– Зато изначально я бы его ударила.

– Головой думай в следующий раз, а не эмоциям подчиняйся.

– Дамир Тимурович.

– Лия, он мог тебя так ударить, что ты осталась бы с сотрясением. Понимаешь? – обернувшись, я посмотрел в ее карие глаза, которые кажется, наполнились страхом. – Больше так не делай.

– Дамир Тимурович, знаете, мне кажется…

– Лия, мне кажется, тебе пора перестать мне выкать. Ты забыла девочка, чья ты теперь? Напомнить?

– Эм, мне кажется, я сама по себе, – растерянно ответила она, посмотрев мне в глаза.

– Привыкай ко мне.

Малышка нахмурилась и вытянула свою ладошку из моего захвата, а я завел двигатель и вырулил со двора на проезжую часть, намереваясь поужинать с ней в ресторане. И хотя я знал, что после ужина, эту девушку мне придется отвезти домой, настроение было отличным. Раньше я ужинал в обществе прекрасных дам, только, чтобы потом хорошо провести ночь. Все понимали, что после вкусной еды, они поедут со мной в гостиницу и будут делать то, что я захочу. И случалось так не потому, что я принуждал их, а потому, что они сами жаждали того. Всегда было все по обоюдному согласию. Только вот Лия, не та, кто нужен мне для одноразового секса, но откуда во мне была эта уверенность, хоть убей, не понимал.

– Знаете, Дамир Тимурович, каким бы вы привлекательным ни были, я не собираюсь становиться вашей подстилкой.

– Лия, что за вздор? Что ты несешь, какой подстилкой?

– Той, которая у вас обычно бывает – на ночь.

– Это был риторический вопрос. А если бы я хотел тебя просто трахнуть, то не возился бы, как с маленькой девочкой.

– А! Так с маленькой девочкой? Да я вас не просила везти меня за продуктами, и защищать тоже не просила! – закричала она, сжав руки в кулачки.

– А ты хотела быть побитой, а потом еще тащить сумки на себе?

– Дамир Тимурович, всю жизнь как-то справлялась без вас, и ничего, вот она я, мать вашу, живая! – заорала она еще громче, и я резко затормозил, благо за нами не ехали машины.

– Если ты будешь ругаться, я буду затыкать тебе рот поцелуем. И не выводи меня Лия, иначе накажу. Обещаю.

– Пудру вернете?

– Конечно, верну, я нос не пудрю.

– Вы и так припудренный. Ой, – округлив глаза, опомнилась она, и правой рукой прикрыла рот.

Я мысленно улыбнулся, понимая, что она не беспечная и осознает свои ошибки, а потому, быстро свернув на обочину, заглушил двигатель и рывком пересадил ее к себе на колени.

– Ты знаешь, что тебя могут посадить? – поинтересовался я, внимательно смотря на ее губы.

Тело Лии замерло, и пока она находилась в оцепенении, я руками пробрался под платье, пальцами касаясь нежной кожи поясницы. Господи, как же ахе*енно хорошо чувствовать ее тепло.

– Уберите руки, какая еще тюрьма? – очнулась она, и пальцами схватилась за мои запястья.

– Я даже и слова не сказал о тюрьме. Посадить, я тебя уже посадил.

– Что вы несете?

– Рядом с тобой я стал припудренный, а значит, ты виновата в моем пошатнувшемся здоровье.

– Меньше всякую шваль надо трахать, – зло выпалила она, и прикусив нижнюю губу, отвернулась к окну.

– Маленькая Ли, ты такая забавная, когда злишься. А почему тебя задевает кого я трахаю?

– Меня это нисколько не задевает, просто вы сейчас пытаетесь ко мне приставать, и я знаю, чего вы от меня ждете. Но не ждите. Я не такая, – насупившись, ответила она, продолжая смотреть в окно.

– Я жду трамвая… – не громко продолжил я, как ощутил легкую боль на предплечье. – Что такое?

– Не надо умничать! – грозно поведала Лия, вздернув носик.

– Хорошо, Лия Александровна, слушай сюда. Я давно не мальчик.

– Кто бы сомневался, – буркнула она, сложив руки под грудью.

– А ну ка, не перебивай.

– Пудру верните.

– Я давно не мальчик, и знаю, чего именно хочу от жизни.

– Слава Богу! Но я-то здесь при чем?

– Я знаю, чего хочу от жизни, Лия! Но встретив тебя, понял, чего именно хочу с тобой.

– Только не надо мне запевать о большой и чистой.

– Не стану. Зачем врать? Я тебя не люблю, но сердце мое что-то чувствует, мне так кажется.

– Ну вот, раз кажется…

– И вот, раз оно что-то чувствует, я хочу, чтобы ты была со мной. Ты и так, Лия, уже моя.

– А как же романтика? Цветы? Предложение?

– Руки и сердца?

– Хотя бы просто: «готовы ли вы, Лия Александровна, стать моей девушкой?»

– Ты и так моя девушка!

– Нет. Вы не спрашивали, буду ли я с вами встречаться…

– Ты скоро будешь со мной жить.

– Мечтать не вредно, а еще говорили, что взрослый мужчина.

– Так вот, взрослые мужчины, не несут эту чушь. Ты моя и точка.

– Нет! – прикрикнула она, и хотела уже вырваться из моих рук, но я не позволил ей, лишь сильнее прижав к себе.

– Значит, цветов хочешь?

– Не просто цветов. Я хочу ухаживаний. А иначе, даже не мечтайте.

– Сорокалетний дядька будет на свидания бегать? Зае*ись.

– Я тоже так думаю. Кошмар. Мне нужен молодой парень.

– Когда ты узнаешь, как со мной хорошо, у тебя даже мысли не возникнет о каких-то малолетках.

– Я не скоро узнаю об этом.

– Сама сдашься!

– Нет.

– Ли, закрой рот, ибо я помогу.

– Так помоги…

И я помог, тут же набросился на ее губы, не предоставив возможности договорить. Я жадно целовал ее, наслаждаясь дурманящим вкусом, впивался в ее рот с дикой страстью, ласкал язык, и понимал, как сильно хочу ею завладеть. Завладеть всем ее телом. Очень хочу. Необузданно.

***

Я сидела на лоджии и, касаясь до сих пор припухших губ, мечтательно вспоминала о нашем сегодняшнем жарком поцелуе. Дамир целовал страстно, горячо и надрывно, словно хотел успеть насладиться мною, словно эти поцелуи были его спасением. Он жадно брал все, что я предлагала, при этом, абсолютно не жалея, дарил в ответ свои ласки, стараясь как можно больше показать чувств. Старался показать свое желание и страсть, чтобы я даже не смела подумать о другом мужчине, и он оказался прав – все мои мысли заняты были теперь только им. Одно воспоминание о прикосновениях его пальцев к коже на пояснице, вызывали в моем теле дрожь, а то, как при углублении поцелуя, он порывисто толкнулся бедрами, я четко ощутила его возбуждение своим центром женственности. И даже сейчас, вспоминая об этом, к щекам прилила кровь, и мне стало немного стыдно. Чего уж скрывать, мне нравился Дамир, и не реагировать на него было очень сложно.

От мыслей о мужчине меня отвлек звонок телефона, лежавшего на подоконнике. Взяв трубку, я глянула на экран, и негромко вздохнула, увидев имя вызываемого абонента – мама. Сейчас снова будет пытаться вернуть меня домой.

– Привет, мамуль, – ответила я на вызов, и приветливо улыбнулась, словно мама могла видеть мою улыбку.

– Привет. Как дела у моей единственной дочери? Еще не передумала на счет того, чтобы вернуться? – будничным тоном поинтересовалась она, как всегда начиная разговор с одного и того же вопроса.

– Мама, я же уже говорила, мне здесь хорошо. К тому же на работе у меня есть большое задание, и я хочу вложить в этот проект все силы.

– Сдашь проект и останешься ни с чем?

– Почему вдруг? – непонимающе поинтересовалась я, хотя уже должна была привыкнуть к ее словам.

– Дочь, ничего в этой жизни не дается просто так.

– Мам, я устроилась на работу, это серьезный, огромный концерн и заказчик мой тоже серьезный мужчина.

– Холостой?

– Мама!

– Ладно, но попомни мои слова, денег ты не заработаешь. Столица не любит провинциалов.

– Почему ты так не уверенна во мне? – с ноткой горечи произнесла я, всегда страдая о том, что не чувствовала поддержки.

– Я уверена в тебе, но ты должна понимать, что нельзя смотреть на жизнь сквозь розовые очки.

– Ладно, мам, я поняла. Спасибо, что к вечеру решила испортить мне настроение.

– Лия, не обижайся, милая.

– Я не обижаюсь, мам, просто хотела бы твоей поддержки, а не постоянных причитаний на тему моей неосведомленности жизнью. Передавай папе привет, и спокойно ночи, – и, не дожидаясь ее ответа, я сбросила вызов.