Вскоре подошли начальники советских учреждений. Борис Николаевич проинформировал нас о полученном трагическом известии и дал указания сохранять бдительность, организованность и дисциплину. Запретить всякие приемы, увеселительные мероприятия, проведение собраний. Мы вышли от Б. Н. Чаплина, но мне что-то стало не по себе. Я зашел к В. А. Давыдову и попросил валидол. У него его не оказалось, но через 3-4 минуты привезли из его дома. Приняв валидол, мне стало лучше. Покалывания в сердце прекратились. Выпил валидол и Давыдов В. А.
В 15.00 о случившемся передали по радио. Приехав в штаб, мы собрали генералов, офицеров и служащих. Довели о случившемся. Все были подавлены известием. Расходились в полном молчании, каждый с тяжелой думой. Надо было довести это известие и до наших коллективов и периферии. Составили телеграмму, которую я подписал. Продумывали и другие вопросы, чтобы что-либо не упустить. Надо было оборудовать место с портретом Л. И. Брежнва в траурной ленте. Решили это сделать в клубе при штабе. Поставили портрет на красную подставку, положили цветы, организовали постоянное дежурство смен в траурном карауле.
К 14.00 следующего дня с Петром Кузьмичем Павловым поехали в посольство. От нашего коллектива возложили венок. Приехало много делегаций. Мы возлагали венок после делегации от нашего посольства. Затем пошли другие делегации. В 15.00 должно было возлагать венок политбюро СРВ во главе с Ле Зуаном. Борис Николаевич сказал, что мне надо остаться. Мы уже знали, что к 16.00 делегация от ВНА посетит наш штаб для выражения соболезнования. Сообщил я об этом Борису Николаевичу, который сказал, что после возложения венка политбюро ЦК КПВ можно мне уходить. Без 15 мин. мы заняли место в зале, где был установлен портрет Л. И. Брежнева. Стояли по правую сторону при входе. В 15.00 поднялись на второй этаж товарищ Ле Зуан, Фам Ван Донг, Чыонг Тинь, Ле Дык Тхо, Ван Тиен Зунг, Тю Хюнн Ман, Во Гуен Хиан и все остальные члены политбюро ЦК КПВ. Они поздоровались со всеми стоящими, выражая свое соболезнование. Я стоял вторым после посла. Видимо, товарищ Ле Зу Ан и другие члены политбюро меня узнали. Постояв у портрета Л. И. Брежнева, они сделали запись в книге. Затем простились с послом и убыли. Я уехал к себе для встречи начальника ГШ ВНА с группой товарищей. В 16.00 мы их встретили. Вскоре, постояв у портрета Л. И. Брежнева они попрощались и уехали. В 18.00 состоялось подписание протокола по согласованию деятельности наших советских военных советников и специалистов ВНА в Лаосе и Кампучии.
Мы подъехали в 33 гостиницу, где нас встретили вьетнамские товарищи. Вскоре приехал и начальник ГШ Ле Чон Тан. Зашли в зал, посидели, поговорили, затем перешли в зал направо, где стоял стол с папками протоколов на русском и вьетнамских языках и соглашения о направлении дополнительных советников. Мы сели, подписали каждый свои документы, а затем обменялись папками и обменялись рукопожатиями. Я выразил благодарность и уверенность, что подписание этих документов послужит дальнейшему расширению нашего сотрудничества в военной области.
На следующий день работал в штабе. Подписал не менее 12 шифровок на имя генерал-полковника Зотова Н. А. Отправляя шифровки я представил нагрузку Николая Александровича Зотова! Сколько ему надо прочитать, принять решений, доложить по инстанциям, да и держать все в памяти. Он весь издерган. Я его понимаю. Попробуй успевай поворачиваться. Надо иметь хороший работоспособности коллектив и тогда будет хоть немного легче. У него два зама - генерал-лейтенант П. М. Ивашко и генерал-лейтенант И. Г. Новоселецкий. Оба опытные и порядочные генералы, с которыми мне приходилось служить много лет. Вечером был дома. Смотрел телевизор. Передавали много из Москвы, но все на вьетнамском языке.
15 ноября проснулся рано, сделал физзарядку, но тяжелое настроение, какая-то непонятная усталость не проходила. На душе было тяжело. Ведь сегодня день похорон Л. И. Брежнева. Умер человек, отдавший всю свою жизнь делу КПСС, советскому народу. Его человеческая простота, скромность, душевность, тяготение к простым людям, его любовь к народу, воинам Советской Армии умноженные на талант руководителя, обладающего большим кругозором, умением сплачивать вокруг себя людей, вести их за собой, быть последовательным и твердым - все это сыграло большую роль для дальнейшего укрепления экономического и военного могущества нашей Родины, для укрепления ее авторитета на международной арене. Его борьба за идеалы мира. Находясь здесь, в социалистическом Вьетнаме, особо чувствуешь уважение и любовь вьетнамского народа к Л. Н. Брежневу, нашей КПСС, нашему правительству, к нашему народу. Беспрерывным потоком шли руководители КПВ, правительства, Вооруженных сил, министерств и ведомств, предприятий и учреждений в наше посольство отдать глубокую дань уважения и выразить скорбь народа Вьетнама. Шли представители посольств социалистических стран, шли простые люди. В 15.00 по Ханойскому времени состоялся траурный митинг с участием Политбюро ЦК КПВ, на котором выступил председатель Совета Министров СРВ Фам Ван Донг.
Утром 16 ноября появились непонятные боли в области желудка. Они иногда появлялись и раньше, но были какими-то привычными и через некоторое время проходили. Сделав физзарядку, попил кофе и отправился в штаб. В штабе уже ожидал доктор. На вопрос, как я себя чувствую, ответил, что в целом хорошо, но появились непонятные боли в желудке. Он хотел меня осмотреть, но я не согласился, сославшись на занятость. Мне действительно надо было идти на партийное собрание коммунистов ПВО и мои мысли уже были там. Договорились, что он меня осмотрит в обеденное время дома. Вскоре началось партийное собрание. Выступили почти все коммунисты. В заключении предоставили слово мне. После принятия решения я попросил уйти, сославшись на плохое самочувствие. Приехали с доктором домой и он начал меня ощупывать со всех сторон. После осмотра заявил, что у меня аппендицит, но он пригласит еще вьетнамских врачей. Так и было сделано.
К 15.00 диагноз был поставлен четкий - острый аппендицит. Предложили ехать в госпиталь, хотя я уже был готов к этому и даже собрал дипломат с туалетными принадлежностями, пока доктор ездил за врачами. В госпитале сняли электрокардиограмму, сделали анализ крови, измеряли давление и решили, что все нормально. К 17.00 я пошел в другой корпус в операционную и улегся на операционный стол. Мне казалось, что операция будет пустяковой и совершенно не волновался. Решили делать операцию под местным наркозом. Когда разрезали, я ничего не слышал, а когда начали отдирать мой дорогой аппендицит от толстой кишки, а он прирос к ней основательно, боли стали нестерпимые. Я не кричал, но стонал от боли. Обстановка осложнялась еще и тем, что он, проклятый, провалился куда-то вниз, под кишку, и его надо было оттуда доставать. Пришлось делать общий наркоз. Но я уже не помню. Я очнулся, когда операция уже была закончена. Мне не хватало воздуха, я задыхался и начал требовать кислород, я выбросил изо рта все трубки. Состояние было ужасное. Болей я не ощущал, но я задыхался, а это чувство, как я уже дважды до этого его испытал, значительно хуже болей. Ты просто не находишь себе места, тебя подташнивает, тебе хочется куда-то вырваться, да, именно вырваться, вдохнуть воздух, задышать полной грудью, почувствовать, что ты живой, вернее, что ты не задохнешься, а будешь жить.
Постепенно дышать становилось легче. Остаток дня уколы, непрерывное наблюдение. Во второй половине дня начались посещения. Посетил Ван Тиен Зунг с супругой Нгуен Тхе Ки, начальник Ле Чон Тан с супругой, начальник Главного Политуправления Тю Хьюн Ман со своими заместителями и другие товарищи.
Посетил чрезвычайный и полномочный посол СССР в СРВ Б. П. Чаплин и отблагодарил вьетнамских врачей за удачную операцию, секретарь Объединенного парткома посольства товарищ Н. Н. Урицкий с супругой.
Все дни были заполнены посещениями. Мне было очень неудобно от такого обильного посещения и внимания. Никакой необходимости в этом не было. Я чувствовал себя нормально. В перерывах читал "Очерки по истории Вьетнама".
