Конечно, четвёртого, а не пятого. Вечно я путаюсь в числах. А сейчас, нахлеставшись горячего сакэ...
Фамилия Лэрри не Зуккини, а Кассиди. А зукини - это те самые итальянские кабачки, которых ты терпеть не можешь, я, впрочем, тоже. В осведомители здесь не вербуют: слава тебе Господи, не КГБ. И нечего на эту тему ёрничать: там не стучала, а уж тут-то никто не заставит. Тем более, кому в этой стране нужны дятлы? Времена инквизиции давно прошли, а революции, всякие ком-нац-соц-измы ещё (какая жизнь!) не начинались. Так что, будем надеяться на то, что все будет тихо и без стука.
Придираешься ты к словам, Пашель. Ну что ты пристал к Порфирию? Темнит Лэрри. Я так и не поняла, что он от меня хочет. Если флюиды и предполагались, я их не почувствовала.
Да и некрасивые намёки на женские чувства... Ну настолько-то можно было меня за четыре года изучить, чтобы не сомневаться, что я, в отличие от некоторых, уже вышла из того возраста, когда в лесу, да ещё за сортиром... В такой-то холодрыге, негигиенично... Б-р-р-р!
Пока я бы хотела знать только одно: где Кирилла черти носят. Дома его ещё нет. Или уже?
Все-таки горячее сакэ - тоже не подарок. А когда это я говорила, что флюиды в рот лезут? Ужас! Стыд и позор для скромненькой маленькой евреечки так выражаться, даже думать. Неужели это я так шутила?
Про нахождение трупов - это Марго сама же мне и сообщила, когда была здесь и рассказывала о своей жизни. Тут действительно всё непонятно.
Вообще, тоскливо. Безнадёжно. Кирилла нет. Где - не знаю.
Мирно посидели на Монтгомери под шарами с иероглифами, знаешь, где-то в районе Чайна Таун, что ли... Побаловались сушами с красной икрой и морской капустой. Я съела креветки а ля темпура, Лэрри - говядину в соусе терияки, всё очень вкусно. Вот ты не любишь японских ресторанов, а напрасно. Заплатил он, правда, тоже хорошо. Но мои поползновения оплатить свою долю пресёк в корне. На американцев непохоже. У них ведь только гомосексуалисты платят за женщин... Удивительно, но чистая правда. Потом он меня отвёз в какой-то бар, из молодёжных, уже не вспомню, где именно. На Ломбарде, кажется... Нет, точно не помню. Народ толчётся, а чего толкаться - тоже непонятно. Там, как ты выражаешься, добрали... Вернее, я добрала, а Лэрри постоянно в форме - вот тебе и весь флирт.
Ну, не знаю. После Олега - Порфирий Петрович? Знаешь, Пашин, это даже не смешно.
А Мишка в роли серийного убийцы... Почему серийного? Два убийства - это ещё не серия. Но должен же кто-то быть... Ну, я ж не утверждаю... Просто, всё, что с ним связано, - мерзко и несуразно. Талантливый, конечно, хоть и неудачник... Песни, стихи - всё это бесспорно хорошо... Но сам Мишка... Нет, глупо, конечно. Чур меня!
Ну, не знаю. Пускай Порфирий разбирается. Ему за это из нашего подоходного налога чеки выписывают. "Вы и убили-с", - а кому предназначена сия бессмертная фраза на этот раз, понятия не имею.
Ох, и хороша же я! Как это можно было так набраться? А всего-то и выпила, что сакэ, правда горячего, зато немного, и "маргариту", вот же противная штука и соль вокруг стакана горькая, зачем я её заказала, тоже не пойму.
Да, не уверена я, что кошмар уже закончился, но ты приезжай, конечно. Я как раз сегодня перед свиданием замариновала на завтра ростбиф, так что посидим, хоть покормлю тебя по-человечески. А своё жаркое оставь для Мишки.
Интересно, куда же это они все подевались? И Мишка, и Кирилл?
Ой, мне какой-то и-мэйл пришёл... Отключаюсь, пока.
Клара. 13 июля, четверг, 12-10
Паша, это твой и-мэйл.
Что же мне с тобой делать? Держись, пожалуйста.
У меня настроение не лучше. Депрессия у нас с тобой.
Слушай, если бы я тебя не знала, я бы подумала, что ты ревнуешь меня к Порфирию. Такое маленькое для меня удовольствие.
Но всё же, Пашечкин, ты уж постарайся, возьми как-нибудь себя в руки...
Ах, как грызёт! Это я понимаю, что грызёт.
Чем ты меня обидел? Совсем нет. А почему это таких, как я, обижать грешно? Что-то ты совсем меня превозносишь, а ведь я устала тебе твердить, что в святые не гожусь. Так что, только худо мне от твоих дифирамбов.
Знаешь, Павлуша, давай-ка я сейчас лучше отключусь и звякну тебе. Если ты на интернете, то по сотовому. А то вечно мы только переписываемся... Ты же ещё не спишь, наверно?
Павел. 14 июля, пятница, 12-02
Японские рестораны я действительно не люблю: дорогие они, и порции там маленькие, а никаких лэрри, которые за меня платили бы, у меня нет и не предвидятся.
Вот только сейчас просыпаюсь понемногу. Все утро провел в полусне - и ведь как-то отработал же! А ты - как ты себя чувствуешь? Мы вчера на телефоне классно повисели. Час? Полтора? Я под конец разговора почти протрезвел. Может, поэтому голова сегодня не болит... Несмотря на очевидный недосып.
Перечитал твои вчерашние и-мейлы и подумал, что ни в какой данный конкретный момент ты не умеешь быть просто счастлива, просто отдаться происходящему и наслаждаться в его потоке. Вот твой вчерашний вечер, суди сама: сакэ тебе не понравилась, "маргарита" тебе не понравилась, Лэрри тебе не понравился... Мда-а... Что же мне с тобой делать-то? Перевоспитывать? Тогда, может, прямо сегодня и займемся? Я подвалю часам к семи. Нормально? Привезу бутылочку коньяку (или две, чтобы у тебя на "черный день" выпивка осталась). И начнем сеанс посвящения в счастье. Не уверен, получится ли... Классическая категория "счастливая дура". Но это, к сожалению, уж точно не про тебя...
Клара. 14 июля, пятница, 16-00
Что в "счастливые дуры" я уже не попадаю, так это точно. Как говорят американцы, ноу киддинг. Боюсь, результат твоего посвящения в счастье не оставляет сомнений: сопьюсь.
Тихо радуюсь, что уже пятница, и отсчитываю последние минуты этой ужасной рабочей недели. Сердце бьётся и ликует: впереди целых два выходных дня. "Дышите глубже, вы взволнованы"...
Вот по телефону ты не решился меня критиковать: письменно, конечно, легче, а зря. Я бы тебе сразу объяснила, что ты меня не понял. На самом деле мне не понравилась только "маргарита". В толк не возьму: кто и зачем придумал со всех сторон обсыпать стакан солью. Остальное было не так уж плохо, особенно мои любимые суши. А тебе, кажется, приятно думать, что у Лэрри со мной не вышло? Да никто и не настаивал, так что прекрати. И завидовать нечему. Заплатить-то он за меня заплатил, но когда-нибудь ведь обязательно придётся рассчитаться... А, не хочу сейчас об этом.
Между прочим, он не так давно звонил, расспрашивал про Кирилла, интересовался, есть ли у меня планы на выходные. Я сказала, что есть; хочу провести это время с мальчиком.
А паршивца опять дома нет. Вчера явился поздно, по-моему, подшофе. Я его не дёргала, хочется по-хорошему, но радости мало. А сегодня звоню, звоню... Где-то с одиннадцати пытаюсь пробиться... Ну в двенадцать он должен был бы проснуться наконец, а никто не отвечает. Значит, опять бродит где-то? Начались весёлые дни опекуна при подростке. Не работа, а сплошная нервотрёпка: что там дома?
Да, конечно, сегодня в семь. Я уже ухожу из "кибинета". Отбыла еженедельную каторгу. Ничего, что пораньше. Простят они мне эти последние минуты, которые я сокращаю. Поставлю ростбиф в духовку. К семи как раз поспеет.
Пока, жду.
Павел. 14 июля, пятница, 23-48
Вот я и дома. Добрался без приключений. Впрочем, я и выпил-то у тебя немного. А согласись, все-таки "Наполеон", ежели он действительно из Франции, это совсем не то, что американская самогонка под тем же названием. Никак не могу понять, почему, например, французская провинция Шампань не судится с калифорнийскими производителями шипучки, которые самым наглым образом называют эту свою шипучку шампанским? Шампанское обязано быть из Шампани! Точно так же, как мою любимую "Смирновскую" неприлично производить в штате Иллинойс, а надо завозить из Петербурга, а пльзеньское пиво обязано быть из западной Чехии - и ниоткуда больше. Но увы - увы! - работает открытый Владимиром Ильичом (с тоски и от безделья в сытой бюргерской Швейцарии) "третий признак империализма", который гласит: "Вывоз капитала, в отличие от вывоза товаров, приобретает особо важное значение". (Господи, зачем, ну, зачем я всю эту муру помню!?) И вот ты идешь с крутым белозубым детективом в Сан-Франциско в японский ресторанчик на горячую водку сакэ, а она, сакэ эта, не более японская, чем, скажем, венгерская салями в "русском" магазине, ибо не из Токио и не из Будапешта, а из-за угла Четырнадцатой авеню. Впрочем, я это все не ко времени: никак не могу отойти от твоего ростбифа. И решительно отказываюсь понимать Олега, как он мог тебя оставить!? Или ты ему никогда ростбифа не готовила?
