Мало кто знал, что история экспозиции началась довольно обыденно — на уютной кухне дома семейства Сакаи на Джемини-5. В то знаменательное утро младшие члены семьи еще досматривали сны, Полина возилась с завтраком, а Роджер по укоренившейся привычке просматривал сводку происшествий в их секторе.
Никакой необходимости в этом не было — его карьера оперативника оборвалась пять лет назад. Ему тогда недвусмысленно намекнули, что с биопротезами вместо правой руки и половины левого легкого его место либо в штабе, либо в Академии галаполиции. Роджер без колебаний выбрал Академию. Штаб открывал перспективы в плане карьеры, зато нес серьезную угрозу его нервным клеткам, ибо ни один даже самый тупой и недисциплинированный курсант не смог бы сравниться со штабными пираньями, норовившими сожрать любого, в ком хотя бы заподозрили конкурента. Некоторые коллеги покрутили у виска, намекая, что скромный преподаватель Академии со средненькой зарплатой будет бледно смотреться на фоне жены с ее известностью, научными степенями и наградами за неоднократную помощь галополиции в поимке торговцев редкими видами животных. Но Роджер благополучно пропустил предостережения мимо ушей. Они с Полиной ссорились по разным поводам, но никогда не мерялись достижениями в карьере, для них обоих подобные вещи были из разряда незначительных.
Он так увлекся чтением сводки, что не сразу заметил, как жена ушла с кухни и говорит с кем-то по внешней связи в соседней комнате. Полина вернулась через четверть часа с очень задумчивым и озабоченным выражением лица. Поймала вопросительный взгляд Роджера, со вздохом одернула цветастый передник.
— Мне кажется, у Лансика творческий кризис. — Роджер в ответ на реплику лишь шевельнул бровями, и она продолжила. — Знаешь, многие думают, что он нелюдимый и что ему вполне хватает общества пяти его кошек. Но это не так. Он и на Татууме поселился потому, что друзья рядом. И он очень переживает до сих пор из-за смерти маэстро Гальвани, хоть уже столько времени прошло…
Роджер задумчиво покивал. Еще когда Полина летала на «Космическом мозгоеде», она завела привычку регулярно выкладывать рисунки Ланса в инфонет. Рисующий киборг вызвал небывалый ажиотаж в социальных сетях и на ресурсах, посвященных искусству. И однажды со Станиславом связался интеллигентного вида старичок, попросивший позволения пообщаться с их младшим киборгом лично, на одном из пунктов их текущего маршрута. Встреча состоялась, однако Клаудио Гальвани не удалось уговорить Ланса улететь с ним, чтобы срочно поступать в Академию искусств на Прайме, ибо талант ни в коем случае нельзя зарывать в землю, а Станислав, как ответственный за весь экипаж, отказался повлиять на упрямца. Тем не менее после Каллакса, когда каждый из экипажа выбирал собственную дорогу, Ланс сам связался с Гальвани. Тот оперативно прилетел на Новый Иерусалим, официально оформил опеку над киборгом, дав ему свою фамилию, и увез с собой.
— Ты этот разговор не просто так завела, верно? — Спросил он жену с лукавой улыбкой. — Давай уже, выкладывай.
— Я вот подумала пригласить его в гости. Пусть отдохнет, сменит обстановку.
— Полли, ты же знаешь, что я буду очень рад его видеть. Только вот насчет отдыха — боюсь, близнецы его заездят. Он же художник, натура тонкая. Сможет ли он у нас отдохнуть и расслабиться?
Своеобразным откликом на его слова послужили детские голоса в коридоре и топот двух пар босых ног. Мальчишки ввалились на кухню, в один миг превращая это сосредоточие умиротворения и покоя в кромешный хаос. Похватали оладьи с блюда, опрокинули банку с вареньем, попытались насильно достать из-под дивана Митрофана, который ранее спокойно дрых на подоконнике, а при их появлении вздыбил шерсть на загривке и с утробным мявом нырнул в ближайшее доступное укрытие. И все это под весьма интенсивный аккомпанемент из воплей и смеха. Следом за младшими братьями на кухню величественно вплыла Рэй, на ходу запахивая халатик с вышитыми журавлями и зевая во весь рот — наверняка полночи просидела в сети, каникулы же. С видом принцессы заняла свое любимое кресло, предварительно вышвырнув оттуда за шкирку одного из близнецов, будто щенка, и проигнорировав возмущенный вопль. Полина и Роджер все это время изображали статуи Будды, застыв неподвижно на своих местах с выражением лиц людей, достигших дзена давно и прочно.
— Ну что ж. — Полина наконец обрела дар речи. — Я думаю, Ланс справится. Он же боевой киборг, в конце концов.
С балкона галереи, что занимала двадцатый этаж одного из пентхаузов в центре города, открывался чудесный вид. Полина с удовольствием подставила лицо ветру, мигом растрепавшему ей волосы и едва не сорвавшему с шеи легкий шарфик, вдохнула полной грудью запах моря, озона и специфический аромат местной растительности. Замерший рядом Ланс щурился по-кошачьи, тоже явно получая удовольствие от созерцания раскинувшейся перед ними картины. В какой-то момент он повернул голову в сторону Полины, вопросительно приподняв брови.
— Ты ведь меня сюда позвала не для того, чтобы в очередной раз обсудить завтрашнюю премьеру экспозиции, верно? О ней мы могли говорить и в присутствии Роджера, да и уже все давно обговорено.
— Ты стал таким проницательным.
Полине захотелось, как в прежние времена, взъерошить ему волосы или погладить по щеке, но Ланс выглядел таким… другим. Не их уютным мозгоедовским котиком, любившим яркие футболки с принтами мультяшных персонажей, а строгим, элегантным и неприступным, как кинозвезда, недаром Рэй все вздыхала и строила ему глазки, когда он у них гостил. Оставалось лишь тихо гордиться тем, что она помогла ему стать таким.
— Так что же ты хотела обсудить? Что-то насчет свадьбы Вениамина Игнатьевича? Или мужу еще какой-нибудь сюрприз готовишь?
Она покачала головой.
— Я насчет Дэньки… Теддичка позавчера прилетел, они общались, и он сказал, что с Дэнькой что-то неладно. И тот молчит, вернее, говорит, что все в порядке, ну, в своем репертуаре. Я вот подумала — вы же общаетесь между собой, ну… как киборги. Чувствуете состояние друг друга. Может, ты что-то заметил?
Ланс склонил голову набок; его взгляд слегка остекленел, как случалось когда он «уходил в процессор». Прокрутив записи последних нескольких встреч с Дэном, раздумчиво произнес:
— Вроде ничего тревожного я не вижу. Правда, его индекс массы тела опустился за последние пару месяцев до нижних пределов нормы, уровень кровяного давления тоже был слегка понижен, а частота сердечных сокращений наоборот превышала приемлемую физиологическую норму, правда в незначительной степени. Насколько я могу судить, он неукоснительно следовал совету доктора и не пользовался имплантами, а также регулярно принимал лекарства, так что повторных сердечных приступов у него не случалось.
Полина лишь тяжко вздохнула и покачала головой.
— Вообще-то я не физическое состояние имела в виду. Про него я бы у Вениамин Игнатьича спросила. Мужчины такие мужчины, хоть киборги, хоть люди. Дальше физиологии думать не способны. Мне кажется, у них со Стас Федотычем что-то неладно.
Ланс мгновенно сузил глаза; его рассеяно-одухотворенный взгляд, который так любили ловить в кадр богемные фотографы, напоминал теперь оптический прицел винтовки.
— Думаешь, капитан его обижает?
— Вас теперь обидишь, пожалуй, — Полина все же не удержалась и поправила Лансу широкий ворот модной рубахи, — Вы теперь не киборги бессловесные, а вполне себе люди, да еще какие. Все может быть сложнее, Лансик. Намного сложнее.
Сквозь неплотно закрытую дверь палаты Полина услышала раздраженный голос капитана и непроизвольно напряглась как струна; поднос с едой дрогнул в ее руках, тихо звякнула кружка, задев о тарелку.
Вениамину Игнатьевичу без труда удалось протащить ее в самую известную на Новом Иерусалиме клинику, оформив как персональную сиделку. Он хотел как лучше. Они все хотели как лучше. Они хотели, чтобы Станислава Федотовича окружали близкие, а не безликий персонал. Но получилось наоборот. Кажется, лучше бы бывшие товарищи по «Космическому мозгоеду» просто оставили его в покое, такое складывалось впечатление. Даже их корабельного доктора и своего ближайшего друга он пару раз доводил до белого каления, остальных же просто игнорировал. Каждый вечер команда собиралась в уютном баре неподалеку от клиники, чтобы узнать новости о своем капитане. Новости пока мало радовали — капитану чудом посчастливилось выжить, но гарантий, что он не останется инвалидом, врачи не давали. Единственным, кто неотлучно оставался рядом с ним вопреки всему, был Дэн. И Полина боялась даже предположить, чего ему это стоило.
