План с обменом ведьмы на камень пока не срабатывал, потому что Крис и Клаус, что вели переговоры об этом, никак не могли найти общего языка и все их попытки заканчивались взаимными оскорблениями. Гибрид хотел, чтобы ведьмы сначала уничтожили артефакт, полагаясь лишь на его слово, а после он вернул бы им пленницу.
Но и Виктория и Кристина знали о том, что даже если Первородный сдержит обещание и отдаст им Хелен, жить девушкам останется не долго. Клаус костьми ляжет, но уничтожит посмевших бросить ему вызов ведьм. Это значило лишь то, что они должны были найти ее сами, вот только заклятие Тори, наложенное на карту, никак не желало работать.
Вместе с этим, мысли о странной ауре камня, никак не давали Виктории покоя. Поэтому, в один из дней, когда Кристина покинула их спрятанный в лесу магией маленький домик, спеша на встречу с каким-то старым другом, который обещал помочь, Тори решила действовать.
Она плохо помнила дорогу к тайнику, но все же будто по наитию, шла к нему верной тропой, из всех сил стараясь уловить магию камня, которой было так мало. Сумерки опускались на мрачный лес, и Виктория подумала, что совсем уже заблудилась, когда наконец, вдалеке показалось знакомое старое дерево, под которым они спрятали драгоценный артефакт. Ведьма перешла на бег, за секунды оказываясь с ним рядом, со всего маху опустилась на колени, судорожно отыскивая схрон среди торчащих из земли корней. Дрожащими пальцами, девушка достала из сумки пару толстых свечей, и которые, вспухнув от взмаха ее ладони, дали совсем немного света.
Ей повезло не сразу, но в конце концом, вся испачкавшись в земле, Тори выудила из тайника маленький мешочек, который они с Крис спрятали больше двух недель назад на этом самом месте.
Поднявшись на ноги, Виктория подхватила с земли одну из свечей и осмотрела находку. Очертания артефакта угадывались через тонкую ткань, и ведьма предельно осторожно извлекла его, пряча в карман грязный мешочек.
Лежащий на ее ладони камень, знакомо поблескивал высеченными на нем рунами, и Тори почти успокоилась, признавая его подлинность, но в этот миг она вновь почувствовала чужую магию.
Это не могло быть совпадением. На артефакт явно было наложено заклинание. Понимание этого заставило рыжеволосую ведьму напряженно замереть. Это могло быть и совершенно безобидное заклятие, сдерживающее мощь камня из целей безопасности, а могло…
Думать о том, что лежащий в ее руки камень мог быть зачарованной фальшивкой, Виктория просто не могла.
Выход был только один. И Тори прикрыла глаза, собираясь с силами. Ее магия все еще была слишком слаба, так и не восстановившись до конца. Не способствовало силе и предупреждение предков о том, что ее жизнь зависит исключительно от подтверждения брака с убившем ее мужем, на которое она даже не рассчитывала, но выбора не было, ведь на кону стояла жизнь Хелен.
Очень медленно Виктория подняла вверх левую ладонь, занося ее над правой, в которой лежал исписанный рунами камень. Ее магия собиралась воедино, привычно покалывая кончики пальцев, и на миг на губах ведьмы появилась тонкая улыбка. Не смотря ни на что, она все еще была собой — потомком Мередин Уайт, которая единственная за тысячу лет, смогла противостоять древним вампирам создав нечто, способное стереть их с лица земли.
Эта мысль придала девушке уверенности, и ее магия наконец сконцентрировала в центре занесенной над артефактом ладони. В лесной тишине, нарушаемой лишь шелестом отлетающих осенних листьев, прозвучал твердый девичьи голос, произносящий слова заклинания, и энергия, направленная на лежащий в девичьей руке камень заставила его заискриться, разрушая чары.
Тот, кто наложил морок на артефакт, без сомнения был силен, и Тори ощутила, что ее покидают последние искры магии, когда он окончательно спал, лишая ее последних иллюзий. Потому что, что лежало в ее ладони, было чем угодно, но только не созданным бабушкой артефактом.
То, ради чего Крис переступив через себя, стала шлюхой для Клауса Майклсона, то, из-за чего украли Хелен было лишь чертовой подделкой. Но через мгновение, ведьма поняла, что это еще не самое худшее, что с ней случилось.
Она не успела и пальцем пошевелить, когда рядом мелькнула тень, и сильная рука, скрутила ее запястье, заставляя выронить камень на землю.
Тори вскрикнула от неожиданной боли, когда оказалась с силой припечатала к дереву, и, подняв глаза увидела перед собой искаженное яростью лицо первородного гибрида.
— Привет, ведьма, — обманчиво ласково проговорил он, вот только его тон совсем не соответствовал успевшим пожелтеть пронзительным глазам, — а где твоя потаскушка-сестра? Хотя, какая теперь разница, раз камень у нас…
Виктория почувствовала, как мужские пальцы с силой сдавили ее шею. Магии не было совсем, и ведьма, обессиленная после снятия морока с камня, знала, что не сможет противостоять Клаусу, но прежде чем она смирилась со своей скорой смертью, Тори услышала знакомый голос, заставивший ее напряженно замереть.
— Позволь мне, брат, — со смешком проговорил Кол Майклсон, медленно выходя из тени, — думаю, будет справедливо, если это сделаю я
И его черные глаза, впились в лицо дрожащей от страха Тори.
— Здравствуй, жена. Соскучилась?
========== Часть 21 ==========
Клаус ухмыляется, слыша слова брата, и медленно отстраняется от замершей в его руках ведьмы, которая смотрит на него мутными зелеными глазами.
— Уверен? — поворачивается он к Колу, на лице которого под пристальным взглядом гибрида не отражается не единой эмоции. Черные глаза холодны, а на красивых губах играет насмешливая улыбка.
— Мне бы хотелось завершить начатое, — щурится он, склоняя голову, и Клаус кивает.
— Что ж, прощай, ведьма, — шепчет он, склоняясь к бледному лицу, — не переживай, скоро ты встретишься со своими сестрами.
От этих слов на его лице появляется довольная улыбка, и он, дождавшись, когда Кол окажется совсем рядом, исчезает в темной гуще леса. Виктория чувствует, как на миг оказывается свободной, но на месте ладони гибрида, почти сразу оказываются пальцы ее мужа, от прикосновения которого она невольно вздрагивает. Сил нет совсем, не то, что ударить ненавистного Первородного заклятием, но даже оттолкнуть от себя, и Тори опускает глаза, пытаясь скрыть плещущиеся в них обиду, страх и боль.
А Кол все смотрит на нее, не говоря ни слова, изучая знакомые черты. Его жена все также красива, и отчего-то сейчас, в современной одежде — обтягивающих стройные бедра джинсах и короткой кожаной куртке, с распущенными по плечам тяжелыми медно-рыжими локонами, она кажется ему еще притягательней, чем сто лет назад. Двадцать первый век оказывается на удивление к лицу зеленоглазой ведьме, и вампир жадно скользит по ее бледному лицу, впитывая нежную, знакомую красоту, пока его глаза не замирают на длинной шее, которую украшает старинный медальон.
Он узнает его мгновенно. Сияющие мелкие изумруды все также идеально сочетаются с глазами стоящей перед ним ведьмы, и Кол качает головой, невольно отгоняя от себя непрошенные мысли. У этого украшения своя история, и из-за него случилось много смертей, прежде чем кулон попал в руки Первородного, который не нашел ничего лучше, чем подарить его жене в день свадьбы.
— Ты все еще его носишь? — глухо произносит Кол, и они оба мгновенно понимают, что именно он имеет в виду.
Виктория молчит, не удостаивая его ответом, лишь горячие слезы проделывают тонкие дорожки по ее бледным щекам.
— Почему? — тяжело выдыхает вампир, не сводя с плачущей жены обжигающего взгляда, — ответь, Тори!
При звуке своего имени, ведьма словно оживает, вскидывая на вампира ненавидящий взгляд.
— Ты не имеешь права называть меня так, — цедит она, сжимая алые, четко очерченные губы, — и нам ни к чему прелюдии. Просто сделай это. Убей меня. Снова.
Зеленые глаза пылают презрением, и Кол застывает ледяной статуей, не в силах пошевелить и пальцем. Его накрывает чувство вины такой силы, что он с трудом выдерживает взгляд жены, морщась, словно от боли. Но вместе с виной, приходят и воспоминания.
