будет хуже.
– Знаю, – Рифи ободряюще улыбнулась.
Зачем она это делает? Почему подбадривает его, когда ей самой приходится все это переживать?
Дура…
…Удушливая июньская полночь. На площади бушуют смертные в своем новом митинге, разжигая костры революции. Совсем скоро монархии придет конец. Та же сырость щекочет ноздри, те же камни подземелья безучастно смотрят на происходящее в его стенах. Страх и ненависть ощущаются привкусом на языке. Кровь и боль. Цепи и раскаленный металл под кожей. Женщина страдает, а он в безмолвии ничего не может поделать. Отец смотрит на сына и понимает, на что тот способен в этот момент, и в ужасе пытается хотя бы чувствами достучаться до него. Ее боль – его страдания. Он чувствует все на расстоянии так, словно они крепко связаны кровными узами, но ничего… абсолютно ничего не может.
– Стереть рамки, – прошептал Курт, зная, что за собой повлечет его отчаяние.
У него получится. Духи всегда откликались ему с особым энтузиазмом. И Эдду все поймет. Что до его отца… большой грех убить создателя, но Курт готов нести на себе эту ношу. Лишь бы…
– …она спаслась, – сказал Курт с затуманенным взглядом, вернувшим его к тому моменту, когда все началось.
– Курт?
Голову сдавило, черная масса, отравляющая все его сознание врезалась в тело с невероятной силой, выбивая Курта, смывая и давя, словно мелкую букашку. Чужой смех зазвенел в голове, причиняя магу страдания. Бейн держался, отчаянно хватался за себя и эту реальность, но… вдруг он почувствовал легкость. Легкость от того, что его душа разлетается сотнями осколков, уходя от мучений… погибая.
