Аленка проснулась, от сильной встряски. Огнезарная Алла гаркнула во всю глотку:

   - Мы две идиотки проспали не пару часов, а больше десяти. А это когда нужно максимально быстро победить противника фактически предательство!

   Воительница-блондинка резво вскочила и, энергично перебирая ножками, крикнула:

   - Без паники! Можно наверстать упущенное время, но нельзя компенсировать душевную распущенность!

  . ГЛАВА Љ 17

   Гитлер плотоядно облизнулся:

   - Вот это будет потеха!

   Главный палач передал в руки фюрера пульт, тоже внезапно выброшенный как чертик из табакерки:

   - О высочайший из высочайших! Вы можете сами руководить пыткой.

   Гитлер обрадовано воскликнул:

   - Да мучить людей - это высочайшее удовольствие на Земле.

   Выдвижные конфорки вспыхнули бледно розовым пламенем и стали приближаться с намертво скованными ножкам, великолепной девушки. Юное, загорелое лицо воительницы с красотой Венеры, Клары перекосилось от ужаса. Ее босые, круглые пяточки сначала ощутили теплое дуновение, потом все усиливающийся жар. В отличии от простого прижигания раскаленным железом пяток, тут воздействие было куда более длительным, а значит боль намного продолжительнее и сильнее. Девушка предприняла отчаянную попытку, сдержать крики, прикусила язык. Гитлер видя ее гримасы усмехнулся, на обнаженном девичьем теле выступили мелкие росинки пота, дыхание у Клары Новик стало тяжелым, живот провалился. Фашист номер один нажал в пульте синюю кнопку, добавляющую кислород. Температура пламени выросла и, девушка не выдержав, адской, пронзающей всей тело боли завопила. Гитлер подпрыгнул от радости:

   - Как хорошо людей помучить, огнем девиц всех истязать! Я фюрер во вселенной лучший - сдаю экзамены на пять!

   Девушке-офицеру Кларе после этих слов возмутилась, ей захотелось плюнуть на главного преступника всех времен и народов. Но горло было сухим и пересохшим, даже глотать было ужасно больно. Вот почему ей капнули в рот какой-то гадости, теперь она лишена возможности, ответить, и может только орать. Гитлер причмокивал от удовольствия. Он еще больше повысил температуру пламени, но потом остановился, нет, нельзя торопиться в таком деле как истязания.

   Гиммлер шутя, заметил:

   - Девушка хочет секса! Крупного в царский трон перца!

   Гитлер усмехнулся:

   - Царское место само собой! А пока!

   Несколько полуголых девчат в одних трусиках дружно гаркнули:

  - Девка дала храпака!

   Фюрер еще чуть-чуть добавил кислорода, придвинул конфорки, пламя стало голубым и немного меньшим. Розовые, блестящие от мази девичьи ступни, стали покрываться сначала мелкими, затем все более увеличивающимися в размерах волдырями. Гитлер старался, чтобы огонь жарил равномерно всю стопу, благо конфорок была целая дюжина и, пытать можно был изощренно. Девушка-офицер Клара извивалась, кричала, из изумрудно-сапфировых глаз лились жемчужные слезы. Фюрер был очень доволен, как хорошо, ему было. Но почему не разнообразить пытку. Гитлер прикрикнул главному палачу:

   - Давай теперь ты управляй огоньком, а я ее высеку.

   Гарус кивнул:

   - Это само собой всесильный из всесильных!

   Пороть девушку-офицера предполагалось раскаленной, колючей проволокой, да еще с током.

   Плеть была семихвостой, довольно тяжелой и Гитлеру пришлось взять ее сразу двумя руками. От плетки тянулся электропровод, чтобы поддерживать ее постоянно в раскаленном состоянии. Фюрер причмокнул и с размаха ударил девушку по спине.

   Кларе Новик казалось что большей боли, чем она испытывала только что и быть не может, но...

   Снова дикий визг, чудовищный шок. От электроразрядов искры пробежали по телу, обнаженная грудь засветилась. Видя ее состояние, главный палач вколол нейролептик в шею. Девушка задохнулась от истязания, полминуты лишь как выброшенная на берег рыба: открывала и закрывала рот, а освободилась истошным криком.

   Гитлер снова принялся бить. Мускулиста женская спина, превращалась в кровавое, местами подпаленное месиво. Все эти крики и вопли сливались в жуткую какофонию, вот удар пришелся по шее, а вот чуть ниже задев самый совершенный орган.

   Клара Новик уже не могла, ни о чем думать, ничего соображать, боль стала ее сущностью и ее бытием! Страдание затопило девушку-офицера, словно лава при извержении вулкана. Боль была везде, от корней волос, до кончиков ногтей, перед глазами все буквально расплывалось в кровавой дымке. Алые соски искрили, с них капал пот, пышные волосы встали торчком.

   Гитлер визжал:

   - Русо! Русо! Будет очень больно! Русо! Русо! Буду сечь прикольно!

   Геринг прокукарекал:

   - Животное надо сечь! Кто зверей любит, тот их и бьет!

   Однако фюрер сильно вспотел и устал, по нему тек пот. Отбросив плеть, Гитлер, подскочив к столу, влив в себя шампанского смешанного с кровью младенцев. Ему стало легче. Огонь все еще терзал наполовину спаленные точенные ступни девицы. Главный палач предложил:

   - Может раскаленные щипцы?! Выкрутите им соски!

   Гитлер мотнул головой:

   - Слишком примитивно! Хочу чего-то более современного! Вот например стрельба из ледяного пистолета!

   Главный палач кивнул: